Свидание по заданию

Кайсаров между тем сунул нос в свой мобильный телефон, у которого на время сумасшедшей эскапады отключил звук, и нашел пять пропущенных звонков от матери. Последний раз она звонила две минуты назад. Вздохнув, он набрал ее номер и упал спиной на спружинившую постель, которая мягко подбросила его вверх.

– Ма, это я, – доложил он, услышав знакомый голос. – Привет!

Наталья Николаевна определенным образом хмыкнула, из чего сын сделал вывод, что сейчас получит по шапке.

– Ну, можно было разочек позвонить и сказать, что все в порядке? Ненавижу, когда ты ездишь на дальние расстояния на машине.

– На поезде ты тоже ненавидишь. И на самолете ненавидишь. И вообще, с чего это ты снова записала меня в маменькины сынки? Я думал, мы покончили с этим, когда мне исполнилось восемь.

– У тебя странный голос, – вместо ответа заявила Наталья Николаевна.

– Серьезно?

– Признавайся, в чем дело.

Признаваться Кайсаров ни за что не желал, поэтому соврал, как бывало в детстве, быстро и ловко:

– У меня живот болит.

– Ну, вот тебе раз, – расстроилась Наталья Николаевна. – С какой такой стати?

– Я ел немытую рябину, – неожиданно для самого себя признался Кайсаров. – Прямо с дерева.

– Ты что, снегирь?! – возмутилась Наталья Николаевна. – Как это тебя угораздило? На деревьях полно птиц, это так опасно!

– Там не было никаких птиц, – продолжал свою признательную речь Кайсаров. – Они уже давно спать легли. Мам, не волнуйся, у меня есть активированный уголь. И вообще, Марина собрала мне в дорогу огромную аптечку. Не считая той, которую возит с собой твой любимый Вадик.

– Кстати, о твоей жене. – Голос матери стал жестким. – Собственно, хотела сообщить тебе, что Марина сегодня ко мне заезжала. Вроде как проведать.

– Почему – вроде как? – удивился Кайсаров. – Ты лежишь с больной ногой…

– У нас не такие отношения, ты же знаешь, – осадила его мать. – Мне кажется, она хотела что-то у меня выпытать.

– Бог мой, что выпытать?

– Не знаю. Но она заметила мою настороженность и решила не рисковать. Надо было мне быть похитрее… Но я не смогла справиться с эмоциями.

– Кстати сказать, перед моим отъездом Марина пробовала помириться, – ради справедливости заметил Кайсаров.

– Милый, только не обольщайся, – жалостливым голосом попросила Наталья Николаевна. – Я верю Каринке, а она говорит, что Марина задумала разводиться.

– Когда я уезжал, было непохоже.

– Может быть, тебе поговорить с ней по душам? Ну, или сделать что-нибудь замечательное, чтобы она передумала?

– Что-то я тебя не пойму. Тебе не нравится моя жена, но ты не хочешь, чтобы она меня бросала.

– Я не уверена, что второй развод пойдет тебе на пользу, – призналась мать. – Так хоть какое-то подобие упорядоченной жизни.

«Вот именно – подобие, – подумал Кайсаров. – Подобие семьи, подобие любви».

– Пойду пить активированный уголь, – решительно заявил он и закончил разговор на бодрой ноте, чтобы мать успокоилась.

Конечно, никакой живот у него не болел, хотя он и в самом деле жевал рябину, решив испытать, хорошая ли это закуска под коньяк. Вспоминая подробности добывания ягод, он улыбался той самой улыбкой, которая так взволновала бдительного шофера.

Вместо того чтобы лечь в постель, Кайсаров забрался в горячую ванну и долго лежал в невесомой пене, пытаясь переварить то, что сегодня произошло. Переварить и оставить позади. Да, ему безумно понравилась Марьяна. Она не похожа ни на одну из тех барышень, за которыми он до сих пор ухаживал и которые затем влезали в его жизнь и что-то в ней непоправимо меняли. Да, он на какое-то время потерял голову, но теперь вернул ее на место и готов забыть об этом эпизоде или сохранить его в памяти просто как забавный случай. Он же не собирается, в самом-то деле, заводить еще один роман, находясь, если верить его дочери, на грани второго развода? Так просто нельзя. Нельзя, и все тут.

Однако думать о том, что он больше никогда не увидит Марьяну, было на удивление больно. Вот тебе и раз. Пошел на поводу у своей интуиции, называется. Сейчас главное не наломать дров. Не броситься в ту гостиницу выяснять ее фамилию и паспортные данные… Он был уверен, что запросто справится с такой ерундой. Но – нельзя! Кроме того, они договорились, и он дал слово. Интересно, а думает ли она о нем? Наверняка – да. Не может быть, чтобы не думала, а просто взяла и забыла. Не может быть, чтобы ему одному было так хорошо. Она вместе с ним смеялась и плакала… Что, если от выпивки? Женщин иной раз так развозит… Да нет, не была она похожа на пьяную. И, перед тем как поцеловать, он видел ее глаза, эти невозможные туманные глаза. Не затуманенные, а именно туманные – волшебные глаза, загадочные, чудесные, таких ни у кого больше нет.

Через полчала Кайсаров решил, что у него приступ белой горячки, потому что застал себя сидящим с ногами на подоконнике и разглядывающим звезды на ночном небе. Это было уже слишком. Он позвонил в ресторан и попросил принести ему горячего молока с медом. От нечаянной влюбленности молоко вряд ли спасет, но заснуть, вероятно, поможет.

* * *

Утром ему позвонил один из работодателей и попросил задержаться в Беловетровске еще на сутки.

– Дети мэра участвуют сегодня вечером в концерте художественной самодеятельности. Папаше будет приятно, если ты останешься. Сделай одолжение.

«Сделай одолжение» было мягкой формой приказа. Кайсаров подчинился. Зоя Васильевна, узнав о том, что сегодня он в офис не вернется, вознегодовала и немедленно прислала ему целую кучу бумаг, которые требовали прочтения. Поэтому большую часть дня он работал не отрываясь, а потом неожиданно прилег на кровать и заснул мертвым сном.

– Если вы и вправду вчера в снегу валялись, то оно и неудивительно, – заявил Вадик, явившийся, чтобы везти босса на концерт и заставший его в непрезентабельном виде с помятыми щеками. – Много ли вы в Москве на свежем воздухе бываете? А тут совсем другое дело.

Кайсаров торопливо собрался и молча пошел за водителем, который вел босса к машине, постоянно оглядываясь, как утка на потерявшегося, но счастливо найденного утенка.

Когда они приехали в Дом культуры, Кайсарова провели в ложу к мэру. Тот искренне обрадовался компании и представил свою жену Нику – кряжистую брюнетку с плохой фигурой и невероятным самомнением. Кайсаров не раз встречал таких женщин – они смолоду считали, что раз природа наградила их большим бюстом, они интересны всем без исключения мужчинам, а потому вели себя самоуверенно. У Ники были выпуклые, сильно подведенные глаза, которыми она тоже гордилась, изо всех сил тараща их на собеседника, и тяжелый овал лица, обещавший годам к пятидесяти превратить ее в совершенно неаппетитную особу. Сам мэр, крепкий человек с располагающей улыбкой, счел своим долгом занять Кайсарова непринужденной беседой. Тому потребовалась вся его выдержка, чтобы вести себя естественно. Потому что настроение у него с самого утра было просто отвратительным.