Свежий ветер

– Что заставляет тебя думать, что я имею право голоса в этом вопросе? – поинтересовалась Шепард, пожав плечами и саркастически усмехнувшись. – Полагаешь, я опасаюсь конкуренции? Я тебя умоляю, Аленко. Ты можешь быть прекрасным бойцом, но я все равно смогу заткнуть тебя за пояс.

Она свела все к юмору, махнув рукой, словно это ничего для нее не значило, но я чувствовал, что она говорит искренне.

– Ты подняла планку высоко, Шепард, - заметил я, вспоминая, как одна мысль о том, что я буду работать с первым человеческим Спектром, восхищала меня. В течение нескольких месяцев она превзошла все мои самые смелые ожидания. – Но… ты права. Я приму это предложение. Почему нет, черт возьми? Это может быть моим единственным шансом. Остается только надеяться, что к тому моменту моя биотика вернется в норму.

– Мне казалось, с твоими способностями все в порядке, - произнесла Шепард внезапно резким требовательным голосом и неуверенно нахмурилась.

– Имплантат нуждается в дополнительных настройках, - пожал я плечами, не понимая, что ее так встревожило, учитывая, что совсем недавно я лежал в коме. – И то, что я способен заставить парить в воздухе пару пресс-папье, еще не означает, что мне удастся отшвырнуть робота. Придется наращивать силы постепенно, постоянно следя за тем, чтобы ничего не вышло из строя.

Казалось, Джена не слушала меня. Пока я говорил, она с тревогой оглянулась на дверь, а затем осмотрела укрепленное стекло.

– Что такое? – осторожно спросил я.

– У тебя хотя бы есть пистолет? – будто мимоходом ответила она вопросом на вопрос, все еще выглядя обеспокоенной.

– Я… нет, Шепард. Я в больнице, зачем мне…

– Затем! Послушай, знаю, звучит глупо, но у меня нехорошее предчувствие. Касательной всей Цитадели. Одного единственного Жнеца хватило, чтобы провести полномасштабную атаку на станцию, и им известно, что, потеряв ее, мы останемся без объединенного правительства. Я не думаю, что здесь так уж безопасно, как все говорят. – Джена взглянула на меня неуверенно, словно сама считала, что раздувает из мухи слона, а затем вдруг вытащила из набедренной кобуры пистолет и протянула его мне. – Просто возьми. Пожалуйста.

Я знал, что, когда Шепард не имела оружия в пределах досягаемости, она чувствовала себя уязвимой, беззащитной. Я не придерживался тех же взглядов, однако если это поможет ей спокойнее спать по ночам, я сделаю так, как она просит. Я взял у нее пистолет, при этом слегка задел ее пальцы своими, отчего она едва заметно вздрогнула. Что-то снова больно кольнуло в сердце. Я понятия не имел, что творилось у нее в голове, но она до сих пор старалась не смотреть мне в глаза. Ее действия противоречили всему, что я видел, и это сбивало меня с толку.

– Держи ухо востро, - попросила Джена, закусив на мгновение губу. – Будь осторожен.

– Я в больнице, - снова повторил я с недоверием, - посреди густонаселенного района отлично защищаемой станции, в то время как ты сражаешься на передовой в самой жестокой в истории войне, и ты говоришь мне быть осторожней?

– Да, - ответила она, наконец посмотрев на меня, взглядом призывая не спорить, а просто делать, как велено. – Именно это я и говорю.

Я был ей небезразличен. Она по крайней мере немного заботилась обо мне, может быть, даже не до конца осознавая это. Если бы она позволила, я провел бы большим пальцем по тыльной стороне ее ладони, сжал бы ее руку, чтобы показать, как рад ее присутствию, рад тому, что вижу ее живой и здоровой, и как тревожит меня неумолимо приближающаяся минута расставания.

Меня сводила с ума невозможность уйти вместе с ней. Только из-за этого я хотел стать Спектром, хотя и не признался ей в этом. Я хотел сражаться рядом с ней, а не позади нее. Если она собирается броситься в ад, остановить нашествие, о котором когда-то мы узнали вместе, то я желал разделить ее судьбу. Многое изменилось, это правда. Возможно, нам никогда не удастся вернуть утерянное – что было, то прошло. Но может быть, мы сумеем построить что-то новое на пепелище.

Сообщения о гибели десятков миллионов помогают по-новому взглянуть на многие вещи.

– Ты можешь пообещать мне то же самое? – спросил я, уже зная ее ответ.

– Разумеется, нет, - неожиданно легкомысленно отозвалась она. – Я борюсь со Жнецами, а не с простудой.

Джена слегка улыбнулась, и я понял, что хоть отчасти она была рада моему вопросу.

– Очко в твою пользу, - хмыкнул я и перевел взгляд на пистолет, весь вид которого буквально кричал об имени прежнего владельца. Вес оружия был мне незнаком, а то, как его форма и баланс оказались подогнаны под нужды Шепард, свидетельствовал о его уникальности. Джена любила свои пушки, и, говоря «любила», я подразумевал именно это – каждое принадлежащее ей оружие являло собой результат тщательной подгонки и калибровки, призванной сделать его столь же совершенным в атаке, как и его хозяйка. Конечно, она вполне могла смастерить для себя другой пистолет, но этот жест, пусть и сделанный под влиянием момента, говорил о доверии и заботе вместо слов, которые она не в состоянии была произнести.

Я обхватил непривычно тонкую рукоятку своими большими, по сравнению с ее, пальцами.

– Боюсь, все эти навороты просто приведут к перелому запястья, если я попытаюсь из него выстрелить, но буду держать его при себе.

Джена усмехнулась.

– Погоди, пока увидишь лезвие, которое Вега приварил на мой дробовик.

Мгновенно ее глаза загорелись, и Шепард взглянула на меня так, как всякий раз прежде, когда мы обсуждали оружие или тактику. На секунду мне показалось, что мы находимся на борту первой «Нормандии», я все еще лейтенант, влюбленный в своего командира, а не майор, которому не стоило думать о том, что азартная улыбка на ее губах – самое прекрасное зрелище, виденное мною в последние недели.

– Не знаю, откуда он взялся на борту, но этот парень, ответственный за снабжение, просто волшебник. Лезвие сделано из суперпрочного сплава, устойчивого к раздроблению, и, что не может не радовать, как агент N я получила новенький Клеймор.

Я припомнил, с каким жадным выражением она когда-то глядела на первый врученный ей дробовик этой модели, который официально все еще находился на стадии разработки. Решив не выходить из ее «комфортной зоны», я поинтересовался содержимым ее оружейного шкафчика, лезвием, появляющимся из инструметрона, и впервые с момента гибели первой «Нормандии» нам удалось поговорить без взаимных горьких упреков.

Было так здорово снова увидеть эту часть Джены, пусть даже ненадолго. Время, проведенное нами в моей палате, вновь разожгло искорку надежды на то, что женщина, которую я любил, все еще существует, что она просто погребена под тяжким бременем войны, которое уже погасило горящий взгляд этих янтарных глаз. И теперь, зная, что день за днем здоровье возвращается ко мне, я позволил себе мечтать о том, что когда-нибудь снова смогу сражаться рядом с Шепард.

Глядя на широкую улыбку на ее лице, вслушиваясь в ее голос, я чувствовал нечто близкое к умиротворению. Я смотрел на нее, прекрасно отдавая себе отчет в том, что отчасти до сих пор считаю ее своим безупречным, прекрасным ангелом мщения, женщиной, полной огня и жизни и столь талантливой и умелой, что никто и близко не мог сравниться с ней. Я знал, что мне следует оставить эти мысли, но, пожертвовав уже так многим, я не желал отказываться от нее.

– Все в порядке? – неожиданно спросил я, и Джена подняла на меня неуверенный взгляд. – Я имею в виду… у нас с тобой.

Разговор, очевидно, принял неприятный для нее оборот, и ее улыбка померкла. Однако предыдущие несколько минут беззаботной болтовни изменили что-то в лучшую сторону, и, облизнув губы, она задумалась над ответом.

Когда же Джена заговорила, ее голос звучал хрипловато, и у меня не возникло сомнений в ее искренности.

– Я понимаю, что мы… мы не всегда сходимся во взглядах. Нами движут разные мотивы, и мы можем орать друг на друга днями напролет, но… мне не хватает поддержки хороших людей. И мне нравится думать, что ты на моей стороне хотя бы в самые трудные моменты.