Свинец в пламени

— Куросима-сан! Вас приглашает доктор, — позвала его с террасы приёмной медсестра. Голос был молодой, сильный.

Психоневрологическая больница вопреки общему представлению о такого рода лечебницах имела отнюдь не мрачный вид, была выкрашена в кремовый цвет и больше походила на первоклассный жилой дом.

Уверенный в благоприятных результатах экспертизы, Куросима вернулся в здание. На пороге приёмной, улыбаясь, его поджидал долговязый доктор Тогаси. Он ввёл Куросиму в небольшую комнату, зажатую между первым и вторым врачебными кабинетами.

Когда они вошли, доктор поманил его рукой к стене и сказал:

— Вот здесь особое зеркальное устройство, позволяющее видеть всё, что происходит за стеной. Пациент же оттуда нас не видит.

В стене было углубление размером примерно 30x30 сантиметров, и внутри, вероятно, находилось зеркальное стекло. Освещённый флюоресцентными лампами, врачебный кабинет был виден отсюда как на ладони.

В отличие от других медицинских кабинетов этот скорее напоминал большой, хорошо обставленный служебный кабинет солидной фирмы. Стены и потолок обтянуты зелёной звуконепроницаемой тканью. Всё расставлено в строгом порядке, и во всём атмосфера спокойствия и ясности. Не было ничего, что отпугивало бы или казалось таинственным.

Тем не менее человек, сидевший за столом, напоминал вспугнутого зверя, это был Фукуо Омура. Он оглядывался по сторонам и дрожал. Потом вдруг зевнул. Затем свесил голову, будто задумался, и сразу же вскочил. В следующее мгновение он снова плюхнулся в кресло с подлокотниками. Лицо его сейчас не было похоже на бесстрастную свинцовую маску. Он действительно походил на охваченного беспокойством зверя.

— Вы тоже считаете его сумасшедшим? — рассеянно спросил Куросима.

— Видите ли, — отвечал доктор Тогаси, — господин Ханагаки обнаружил у него разность полей зрения… Но я произвёл проверку с помощью измерителя мозговых волн, и различия в их форме не вижу. Ни сумасшедшим, ни эпилептиком, по-видимому, его признать нельзя. Нет никаких оснований говорить об органических мозговых изменениях… Следует полагать, что причины скорее всего психического, душевного свойства.

Когда доктор Тогаси говорил, у него приподнималась верхняя губа. Чувствовалось, что он чрезвычайно осторожен в своих выводах. Медлительность и неуверенность доктора были совершенно непонятны Куросиме, и он спросил:

А в чём же всё-таки дело?

Видите ли, сегодня я сумел лишь провести тесты на способность запоминания и элементарные умственные способности, а также проверил реакции на наркоз. Чтобы выдать вам письменное заключение экспертизы, необходимо произвести более всестороннюю проверку умственных способностей, анализ характера по методу Роршаха [11] . Только сопоставив и обобщив эти данные, можно будет прийти к заключению.

11

Роршах Герман (1884–1992) — шведский психиатр, предложивший свой способ классификации характеров.

— Но вы, доктор, наверное, уже составили себе определённое мнение? — настойчиво допытывался Куросима.

Омура с усталым видом поднялся с кресла. Медленно передвигая ноги в шлёпанцах, он дошёл до противоположной стены, у которой стоял обитый чёрной кожей лежак, и растянулся на нём, повернувшись к стене.

— Он не хочет вспоминать своё прошлое, — сказал врач. — Говорит, что это опасно для жизни.

— Вот как? — проговорил изумлённый Куросима. — Любопытно.

— Фукуо Омура впервые приподнял завесу над своей тайной. Это удивило и обрадовало Куросиму.

— Но это вовсе не значит, что он может всё вспомнить, — холодно сказал доктор.

— То есть?

— По-моему, мы здесь имеем дело со случаем забвения прошлого.

— Забвения прошлого?

— Да. Он, по-видимому, начисто забыл свою прошлую жизнь. Это так называемая амнезия. Есть такое заболевание. Если бы вокруг были люди, которые его раньше знали, можно было бы сразу прийти к определённому выводу. Но в отношении иностранца вынести такое заключение, разумеется, очень и очень трудно.

— Понимаю, — сразу сник Куросима.

Ему был нанесён жестокий удар. Казалось, цель уже совсем близка и тайна Омуры вот-вот раскроется, а теперь она вдруг снова отодвигалась в бесконечную даль, словно предмет, долгое время рассматриваемый в перевёрнутый бинокль, стал постепенно увеличиваться и вдруг опять уменьшился до едва различимых размеров. Это было похоже на обман.

— Вы, кажется, разочарованы? — холодно усмехнулся врач.

— О цели, которую мы преследуем, я вам уже говорил, — отвечая Куросима, потеряв всякую надежду узнать что-либо определённое. — Этот человек называет себя японским именем Фукуо Омура. Тем не менее, он знает всего лишь два-три японских слова и говорит только по-китайски. Японец он или китаец — это для нас главный вопрос.

— Хм! Если у него не восстановится память, ответа мы не получим, При полной утрате памяти, как правило, забывают даже собственное имя. Даже странно, что он помнит своё имя. Но раз он называет себя японским именем, не исключено, что он и в самом деле японец. — Указав на стоявшие в ряд стулья, доктор Тогаси предложил Куросиме сесть. Верхняя губа доктора под крючковатым, резко очерченным носом сейчас уже не так сильно поднималась кверху, зато всё его лицо выражало удовольствие от возможности прочитать лекцию несведущему в психиатрии человеку. — Вместе с тем поскольку он говорит только по-китайски, вполне возможно, что он китаец… Знаете, десять лет назад был такой случай. Один человек около половины одиннадцатого вечера бродил поблизости от каменной лестницы в парке Уэно. Как раз кончился дождь. Человек находился возле памятника Сайго. Его забрали в полицию. При нём не оказалось документов. Только старый билет в метро. И представьте себе, человек этот никак не мог вспомнить своё имя. А говорил по-английски, правда, довольно бойко. По манерам и стилю речи он был похож на американского унтера. Полицейский решил, что это, по-видимому, американец японского происхождения. Предположил, что он военнослужащий, дезертировавший из казарм, и возможно, и преступник. Прежде всего полицейский связался с американской военной полицией, чтобы проверить, не имеет ли одержанный отношения к американской армии. Но оказалось, что там о нём не имеют представления. Случай необычный, и полицейский обратился за указаниями к начальству. В итоге решили поместить его в психиатрическую больницу… — Доктор протянул собеседнику сигареты и испытующе посмотрел на него, как бы желая проверить впечатление от своего рассказа. Куросима, охотно слушавший болтовню доктора, без церемоний взял сигарету и закурил. — Примерно через месяц, — продолжал доктор, — намять у него полностью восстановилась. Оказалось, что он вовсе не американец и никакой не унтер-офицер. Просто несколько лет назад он работал переводчиком в одной из американских армейских служб снабжения. Там получилась какая-то история с кражей, и его уволили. После этого он стал промышлять контрабандной торговлей и связался с шайкой тёмных дельцов. Он намеревался порвать с этими своими новыми «друзьями». Как раз в этот вечер, когда его как подозрительную личность забрали в полицию, его, пьяного, жестоко избили приятели неподалёку от парка Уэно, и он едва унёс ноги. Когда он добежал до лестницы в парке, он, по его словам, вдруг сразу всё забыл. Строго говоря, не всё. Но, во всяком случае, японский язык он забыл начисто.

Врач ещё раз испытующе глянул на Куросиму, проверяя впечатление. По существу, всё ясно. Из рассказа врача можно сделать один вывод: если у Омуры не восстановится память, то установить его личность не удастся.

— А если его поместить в больницу, он поправится? — спросил Куросима.

— Заранее не скажешь, — грубовато отвели доктор Тогаси. — Может пройти месяц, и полгода, и больше… А человек ведь может и умереть.

Поскольку начальник отделения приказал закончить дело, этот вариант сам по себе отпадал.

Куросима поднялся и взглянул на зеркало. Омура, лёжа кверху лицом, очевидно, спал. У него был вид слабоумного; не сознавая, где он и что с ним, он, кажется, даже храпел. У него снова было то же бесстрастное и бессмысленное выражение лица, что и в лагере. Что же в таком случае накануне вывело его из равновесия и сделало похожим на обеспокоенного зверя?

— Сначала он себя вёл тут не так, как в лагере, а сейчас… — сказал Куросима.

— Это потому, что он почувствовал себя раскованным, — ответил доктор.

— Раскованным? Вы знаете, однажды он во сне вдруг заговорил по-японски и сказал что-то вроде того, что он, мол, побывал в Долине кувшинов в Лаосе. Можно этому верить?

— Это тоже было в момент раскованности. У меня во время проверки на наркоз он тоже говорил что-то похожее.

— А может быть, это восстановление памяти?

— Нет, к такому заключению прийти нельзя, — ответил доктор Тогаси. — Однако можно думать, что в его сознании сохранились нетронутые уголки, так называемые островки памяти, или, как говорят немцы, Innerung Insel.