Свирепая справедливость

Питер медленно сосчитал до пяти – в кровь хлынул адреналин, каждый нерв и каждая мышца напряглись – и вновь услышал собственные слова, сказанные Кингстону Паркеру. Теперь они звучали как пророчество: «Середины нет. Альтернатива – сто процентов жертв. Мы потеряем самолет, пассажиров и всех бойцов „Тора“.

Он отогнал эту мысль и повторил сигнал к наступлению. Группа побежала – двумя шеренгами, кучно. Трое несли по алюминиевой складной лестнице, у четверых были мешки с парализующими гранатами, у остальных – молоты для открывания дверей, и у каждого выбранное им оружие – ручное, большого калибра: Питер никому не позволил бы пользоваться автоматическим оружием в тесноте захваченного самолета. Минимальным требованием ко всем бойцам группы было умение многократно поразить маленькую движущуюся цель из пистолета и не задеть окружающих.

Бежали почти бесшумно: самым громким звуком было слышное Питеру собственное дыхание. Он почувствовал укол сожаления. Ему не выиграть в этой игре; в лучшем случае он погубит дело всей своей жизни... но Питер резко одернул себя, отогнал эту мысль. И побежал в темноту.

Впереди, на фоне огней аэропорта, виднелись два силуэта с «палками»: бойцы заняли позиции под выпуклым серебристым брюхом самолета. Неожиданно сверкнула молния, нестерпимо ярко озарив грозовую тучу; на мгновение осветилось и поле, на траве отчетливо обрисовался двойной ряд фигур в черном. Если их заметили, сейчас начнется... раскат грома ударил по нервам Питера: он в любой миг ожидал взрыва десятка гранат.

Снова стало темно, пружинистую влажную траву под ногами сменил гладкий жесткий бетон. Внезапно они оказались под фюзеляжем «боинга», как цыплята под крылом у курицы; две колонны аккуратно разделились на четыре группы, сохраняя строгий порядок; каждый опустился на левое колено, и одновременно, с точностью, выработанной многочисленными тренировками, все бойцы надели газовые маски, прикрыв рот и нос.

Питер быстро оглянулся и отключил передатчик. Отныне до самого конца операции он не произнесет в него ни слова: всегда существует возможность, что похитители прослушивают эту частоту.

Щелчок отключения послужил сигналом для тех, кто остался в аэропорту: почти мгновенно взвыли двигатели самолета.

Хотя самолет стоял на северном краю зоны обслуживания, его развернули так, чтобы двигатели смотрели на юг, и немедленно заработали турбины еще пяти межконтинентальных лайнеров. Рев двадцати двигателей оглушал даже на таком расстоянии – и Питер снова дал знак рукой.

Человек с «палкой» напряженно ждал; по сигналу он поднял зонд и прижал сверло к дну фюзеляжа. Шума сжатого воздуха и работы сверла совершенно не было слышно, зонд лишь чуть вздрогнул, пройдя сквозь корпус. В отверстие мгновенно был вставлен другой зонд, и второй «палочник» оглянулся на Питера. Снова знак рукой, и в корпус пошел газ. Питер следил за секундной стрелкой своих часов.

Два щелчка тумблера рации, и свет за занавешенными иллюминаторами самолета одновременно погас: отключили электроэнергию. Кондиционеры «боинга» перестали работать.

Двигатели ревели еще несколько секунд. Питер дал сигнал людям с лестницами.

Обшитые резиной концы лестниц мягко коснулись крыльев и зазоров дверей, и одетые в черное фигуры мгновенно подняли их, двигаясь с обманчивой небрежностью и легкостью.

Десять секунд «Фактор В» поступал в корпус. Питер щелкнул трижды. В «боинге» мгновенно вспыхнули огни. Снова заработали кондиционеры, быстро высасывая газ из салонов и кабины.

Питер глубоко вдохнул, коснулся плеча Колина, и они одновременно, единым духом взлетели по лестницам, возглавив группы, штурмующие крылья.

– Без девяти одиннадцать, – сказала Ингрид, обращаясь к Карен. Она чуть повысила голос, чтобы перекрыть рев двигателей, работающих где-то в ночи. В горле у нее пересохло от наркотического похмелья, в углу глаза билась жилка. Голова болела так, словно ее медленно и безжалостно стягивали веревкой. – Похоже, Калиф чего-то не учел. Южноафриканцы не думают сдаваться... – Она с легкой дрожью предвкушения взглянула через открытую дверь на четверых заложников, сидящих на откидных местах. Седовласый англичанин курил виргинскую сигару в длинном мундштуке из янтаря и слоновой кости и ответил на ее взгляд презрением. Ингрид разозлилась и еще больше повысила голос, чтобы он услышал ее следующие слова: – Необходимо снова расстрелять несколько человек.

– Калиф до сих пор никогда не ошибался, – яростно мотнула головой Карен. – Еще целый час до срока... – И тут свет мигнул и погас. Поскольку иллюминаторы были закрыты, наступила полная тьма, гудение кондиционеров смолкло, в тишине послышались встревоженные и удивленные голоса.

Ингрид ощупью нашла на консоли тумблер автономного питания кабины, и мягкий красноватый свете озарил ее нервное, напряженное лицо.

– Отключили питание! – воскликнула она. – Кондиционеры!.. Должно быть, это «Дельта»!

– Нет! – резко ответила Карен. – Не было ракет.

– Надо... – начала Ингрид, но запнулась, услышав пьяную расслабленность собственного голоса. Язык словно распух и заполнил весь рот, лицо Карен поплыло у нее перед глазами, взгляд отказывался фокусироваться. – Карен... – произнесла она и тут же безошибочно узнала запах свежих трюфелей, а на языке ощутила вкус грибов. – Боже! – дико вскрикнула Ингрид и бросилась за кислородным оборудованием. Над каждым сиденьем открылся ящичек, и оттуда на гофрированном шнуре свесилась кислородная маска. – Курт! Анри! – крикнула девушка в микрофон. – Кислород! Наденьте маски! Это «Дельта»! Они начали «Дельту»!

Она схватила одну из висящих масок, надела и принялась глубоко дышать кислородом, выгоняя парализующий газ из организма. В кухне за салоном первого класса один из заложников потерял сознание и упал на пол, другой свесился набок. По-прежнему дыша кислородом, Ингрид сняла с шеи фотоаппарат, и Карен, глядя на нее огромными от ужаса глазами, отняла маску ото рта и спросила:

– Ты ведь не взорвешь нас, Ингрид?

Та не обратила на нее никакого внимания; набрав в легкие кислорода, она закричала в микрофон:

– Курт! Анри! Они появятся, как только снова включат энергию. Берегите глаза и уши – против нас используют парализующие гранаты – и следите за дверьми и хвостовыми окнами. – Ингрид снова надела маску и глубоко задышала.

– Не взрывай нас, Ингрид! – взмолилась Карен. – Пожалуйста. Если мы сдадимся, Калиф через месяц освободит нас. Нам незачем умирать.

В этот миг в салонах вновь ярко вспыхнул свет, зашумели кондиционеры. Ингрид в последний раз вдохнула кислород и побежала в салон первого класса, перепрыгивая через потерявших сознание заложников и стюардесс. Она схватила висящую над пассажирским креслом кислородную маску и посмотрела вдоль фюзеляжа.

Курт и Анри выполнили ее приказ. Они дышали кислородом. Немец ждал у правого крыла, Анри – у заднего люка, оба с короткоствольными пистолетами наготове, но за желтыми кислородными масками Ингрид не могла увидеть выражение лиц молодых людей.

Мало кому из пассажиров хватило проворства и сообразительности, чтобы успеть надеть маски и не лишиться чувств. Сотни людей лежали откинувшись в своих креслах или свесившись набок.

Салон заполнила путаница свисающих шлангов, похожих на лианы, они закрывали видимость, искажали картину, а свет казался после тьмы ослепительно ярким.