Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Свирепая справедливость
Шрифт:

Еще ближе чернели длинные, прямые посадочные полосы аэропорта Яна Смита.

– Садитесь на полосу двадцать один, – приказала Ингрид.

– Нельзя...

– Выполняйте, – рявкнула девушка. – Диспетчеры расчистят нам дорогу. Они не могут остановить нас.

– Могут, – ответил Сирил Уоткинс. – Посмотрите на площадку.

Они были так близко, что легко рассмотрели пять бензозаправщиков с надписью «Шелл» на кузовах.

– Они перекрывают полосу.

Вместе с огромными бензозаправщиками ехали пять ярко-красных пожарных машин и две белые машины скорой помощи. Они мчались по траве вдоль края полосы, а потом все: и бензозаправщики, и пожарные, и санитарные машины – выстроились вдоль осевой линии полосы через каждые пятьсот

ярдов.

– Нам не сесть, – сказал командир.

– Отключите автопилот и ведите вручную, – голос девушки изменился, теперь он звучал жестко и резко.

«Боинг» снизился на тысячу футов и нацелился на полосу двадцать один. Прямо перед его носом вызывающе вспыхивали красные мигалки пожарных машин.

– На таран не пойду, – решительно сообщил Сирил Уоткинс, и в его голосе больше не было ни колебаний, ни сомнений. – Мы уходим.

– Садитесь на траву! – крикнула девушка. – Слева от полосы открытое пространство. Садитесь туда!

Но Сирил Уоткинс наклонился вперед и начал передвигать рычаги. Двигатели взвыли, «боинг» задрал нос и начал подъем.

Молодой бортинженер повернулся в кресле и смотрел через ветровое стекло вперед, напрягшись всем телом. Алая полоска на лбу резко выделялась на бледной коже.

Правой рукой он держался за край стола, костяшки пальцев побелели и блестели, как яичная скорлупа.

Почти не пошевелившись, блондинка прижала к этой окостеневшей руке ствол пистолета.

Послышался грохот, такой оглушительный в замкнутой кабине, что от него едва не лопнули барабанные перепонки. Отдача высоко отбросила оружие, и оно оказалось вровень с золотистой головой девушки; резко запахло сгоревшим бездымным порохом.

Бортинженер недоуменно смотрел на стол. В крышке образовалась дыра с чайную чашку величиной, с блестящими рваными краями из обнажившегося металла.

Выстрел разорвал бортинженеру руку по запястью. Отстреленная кисть валялась в стороне, между креслами пилотов, из размозженной плоти торчала кость. Кисть дергалась, как искалеченное насекомое.

– Идите на посадку, – велела девушка. – На посадку – или следующим выстрелом я разнесу ему голову.

– Гадина! – рявкнул Сирил Уоткинс, глядя на оторванную руку.

– Если не сядете, будете виноваты в его смерти.

Бортинженер прижал обрубок руки к животу и молча согнулся, лицо его исказилось.

Сирил Уоткинс с трудом оторвал взгляд от искалеченной руки и посмотрел вперед. Между сигнальными огнями взлетной полосы и узкой рулежной дорожкой расстилалось большое открытое пространство, покрытое скошенной травой высотой по колено. Командир знал: почва здесь твердая и ровная.

Рука Сирила – как будто бы сама по себе – мягко отвела назад дроссели. Гул двигателей стих, нос машины вновь опустился.

Командир вел лайнер над полосой, пока не оказался над огнями разметки. Он не хотел, чтобы водители машин догадались о его намерении и успели помешать ему.

«Сука, убийца, – твердил он про себя. – Грязная сволочь!»

Он круто наклонил «боинг», нацелил его на полоску заросшей травой земли и, отключив дроссели, удерживая самолет в чуть приподнятом положении, полетел над самой травой.

Огромная машина коснулась земли и заходила ходуном. Сирил Уоткинс отчаянно вцепился в руль, пытаясь удержать его; в то же время второй пилот переключил двигатели на реверс и до упора вдавил педаль главного тормоза.

Мимо правого крыла промелькнули пожарные машины и бензозаправщики. Самолет едва не задел их. Изумленные лица водителей показались очень близкими и бледными – и борт 070 пронесся мимо. Скорость быстро снижалась, «боинг» встал на носовое колесо, его закачало, но он остановился прямо перед кирпичным зданием, где размещался главный радар.

Было 7 часов 25 минут по местному времени. «Спидберд 070» совершил посадку.

– Они сели, – объявил Кингстон Паркер. – Как

вы понимаете, чтобы помешать им приземлиться, мы шли на самые крайние меры. Кстати, выбор места посадки дает ответ на один из ваших вопросов, Питер.

– Немецкий стиль, – кивнул тот. – Дело политическое. Я согласен, сэр.

– Значит, нам с вами предстоит увидеть наяву тот ужас, который мы обсуждали только как отвлеченную теорию... – Паркер поднес к сигаре тонкую восковую свечу, дважды затянулся и только потом продолжил: – ...морального оправдания подобных действий.

– Мы снова разойдемся во мнениях, сэр, – перебил Питер. – Морального оправдания таким действиям нет.

– Правда? – спросил Паркер, качая головой. – А как же немецкие офицеры, убитые на улицах Парижа бойцами Сопротивления?

– Была война! – воскликнул Питер.

– Может быть, группа, захватившая «ноль семидесятый», тоже считает, что ведет войну...

– С невинными жертвами?

– «Хагана» [11] тоже приносила в жертву невинных, хотя сражалась за правое дело.

– Я англичанин, доктор Паркер: не ждите, что я стану потворствовать убийству английских женщин и детей, – Питер напрягся.

– Конечно, – согласился Паркер. – Поэтому не будем говорить о мау-мау в Кении [12] и о современной Ирландии. Но как же Французская революция или насаждение католицизма посредством немилосердных преследований и изощреннейших пыток? Имели ли эти действия моральное оправдание?

11

Еврейская военизированная националистическая организация, созданная во времена владычества Англии в Палестине. – Прим. перев.

12

Революционная террористическая организация, созданная в Кении в начале 1950-х годов; добивалась изгнания всех европейцев. – Прим. перев.

– Я назвал бы их понятными, но достойными осуждения. Терроризм же нельзя морально оправдать ни при каких обстоятельствах. – Питер сознательно использовал это слово и увидел, как густые брови Паркера слегка приподнялись.

– Есть терроризм сверху – и снизу. – Паркер намеренно повторил нелюбимое слово. – Определим терроризм как крайнюю форму физического или психологического принуждения, направленного на подчинение других людей воле террориста. Существует террор закона – страх перед виселицей, террор религии – страх перед адом, родительский террор – страх порки. Оправдано ли все это с точки зрения нравственности, и если да, то в большей ли степени, чем устремления слабых, бедных, политически угнетенных, бессильных жертв несправедливого общества? Если мы хотим задушить их крик протеста...

Питер неловко подвинулся в кресле.

– Протест, выходящий за рамки закона...

– Законы пишут люди – почти всегда богатые и могущественные, люди их меняют – обычно после военных действий. Движение суфражисток, борьба за гражданские права в этой стране... – Паркер смолк и усмехнулся. – Простите, Питер. Я порой увлекаюсь. Гораздо труднее быть либералом, чем тираном. Тиранов редко терзают сомнения. – Паркер откинулся на спинку кресла и сделал такой жест, словно отбрасывал нечто ненужное. – Я думаю оставить вас на пару часов. Пересмотрите свои планы в связи с новым развитием событий. Но сам я уже не сомневаюсь, что мы имеем дело с политически обоснованными действиями боевиков, а не с обычной бандой похитителей, которые, как в старые добрые времена, гонятся только за наживой. Я уверен, что, прежде чем мы с вами встретимся, нам придется до некоторой степени пересмотреть свои убеждения и нравственные принципы.

Поделиться с друзьями: