Свинцовый хеппи-энд

– А как поживает Алла Эдуардовна?
– решил переменить тему Раевский, чувствуя, что Холщевников увлекся рассказом о своих семейных проблемах, которые у каждого, как известно, свои.

– Алла-то?
– улыбнулся Холщевников.
– Она, кстати, завтра летит со мной в Шанхай.
– С ней интересно, она недавно вышла замуж, я все собирался вам сказать, да как-то забывал.

– Снова за молодого?
– спросил Раевский, вспоминая Юрия Каширина.

– А вот совсем наоборот. Она вышла замуж за семидесятитрехлетнего старика. Беркович, кинорежиссер, слышали?

– А как же? Известный документалист.

– Так вот они теперь живут вместе. Он инвалид, плохо движется, плохо видит. А Аллочка очень счастлива, она носится с ним как с ребенком. Я просто поражаюсь на нее. После самоубийства Юрия она долго не могла прийти в себя, даже собиралась увольняться с работы. Я, разумеется, ее не отпустил, сами понимаете, я платил бы ей зарплату, даже если бы она вообще ничего не делала до конца жизни. Но она взяла себя в руки. А как-то пошла на просмотр в Дом кинематографистов и познакомилась там со вдовцом Берковичем. И уже месяц, как его жена. Квартиру Кашириных она продала, не захотела там жить. Они постоянно живут на ее даче, у них там настоящий рай земной. И она очень счастлива.

После визита к вице-премьеру Раевский поехал в один из банков, обслуживающих его предприятия, и долго проверял там многочисленные счета. И толь- ко в двенадцать часов ночи попал домой.

К своему удивлению, в гостиной он увидел Сергея, сидевшего напротив Кати. Они оживленно беседовали.

– Сережа, - устало улыбнулся Раевский.
– Какими судьбами? Очень рад тебя видеть. Давненько, однако, ты нас не посещал.

– Добрый вечер, Владимир Алексеевич, - улыбнулся и Сергей, вставая.
– Я сам не понимаю, почему мне вдруг захотелось приехать к вам. У меня было предчувствие, что сегодня мы что-то узнаем о Марине.

– А у меня уже нет никаких предчувствий, одна смертельная усталость. Извините, но я не в состоянии ни ужинать, ни беседовать. Пойду спать.

Сил хватило только на то, чтобы раздеться.

– Ужинать будете, Владимир Алексеевич?
– спросила горничная.

– Нет, Аня, только стакан чаю с лимоном, - ответил Владимир.
– Страшно хочу спать, просто ничего не соображаю от усталости.

Но едва он лег в постель и с наслаждением вытянул уставшие ноги, как рядом на тумбочке зазвонил телефон.

– Черт возьми, - проворчал Владимир.
– Нет, телефоны надо отключать, произнес он уже в который раз.
– Иначе я не выдержу, просто не выдержу, и все. Ночью надо спать.

Трубку, однако, поднял.

– Это... Владимир Алексеевич?
– услышал он в трубке незнакомый ему женский голос. Женщина была явно в возрасте.

– Я... Кто это?

– Извините меня за поздний звонок. Я бы не стала беспокоить такого человека, если бы... Извините...

– Я слушаю вас. Кто это?

– Да вы меня не знаете. Мария Афанасьевна меня зовут.

– Да кто вы такая?
– никак не мог взять в толк Владимир, что за старуха звонит ему в первом часу ночи.

– Мария Афанасьевна Чалдон, - объяснила старуха, и с Раевского тут же и сон, и усталость как рукой сняло.

– Чалдон?!!!
– приподнялся он на постели, а рука его невольно потянулась к пачке сигарет на тумбочке.

– Да, я мать Славы Чалдона. Его, если вы знаете, ну... забрали... Я, конечно, не знаю, за дело ли...

– Вы, ради бога, говорите, зачем вы мне позвонили. У вас есть что сообщить?

– Славка перед тем, как его забрали, мне вот что сказал: если, мол, позвонит Колька Глуздырев, сообщи господину Раевскому. Господин Раевский обещал за такие сведения свою глубокую благодарность. А нам что, - всхлипнула старуха, - ждали ждали сыночка, вот и дождались, чуток погулял на свободе и снова туда же угодил, откуда пришел. А мы с батей его поздно родили, старые мы очень. Кто теперь о нас побеспокоится?

– Я побеспокоюсь, я!
– крикнул Раевский, закуривая сигарету.
– Говорите! Звонил Глуздырев, что ли?

– Звонил недавно, - вздохнула старуха.
– А Славка за день до того, как его взяли, телефон купил, ну, с этим, как его...

– С определителем номера? Говорите номер.

– А насчет благодарности как же? Я скажу, а вы меня и забудете. А кто про нас с батей подумает. Славка теперь надолго загудел, мы его уж и не дождемся.

– Вам сейчас же подвезут деньги. Давайте номер...

– Да...
– замялась старуха.

– Не верите мне, что ли?
– разозлился Влади мир.
– Говорю же, вам подвезут деньги.

– А, ладно, была не была! Записывайте! Только уж не обманите пожилых людей, Владимир Алексеевич. Мой муж инвалид второй группы, на лекарства денег нет.

– Будут... Диктуйте номер.

Она нехотя продиктовала телефонный номер, с которого звонил Глуздырев.

– Что сказал вам Глуздырев?

– Ничего не сказал, спросил Славика, и все...

– А откуда вы узнали, что это он?

– А как его, гада земного, не узнаешь? Его голосище ни с кем не спутаешь. Не дает покоя Славику, бандюга проклятущий, все время в свои лихие дела его путает.

– И что вы ему ответили?

– Сказала, что нет его дома, что он у своей бабы ночует.

– Так. Это вы очень правильно сделали. Значит, он будет звонить и завтра. Спасибо вам, через пару часов к вам приедут наши люди и привезут деньги. И вот еще что - у вас дома будет постоянно находиться мой человек, так будет надежнее. Вы не против?

– Да нет, чего мне быть против? Так и впрямь будет спокойнее, от таких людей, как этот Глуздырев, чего угодно можно ожидать. Одно слово - Крутой...

– Сережа!
– крикнул Владимир, заходя в его комнату. Сергей еще не спал, при свете ночника читал книгу.

– Ну что?
– пристально поглядел на него Сергей.
– Кажется, предчувствия не обманули меня. Что-то есть?!

– Есть, - кивнул Раевский.
– Собирайся. Надо ехать. Я просто не в состоянии.

Через несколько минут Владимир Алексеевич знал, откуда был произведен звонок Чалдону. Абонент Пряхин жил на Ярославском шоссе, около кольцевой дороги, совсем, кстати, неподалеку от Мытищ. А уже минут через десять по адресу этого , самого Пряхина мчалось две машины.