Светочи Чехии

— Согласен, дитя мое!

В эту минуту священник позвал Вока подписывать брачное свидетельство и все перешли в церковь.

— А где же Иероним? Я думал, что найду его здесь, — осведомился Гус.

— Он прошел к Змирзлику хлопотать об угощении и принять некоторые меры предосторожности, в случае, если немцы начнут чересчур уж шумно обижаться, — тихо прошептал Вальдштейн, берясь за рукоять меча.

Огонь, блеснувший в его глазах, указывал, что бурный протест врагов доставил бы ему даже удовольствие.

Когда кончилась церемония и начали поздравлять новобрачных, Вок подошел к Ружене.

— Тебе с Анной надо будет теперь же вернуться домой, пока мы будем провожать молодых. К ним тебе идти опасно: там может произойти свалка, когда Гюбнер узнает, что у него похитили племянницу.

В доме Змирзлика шли спешные приготовления к неожиданному пиршеству. Сам хозяин дома и его жена были ошеломлены известием о женитьбе племянника на маленькой Гюбнер, уже официально просватанной за другого. Но оба они знали с детства и любили кроткую, милую девушку; притом смелость самого приключения была слишком в духе времени, чтобы не прийтись по вкусу старому служаке.

С помощью Иеронима, великого искусника в таких делах, все было устроено довольно быстро, и только самый дом оставался пока не освещенным, дабы не возбуждать никаких подозрений. Наконец, прибыли музыканты, а за ними следом в дом пробрались поодиночке, и вооруженные люди.

Как только носилки и сопровождавшие их гости вошли во двор, ворота захлопнули наглухо и осветили комнаты, где собралось уже с десяток родственников и друзей, которых наскоро успели предупредить.

Дядя с теткой сердечно приняли Милоту с молодой женой и, после поздравлений, все общество перешло в обеденную залу, окна которой выходили на улицу.

Если не хватило времени для приготовления особо изысканных блюд для украшения стола, то старого доброго вина в погребе было в избытке и здравицы в честь молодых, под громкие звуки музыки, следовали без перерыва.

Неожиданное освещение всего фасада дома, музыка, говор и шумные возгласы гостей поразили соседей, тем более, что никто не заметил раньше каких-либо приготовлений к пиру. Толпа любопытных быстро возрастала и скоро запрудила улицу во всю ширину; зрители карабкались друг другу на спину, чтобы заглянуть внутрь, а какой-то мальчуган забрался даже на карниз окна.

Вок и Иероним прислушивались к глухому гулу, доносившемуся с улицы, заметили любопытного мальчишку и переглянулись; в сущности чересчур спокойное течение празднества было им вовсе не по вкусу.

Выпито уже было достаточно, и никто, даже пан Змирзлик, не подумал остановить молодого графа, когда он подбежал к окну, распахнул его и громким голосом крикнул:

— Эй, вы! Что вы тут стоите, разинув рты? Кричите здравицу во славу пана Милоты и его молодой жены Маргариты Гюбнер, свадьбу которых мы празднуем!.. А вот вам, чтобы было чем промочить горло, — он швырнул в народ свой кошелек и затворил окно.

В толпе, состоявшей из чехов и немцев, послышались восклицания.

Первые, действительно, разразились громовым виватом; зато среди последних послышались недовольные крики, так как помолвка Марги с молодым Лейнхардтом ни для кого не была тайной.

В это время многочисленная толпа студентов и профессоров вышла из соседней улицы. Это был Гюбнер, возвращавшийся с друзьями с вечернего совещания у магистра Варентраппе.

Увидав скопление народа, он остановился, пораженный.

— Что это значит? Не случилось ли чего у меня? Да нет, все головы повернуты в сторону дома Мюнцмейстера.

Пока они совещались, проходить или нет через неизвестно зачем собравшуюся и возбужденную толпу, один из студентов подошел к народу и осведомился, что тут происходит. Узнав истину, он тотчас же побежал сообщить Гюбнеру, что у Мюнцмейстера праздновалась свадьба его племянницы.

Кровь бросилась в голову пылкому профессору, и лицо его побагровело, так что приятели испугались, не случился ли с ним удар; ничего подобного, однако, не было, но его обуял безумный гнев.

— Отомстите за меня, друзья! Разобьемте двери этого притона негодяев, ворующих у нас девушек, — заревел он, бросаясь вперед.

С криком и ревом ринулись за ним студенты. Кто был вооружен, обнажил меч, а прочие схватили палки и камни и, поддерживаемые немцами из толпы, набросились на ворота, пытаясь их взломать; в окна летели камни и все, что попадалось под руку.

Звон разбитых стекол и крики происходившей на улице свалки, — тут и чехи ввязались в дело и смело дрались с немцами, — возвестили пировавшим у Змирзлика, что вызов Вальдштейна принес свои плоды. Мужчины вскочили со своих мест и обнажили оружие.

Марга лишилась чувств, услыхав раздававшийся из толпы пронзительный голос Гюбнера, осыпавшего ее, мужа и всех чехов ругательствами и угрозами; но приводить ее в сознание пока было некогда.

Милота и Змирзлик перенесли новобрачную в комнату, выходившую во двор, и заперли там, вместе со всеми присутствовавшими женщинами, а сами, с остальными гостями и вооруженными людьми, бросились на встречу нападавшим, которые разломали уже ворота и грозили вторгнуться во двор.

Трудно сказать, чем кончилось бы все это побоище, — ибо обе стороны подкреплялись все новыми и новыми бойцами, — если бы некоторые из наиболее спокойных профессоров не обратились к своим с речью, убеждая их, что подобное нападение на дом королевского слуги вызовет лишь гнев государя и строгое возмездие. И слова их подействовали, тем более, что самые смелые из нападавших были уже отброшены или переранены, а чехи, к тому же, превосходили их численностью.

Студенты начали отступать, и толпа стала таять. Убитых, к счастью, не оказалось; зато раненых более или менее тяжко было много, а среди них и Иероним, получивший один удар в плечо, а другой в ногу. Вок, по своему обычному счастью, остался цел и невредим.

Вне себя от ярости, с шишкой на лбу и синяком под глазом, вернулся Гюбнер домой, поклявшись выместить полученную обиду на невестке, сообщнице негодной Марги.

Но бедная Луиза не слышала этих угроз и проклятий. Узнав о случившемся от одной из служанок, она упала в обморок и лежала без чувств, когда возвратился профессор. Ее беспомощный вид почти убедил Гюбнера в невиновности Луизы и, во всяком случае, принудил его отложить до следующего дня всякое с ней объяснение.

В течение нескольких дней только и разговоров было в Праге, что про романическую свадьбу племянницы Гюбнера, да про нападение на дом пана Змирзлика.

Король был недоволен и выбранил Вока за вызванное им столкновение; [42] но его обычная слабость к своему любимцу одержала верх, и забавный рассказ о ночном приключении привел Вацлава даже в веселое настроение духа, хотя он все-таки обнародовал повеление, грозившее суровым наказанием всякому зачинщику столкновений и общественных смут.

42

„F"ur viele der Herrn und Leuten des Hofes war der ganze Streit nichts als ein k"ostlicher Spass, eine erg"otliche Hetze, und vor allem erschien Herr Wok von Waldstein munter und voll launiger Einf"alle, wenn es der Geistlichkeit etwas anzuh"angen gab. Wo Pfarrherren zu verdr"an gen, Pfarrh"ofe zu st"urmen waren, wenn der Konig dazu in seiner Aufwaljung Erlaubnis gegeben oder es doch ungehindert geschehen liesz, da that es Herrn Wok kein anderer gleich». (Helfert, стр. 136).