Свидетель

– Какие деньги, Валерий Михалыч? Я, конечно, приношу извинения за то, что вот так сама себя уволила, но к деньгам я не притрагивалась.

– Откуда же бунгало? На Бали? Наследство?
– хмыкнул Черкасов.

Лена и без того красная от загара, покраснела еще сильнее, и потупилась.

– Мне повезло встретить в Лондоне состоятельного мужчину...

– Его случайно не Валерием Черкасовым зовут?
– подхватил Сергей с ухмылкой.

Я стояла поодаль и не вмешивалась.

– А разве вы - единственный богатый человек?
– вдруг окрысилась миловидная Лена.
– Вы пригласили меня работать за границу и бросили там. Как обычно и поступали! Я уволилась. И все! И точка! Мне больше не о чем с вами разговаривать.

– Не торопись, Елена, - покончил с ухмылками Сергей.

– Разговор только начинается. И весьма серьезный.

Она дернулась в сторону пальм, Ларин остановил ее в два счета, схватив за руку.

– И бегаю я гораздо быстрее тебя, так что не будем тут в салочки играть. Нас другая игра интересует. Про Морозова и твою маленькую подставу мы знаем. Доказательства того, что деньги ушли к тебе, есть. Мы нашли подложную электронную подпись Черкасова у тебя, и обнаружили то, как ты ее использовала. Валерий Михалыч, как выяснилось, не все пароли менял регулярно. И верная помощница была в курсе старых привычек. Так?

Валера посмотрел на Лену и вздохнул.

– Лена, скажи только одно: почему? Я не о деньгах. Хотя это тоже неприятно. Почему ты стала участвовать в травле? Разве я обижал тебя по-настоящему?

– Отчего вам вдруг стало интересно?
– зло процедила Лена.
– Вам разве есть дело до людей, которые рядом с вами? До того, что они чувствуют? Почему они должны хранить вам верность? Чтобы что? Чтобы бросить все и уехать помогать вам на конец света, в другую страну, а вы плюнули и размазали и отправились, - она мотнула головой в мою сторону, - к какой-то странной девице? Да вы этой проститутке Джули больше внимания уделили, чем мне за шесть лет! Скажете нет?

– Да, возможно, я был недостаточно внимателен к тебе, - пробормотал Черкасов.
– Но, уезжая, я отправил тебе внушительный бонус.

Она усмехнулась.

– Ага, курам на смех. Морозов и то платил мне за услуги больше! А там достаточно было поахать над тем, какая бедная и глупая у него жена, и покритиковать вас. А потом только вовремя позвонить и сбросить электронку.

– И что же ты говорила обо мне?
– нахмурился Черкасов.

– Правды хватало!
– выкрикнула Лена.
– Про ту же партию фальшивки в Ростове! Если бы Борис Аркадьевич не позвонил бы невовремя Шиманскому с указаниями, а наркоманский сын Демидова не подхватил бы со стола телефон этого тупого копа, увидев знакомую физиономию на экране, не было бы убийства. И этой, - Лена снова с ненавистью мотнула голову в мою сторону, - праведницы вашей. Свидетельницы, черт бы ее побрал. Борис Аркадьевич только думает, что он умный, но умные не выбалтывают лишнее, не спрашивая, кто у телефона.
– Лену понесло.
– И думаете он сам схему вашу придумал? Этот Наполеон с комплексами мужика из деревни?! Сейчас! Достаточно попить рядом чаю, посочувствовать и «предположить», чего заслуживает распустившийся бывший любовник дуры-жены!

– Ясно, - мрачно сказал Черкасов.
– Но я еще раз хочу спросить, почему ты СТАЛА это придумывать? Чем конкретно я обидел тебя?

Черты Лены заострились от выплескиваемой злобы и какой-то болезненной радости того, что можно, наконец, высказаться. В лицо. Как плюнуть.

– В том-то и дело, что ничем, - сказала она так жестко, что мне стало не по себе, будто наждаком провела по коже.
– Я для вас всегда была только рабочей приставкой. И пустым местом. Как ни старайся: прически, костюмы в вашем вкусе, еда в вашем вкусе, незаменимость. Я знала про всех ваших телок, они плакались мне в жилетку! А вы просили напоминать, чтобы два свидания не наложились. Не помните? А я терпела, любила и терпела! Я была готова на все, двадцать четыре часа в сутки! Думаете, это стоит зарплаты и бонусов? Вы равняли мои чувства на деньги! Поэтому я и забрала ваши чертовы, проклятые деньги! Поэтому я хотела, чтобы вы почувствовали, каково это - остаться ни с чем! В полном одиночестве! Чтобы все, слышите, даже мать, от вас отвернулись! Потому что только тогда вы бы посмотрели на меня и поняли, кто вас любит, кто предан, кто последовал за вами в Сибирь... или куда там...

– Как Сонечка Мармеладова за Раскольниковым, - удивленно проговорил Валера.

– Да! Именно так.

– И ведь твой план почти удался, - задумчиво добавил он.

– Если б не эта ваша... не от мира сего, - процедила Лена, снова уколов меня взглядом.
– Ее закидоны я не могла рассчитать. Снайпер и тот промахнулся. Из-за голубя, блин!

Сергей присвистнул, а Валера внимательно взглянул в лицо бывшей помощнице.

– Неужели ты считаешь это любовью?

– А чем же еще?
– буркнула Лена.
– Вы - ужасный эгоист, избалованный любимчик судьбы. Вы не оставили мне шансов.

Я подошла к этой недоброй, ощетинившейся, вроде бы молодой, но такой старой в своей ненависти женщине и коснулась ее руки.

– Лена, но ведь в мире много других мужчин, а вы молоды и привлекательны.

– Я - Стрелец, я ставлю цели и иду к ним, и ждать могу сколько угодно долго, - показала мне зубы в подобии улыбки Лена.
– Имей в виду.

– Боюсь, - заметил Ларин, - в тюрьме годы идут дольше. Гораздо дольше. И четко выговорил по-английски себе в грудь: - Мы закончили. Пора, ребята! Переводить вам теперь не переводить эту хрень на русском.

Парни из Интерпола показались сразу, они ждали только сигнала от Сергея, у которого под воротником был спрятан микрофон.

Лена запаниковала, задергалась, закричала по-английски:

– Я не виновата! Не верьте им! Это известный русский преступник и его сообщники!

Я отвернулась от неприглядной сцены и пошла к морю.

Валера догнал меня, взял за руку. Мы зашагали молча, слушая шум волн. Они заглушали весь тот неприятный осадок, что остался после разговора с Леной. Столько ненависти... И это тоже любовь.

Сергей, веселый и залихватский, выскочил из-за спины и прервал наше привычно-медитативное молчание.

– Варька, давай рассказывай, чего видела? Она тоже была там? В Индии?

– Это Гупта, - объяснила я.
– Слуга Матхуравы. У Лены всё так и крутится на одних эмоциях, как заевшая пластинка.

– Давай-давай подробности. Не томи, - подмигнул Ларин.

– Зачем тебе, Серго-Радж?
– хмыкнул Валера.

– Ну любопытно же!

– Мне, если честно, тоже. Расскажешь, Варюш?
– спросил мой любимый.

– Гупта был одним из немногих в окружении Матхуравы, кто все знал о Соне, - поддалась я на уговоры.
– Он был предан хозяину и равнодушен к Соне, считал, что хозяин имеет право с девушкой делать все, что хочет: он богат, а кто богат, тот и прав. Иногда Гупта даже подглядывал за тем, что вытворял Матхурава с Соной. И подслушивал. Когда Гупта понял, что хозяину грозит наказание, испугался, что и его тоже не погладят по голове. Чтобы его не назвали пособником в похищении девушки, он доложил обо всем страже. Воспользовался моментом, когда его послали за цветами к свадьбе. Но он слегка просчитался. Стража все-таки наказала его плетьми, не слишком травмирующе, но чувствительно. А потом мать заключенного под стражу Матхуравы, наша бедняжка Ника, велела побить и выгнать старого слугу. Он устроился прислуживать к торговцу фруктами. Когда испуганная беременностью Сона встретила его на базаре, она бросилась к Гупте и попросила о помощи. Ей не к кому больше было обратиться. Она отдала ему рубин на золотой цепочке - интимное украшение, которое сделал для Соны ювелир и единственное, что у нее от него осталось.

– То самое?
– тихо спросил Валера.

– Да, то самое. Но Гупта обманул ее и, зная о штрафе, уговорил выкрасть у Прабхакара все деньги. Гупта и тогда умел втираться в доверие. Он не собирался помогать Соне. Гупта просто решил, что эти деньги станут ему компенсацией за то, что он пострадал из-за Соны и Матхуравы. Заполучив кошелек, слуга уехал из Паталипутры и прожил недолгую, но безбедную жизнь в Калинге.

– Почти, как Лена, - усмехнулся Сергей.
– Гупта... имя-то какое. Почти Губка Боб. Ладно, ребята, вы едете или как?