Свинцовый закат

— Пока не знаю. Но вместе мы её убедим.

Энтузиазм собеседника не порадовал полковника. Ему не хотелось провести всю ночь в каменоломнях, гоняясь за несговорчивой женщиной, которую он даже не знал, в то время как у него самого были дела. Но внезапно в голове возникла идея, и полковник произнёс:

— А знаешь, я помогу тебе. Но только при одном условии.

— Конечно, всё что угодно, — поспешил кивнуть Петерс.

— Прямо-таки всё?

— Ну, — смутился он, — в пределах разумного, конечно.

— Когда поймаем твою белянку, я задам ей несколько вопросов, и ты позаботишься, чтобы она мне на них честно ответила.

— Идёт, — и он протянул руку, — кстати, на самом деле меня зовут Эйнар Гримссон.

— Старый Секей, — ответил на рукопожатие полковник. — Так ты исландец?

— Да. А как ты угадал?

— Имена у вас больно однообразные, что триста лет назад, что сейчас.

На лице Эйнара застыло немое удивление, а полковник лишь произнёс:

— Что, я ещё и с возрастом угадал? Я не прозорливец, случайно получилось. Лучше скажи, где и как искать твою белянку?

Эйнар тут же опустился к саквояжу, чтоб открыть его. Полковник внимательно смотрел, как тот перебирает груду белого полотнища, вытягивает из-под неё шнур, и только потом спросил:

— Это что?

— Веревка и две простыни. Я сшил их вместе, как мешок. Вдруг придется подниматься наверх под солнцем, а Заза ещё будет сопротивляться и брыкаться. Двойная польза.

— Ну, ты и выдумщик, — невольно признал полковник. — Или изувер.

— Да люблю я её, упрямицу! — в отчаянии воскликнул Эйнар. — Места себе не нахожу, зная, что она здесь.

— Белую? — недоверчиво спросил полковник.

— Лет 180 назад, когда я с ней познакомился, она была другой.

На столь удивительную историю полковник сказал лишь:

— Ладно, это твое личное дело. Так где ты назначил ей свидание?

Без лишних слов Эйнар повел полковника вглубь подземелья, и через пять минут блужданий в узких коридорах вечноживущие вышли к обрыву. Вниз вела аккуратно приставленная к склону лестница.

— Ну что, спускаемся? — видя нерешительность полковника, спросил Эйнар.

— А тебя не настораживает, что здесь, в старых заброшенных каменоломнях так просто стоит себе новая лестница?

— А что такого? Если у кого-то из здешних обитателей голова и руки на месте, почему бы ему не сострогать её для себя? Хотя, скорее всего, стащили эту лестницу у кого-нибудь из служащих оссуария. Ну, давай, лезем вниз.

На дне обрыва полковник решил расспросить своего нового знакомца о его пассии:

— Так она вправду белая?

— Альваресса.

— Что это значит?

— То же самое что и «белая» только правильнее. Они здесь так себя называют — альвары.

— Странное слово.

— Что странного? В древние времена они именовались альбарами, это от латинского «albus» — белый. Или от «alb» — гора.

— При чем тут гора?

— Ну как же? В горах есть пещеры, в пещерах есть подземные ходы, в ходах живут белые альвары. Разве не слышал о стоянке под Альпами?

— Слышал.

— Ну вот, а Альпы тоже происходят от слова «alb». Альпы — горы, а вершины их снежные — белые.

— Я понял. Всё же, любят здесь на Континенте выдумывать заковыристые словечки с несколькими смыслами.

— Тут-то любят. Это у вас в Англии нет особой фантазии на названия, говорите то, что видите. А вот у меня на родине альваров именуют альфарами.

— Эльфами? — недоверчиво переспросил полковник.

— Ну да. А что ты так удивляешься? Между прочим, здесь во Франции родственниц эльфов — фей называют просто Белыми Дамами. Лично я между эльфами и феями особой разницы не вижу. Сказки на то и сказки, что и феи и эльфы в них добрые. Но даже в сказках они похищают людей.

— И твоя альваресса?

— Да нет, она хорошая женщина, — с нескрываемой грустью произнёс Эйнар и добавил, — просто не дождалась меня и с горя ушла под землю. Думала, я забыл о ней и больше не вернусь. А в обиталище белых легче забыть о своих мирских печалях, прямо как в монастыре. Но вот, я вернулся, нашел её, объяснился, вроде бы Заза даже простила меня, но упорно отказывается подниматься наверх. Мне уже надоело устраивать ей здесь свидания. Сегодня же вытащу её наружу, хочет она того или нет.

— Знаешь, если женщина чего-то не хочет, порой бесполезно её уговаривать.

— Так я не уговаривать её пришел, а вернуть на свет Божий. Ну, не сразу, конечно, постепенно.

— Вообще-то я имел в виду, что она может сбежать от тебя и твоих благих намерений обратно под землю.

Кажется, Эйнар даже не рассматривал такую возможность, и сильно призадумался.

— Если не секрет, — отвлек его от тяжких размышлений полковник, — сколько ты возвращался к своей Зазе?

— Почти 100 лет.

— Не обижайся, — усмехнулся полковник, — но я её прекрасно понимаю.

— Но я же не специально, — оправдывался Эйнар, и, похоже, делать ему это приходилось не впервой. — Так сложились обстоятельства. А она устала ждать. Столько лет прошло, пока она тут внизу, столько всего в мире изменилось.

— Правда?

— Да сам вспомни: Французская революция, одежда другая, транспорт новый, электричество на улицах и в некоторых домах. Даже интересно, как Заза отреагирует, когда увидит поезд? Мы ведь живем себе, и живем, быстро привыкаем к новому, хоть и не забываем о старом. А для неё все осталось по старому, как в XVIII веке. Стой. Здесь мы повернем, — предупредил Эйнар и тут же нырнул в узкую расщелину в стене.

Полковник послушно последовал за ним, а Эйнар все продолжал вещать о своей великой любви:

— Как только я вырвался на свободу, сразу стал её искать. Первым делом, вернулся туда, где видел Зазу в последний раз — на западный берег Африки. Там есть свои подземелья, и я спустился вниз, к тамошним альварам. Еле дознался, что она была рядом с ними, но очень давно. Потом Заза ушла на север, и больше они её не видели.

— Как это ушла на север? — поразился полковник, не понаслышке зная, как белые путешествуют. — Ты представь, где Африка и где Франция? Она что, переплыла по морю?