Светлые дни и ночи

– Ну, будет вам, красавцы с красавицами, – бурчит Капитан, которого уже оседлала ещё одна двойная доза. – Такого даже я себе не позволял.

– Какого? – уточняет непоседа Лера.

– Ну, вот такого, – он изображает своими ручищами что-то огромное и круглое, потом надувает губы и громко чмокает воздух.

Слышится звонкий смех присутствующих, кто-то замечает Капитану, что он ещё и талантливый актер. Не ожидавший столь бурной одобрительной реакции, старик теплеет душой и принимается раскланиваться, но, так как он забыл предварительно слезть с табурета, теряет ощущение горизонта и его голова оказывается на коленях у Леры.

Клим замечает, что, мол, полегче там, так как он не железный. Публика в восторге, а Лера, нежно поглаживая убелённые Капитанские виски, позволяет тому в качестве опоры обнять свои прохладные колени. Мрамор с воском. Захмелевший Капитан теперь ещё и млеет.

Когда стихают последние комплименты сыгравшим экспромт актёрам, выясняется, что многим гостям пора отправляться на летние квартиры. Покидают ресторан Геворка весёлой разномастной толпой. Слышатся свежие шутки. Звонкий смех озвучивает набережную и долго ещё потом прячется в зелени лавра, бликующего в инертном свете редких исправных фонарей.

* * *

Стемнело. Безумствуют полуночные сверчки. За открытым окном изредка слышны пошаркивания незнакомых ног по выложенному фигурной плиткой тротуару. Нескромный аромат розовой акации дурманит без хмеля. В комнате горит только сорокаваттный ночник.

Анна, обмотавшись полотенцем, босиком покидает ванную и присаживается за трюмо. Она подпирает голову руками и долго себя разглядывает. Вот пара новых морщинок в уголке глаза, ещё один седой волос в темной рыжине короткой стрижки. Она трогает легкий прозрачный пушок на все ещё юной румяной щеке и задумывается. Как давно она впервые заметила, что ею интересуются мужчины. Осознала свою нетрадиционную красоту. Тогда жизнь казалась бесконечной, сцены и кадры сменялись как в слайд-шоу, многих она отвергла, некоторые отказали ей. Были и ручьи слёз, и гротескные ночи любви. Был талант, растраченный на роли второго плана из-за того, что главный режиссёр театра был ей физически противен.

Так и не сыграна тёзка Каренина, так и не появился ребёнок, так и не пришла настоящая любовь. Тридцать шесть. Времени остаётся в обрез.

Валентин вновь отправился пьянствовать и волочиться за смазливыми юницами. Он уже пятый день не разговаривает с ней. С чего началось? Что-то про гнилые персики и опоздание на прогулочный теплоход. Короче, чепуха. Да и какая разница, когда так уже происходит не первый год? Эта поездка на курорт – настояние бабушки: авось смиритесь.

Анна невысока и изящна. Она компактна и уютна, из тех, кого хочется сгрести в охапку и усадить на колени. Её маленькая грудь никогда не знала лифа, кроме купальника. Нежно очерченный овал лица и точёный аристократический носик гармонично дополняют большие тёмные, с едва уловимым восточным колоритом глаза. Узкие пальчики с молочной кожицей задумчиво оглаживают в меру покруглевший животик, устремляются выше, к большому невостребованному соску, тотчас наливающемуся желанием.

Сбросив оцепенение, Анна тянет ручку чемодана, забившегося в щель между трюмо и тумбочкой с телевизором. Она извлекает из него плотно уложенный пакет из чёрного целлофана. Настала пора осуществить давнюю дерзкую задумку, для которой в Москве никогда не было ни сил, ни времени.

На кровати разложено короткое платье из красного атласа. Греется хозяйский утюг. Анна наносит несколько мазков тонального крема, красит ресницы чёрной тушью со стальным тёмно-синим отливом. Далее в ход идут суриковые тени, алым карандашом подводятся губы. Скинув полотенце, Анна несколько мгновений изучает в зеркале свою кожу, затем наносит тональный крем на шею, плечи и верх груди. Затем нежно раскатывает вдоль своих недлинных ног новые тёмно-телесного оттенка чулки с силиконовыми кружевами. Отглаживается и надевается платье. Распечатывается флакончик новых духов, открывается баночка с цветными контактными линзами. Наконец, Анна расправляет шикарный парик. С ним она приобретает совершенно иной волнующий облик. Волнистые чёрные волосы чуть ниже лопаток, разделённые прямым пробором, игривая чёлка из двух половинок, под которой по-новому играют глаза, тёмно-синие сапфиры вместо привычных карих опалов.

В поисках, не забыто ли что, шарит в косметичке. Из тёмных недр на коврик выпадает мелко сложенный, повидавший виды, листочек. Анна задумчиво разворачивает пожелтевшую бумагу и с мягкой улыбкой пробегает первые строки… Как давно это было, задумывается она. Возможно, именно с этих ровных квадратных куплетов и начались её серьёзные отношения с Валентином. Или нет? Впрочем, какая разница – время, словно волны, стёрло грань на песке, перекроило береговую линию…

Она критически осматривает себя, незнакомую. Хорошо, зубы здоровы, да нет никаких родинок на лице и на груди. (Редкие веснушки не в счёт). Впрочем, родинку можно и добавить.

Окрестим себя Элей, решает новая Анна. Для малознакомых мужчин – Эльвирой.

Ещё несколько минут на репетицию особого тембра голоса – с хрипотцой. Тоже отголосок какой-то ныне успешно забытой роли, и можно идти.

Напоследок разбросав постель, Анна выходит на улицу. Стараясь не обращать внимания на праздношатающихся мужчин, она устремляется в ресторан. Геворк её не узнает, хотя и пытается пристальнее приглядеться.

– Что за готическая нимфа, нарушает покой нашего тихого провинциального ресторана? – произносит он своим неизменным фирменным тоном.

Анна разыгрывает новичка.

– Юноша! Надеюсь у вас тут вполне пристойно, чтобы я ни о чём не беспокоилась?

– Какой нелепый вопрос!.. А за юношу спасибо! Из ваших уст это прозвучало так естественно! Пройдите вон туда. Нет! Впрочем, желаете ли вы, чтобы я вас подсадил к дамам, или, напротив, к кавалерам? Или вы предпочитаете побыть одной?

– Пожалуй, сегодня мне хотелось бы побыть одной.

– Как скажете, мадемуазель! Вот этот столик будто ждёт вас. Моё почтение!

На площадке в центре кружатся Валентин и Лера. Анна успокаивается, ибо твёрдо знает, что романа между ними нет, и никогда не будет. Она ищет глазами Клима и замечает его у стойки. В тот момент, когда их взгляды встречаются, она лишь в самый последний момент осекается и сдерживает кивок приветствия. Играть – так до конца. Кстати, а как играть? Импровизировать или подобрать подходящий персонаж? Эх, надо было раньше подумать об этом. Теперь уже поздно. Только что чуть не спалилась. Анна заказывает белого вина и холодную закуску «Дары моря». Она замечает, как жадно на неё поглядывают двое мужчин за соседним столиком. На всякий случай актриса достаёт косметичку и убеждается в непогрешимости своей внешности.

Анна с интересом наблюдает, как Валентин прижимает к себе Леру. Потом они останавливаются и о чём-то говорят. Судя по спокойному выражению лица Леры, Валентин от неё ничего не получит. Стало быть, вскоре он опять примется за охоту. Интересно кто ещё из присутствующих имеет шансы? Блондинка в противоположной части залы, та, что одиноко ковыряет ложкой мороженое. Пара симпатичных, но явно незрелых тинэйджерок. Ну и конечно Карина. Обычно она редко спускается со сцены, но сейчас оркестр отдыхает и звучит магнитофон, а Карину угощает коктейлем бородатый клавишник. Тот самый, дома у которого остановились Лера и Клим.

Анне никак не удаётся перехватить взгляд Валентина. Не может быть, чтобы с его способностями он до сих пор её не заметил. Выходит, следит исподтишка. Что ж, будем вести себя естественно. То есть, естественно скучая. Тем временем у неё заканчивается вино и на соседнем стуле тут же оказывается один из соседей. Он предлагает восполнить бокалы за его счёт и выпить за знакомство и за её здоровье. Несётся приятная чепуха, Анна благосклонно отвечает улыбкой. Только теперь она замечает, с каким интересом наблюдает за ней Валентин. Понимая, что опоздал, он заказывает у бармена пару мартини и подсаживается к блондинке с мороженым.

Соседа Анны несёт. Поначалу она почти не слушает его, но понемногу начинает следить за нитью рассказа.

– …после этой ужасной пьянки, стоим, ловим такси. А рядом, в скверике, гуляет с собакой какая-то девочка лет пятнадцати. Собака у неё здоровая, что-то типа кавказской овчарки. Ну, так вот! Останавливаем мотор, договаривается. Глядим, Альберта нет. А он, оказывается, уже с девчонкой той познакомился, вцепился в ошейник её собаки. Девчонка такая вся видная, не боится его вовсе. Разговаривают там о чём-то. Вы, мол, езжайте, а мы тут погуляем. Ну, мы Альбертика с двух сторон под ручки берём, отскабливаем от обалдевшей собаки, извиняемся перед равнодушной девочкой, запихиваем в машину…