Свинец в пламени

— Отведи, пожалуйста, Омуру в первый корпус, — попросил Куросима охранника и быстро вышел.

Перед лагерем простирался голый, без единого деревца, двор. Здесь же была автомобильная стоянка. За двором начиналось заводское шоссе, над которым в ветреную погоду клубилась белая пыль. Чуть подальше высился перекинутый через канал Камосаки арочный мост, а сразу за ним небольшой муниципальный причал. Рядом с причалом находилась станция частной электрички, проходившей через новый промышленный район.

Как раз в тот момент, когда Куросима приблизился к станции, состав электрички из трёх грязновато-оранжевых вагонов проезжал через переезд заводского шоссе. Куросима остановился у шлагбаума. Во втором вагоне он увидел Тангэ в белом полосатом пиджаке. В третьем, последнем вагоне оказалась фигура Фусако в шёлковом платье. Разыскивая свободное место, она проходила мимо служебного купе. В следующую секунду поезд тронулся. «Не иначе как она и в самом деле установила за ним слежку», — подумал Куросима. Шлагбаум поднялся, и мимо Куросимы в облаке пыли прогромыхала восьмитонка. Некоторое время он за пылью ничего не видел.

— Эй! Послушайте! — раздался чей-то голос.

Хотя шлагбаум был поднят, у переезда напротив всё ещё стоял большой автомобиль иностранной марки. Человек за рулём в гавайской рубашке, похожий на американского японца, делал рукой какие-то знаки. Куросима бил в форме и подумал, что тот принимает его за городского полицейского. Он подошёл к машине.

— Кто-нибудь сбежал? — спросил шофёр.

— Сбежал? — Неожиданный вопрос насторожил Куросиму и он уставился на квадратное лицо жевавшего резинку шофёра.

— Вы ведь из иммиграционной полиции? Наверное, кого-то ловите?

— Да нет, никто не сбежал, — небрежно бросил Куросима. Этот большой автомобиль он, кажется, видел на автомобильной стоянке у лагеря. Скорее всего это служащий какого-нибудь пароходного агентства привозил передачу опоздавшему к отплытию и находящемуся в лагере матросу. — У нас ещё не было ни одного побега.

— Ни одного побега? — с расстановкой произнёс шофёр, перестав жевать резинку и скорчив странную мину. Затем он сверкнул глазами в сторону уходившей вдаль электрички, произнёс «о’кей!» и, помахав на прощание, тронул машину.

Огромная иностранная машина, словно хвалясь своим техническим совершенством, двинулась с места, едва он нажал на стартёр, проскочила через переезд и тотчас скрылась. Куросиму обдало газом и пылью. Неприятный осадок остался у него и на душе от разговора с этим американским японцем.

Вернувшись в лагерь, он на всякий случай заглянул в бюро пропусков и опросил, не приезжал ли кто с передачей для заключённых из пароходного агентства.

— Нет, сегодня никого не было, — ответил средних лет вахтёр.

— А малый в гавайской рубашке, похожий на японца из Америки, ни к кому тут не приезжал?

— Да, был такой. Приезжал на приём к начальнику.

— К начальнику?

— Да. Как только я по телефону назвал его, начальник приказал сразу же пропустить.

— Как его фамилия?

— Вроде бы Дэв Ока.

— Дэв Ока? А что, он был по личному или но служебному делу?

— Вы лучше справьтесь у самого начальника, — недовольно ответил вахтёр.

Справедливо. Ведь не станет же вахтёр спрашивать начальника лагеря. К какому вопросу он кого принимает! Если этот Дэв Ока, случайно сболтнувший о «побеге», имея в виду не то Тангэ, не то, Фусако, приезжал сюда по делу, связанному с Фукуо Омурой, то начальник лагеря, естественно, проинформирует об этом Итинари, а тот сообщит Куросиме и даст ему нужные указания.

А не следил ли этот человек за Фусако, которая увязалась за Тангэ? Нет, нелепая фантазия. Куросима напрягал память, но никак не мог ясно вспомнить, подъехал ли Дэв Ока к переезду до него или уже после. Ему никак не удавалось вспомнить, была ли машина Дэва Оки на автомобильной стоянке возле лагеря в тот момент, когда он выходил из ворот. Отчётливо он помнил одно: из окна приёмной он видел сверкавший на солнце чёрный корпус машины.

«Что-то нервы стали пошаливать», — качая головой, пробормотал Куросима. Дикие фантазии лезут в голову. И всё из-за этого запутанного дела. Остаётся одно: выяснить, наконец, кто же такой этот Фукуо Омура.

Начальник отделения встретил Куросиму с кислой миной.

— Ты где это пропадаешь?

— Я снова пересмотрел вещи Омуры.

— А ведь те двое, что приходили сегодня, вместе ушли.

— Да, мне сказали.

— И всё безрезультатно. Пожалуй, зря они сюда ходят. — Выражение лица у Итинари смягчилось. — Может, и в самом деле лучше отдать его на попечение хозяйке китайской харчевни?

— Неплохой вариант. На худой конец можно и так. Но, по-моему, лучше подождать ещё несколько дней.

— Может, ты и прав. Хоть он и человек без подданства, нельзя превращать его в игрушку, а то ведь эти посетители ходят сюда словно забавляться. А мы, если не считать газетной публикации, ничего конкретного не предпринимаем и никакого плана действий у нас нет.

— У меня на этот счёт есть соображения.

— У меня тоже… Но сначала послушаю тебя.

— Я считаю, что при всех обстоятельствах не следует игнорировать сам факт необычайного упорства, с каким вся троица цепляется за Фукуо Омуру. Думаю, это не случайно. До сих пор нас интересовало только одно — опознание личности Омуры. А так как версии противоречивы и нисколько нам не помогают, это раздражает нас. И вот я думаю, не попробовать ли нам сначала вскрыть истинную подоплёку их интереса к Омуре. Может быть, так мы скорее приблизимся к цели? Как вы считаете?

— Возможно, в этом и есть резон, — неохотно согласился начальник отделения. — Но ведь они не преступники! В частности, господин Тангэ представил рекомендательное письмо от довольно влиятельного лица. Так что надо действовать поосмотрительней.

— Понимаю, но вы, кажется, собирались высказать и свои соображения?

— Я по-прежнему, считаю проблемой номер один самого Омуру. Пока мы не разберёмся с ним, мы не продвинемся ни на шаг. Впрочем, оставим пока всё как есть. На будущей неделе после врачебного осмотра решим вопрос о его переводе в отдельную камеру, и тогда мы с тобой ещё всё обсудим.

— Да, но…

— Ну, а пока продолжай свою линию.

Куросима посмотрел прямо в лицо Итинари, пытаясь по глазам угадать его мысли, но ничего в них не прочёл.

— Хорошо, — коротко ответил он и, закусив губу, поклонился.

Начальник отделения либо догадывается о тайне Фукуо Омуры, либо обо всём уже знает, но скрывает. Впрочем, он и сам с ним не очень откровенен: так и не сказал ничего ему о том, что надзиратель Соратани избивал Омуру, и о том, что кто-то тайно рылся в его вещах.