Свистопляска
Шрифт:
Как все-таки правильно предварительно все обмозговать! Главным оказался свидетель. Значит, должен и тут быть свидетель, который видел бы собственными глазами, как фаршировали медведя и упаковывали сумку. Один из трех известных нам опекунов Болека или кто-то четвёртый, ещё неизвестный?
Тяжело вздохнув, я вынуждена была признать, что Болеково дело намного сложнее того, что я только что вообразила. Даже просто в переулке — зарезать Болека было бы для меня затруднительно, что же говорить об устранении посредника в открытом море? И ещё, ведь не доллары я должна была вручить посланцу, а брильянты, это вызывает определённые сложности с подменой конверта. Или героин? Нет, брильянты, они легче наркотиков, чтобы выручить за
Дойдя до этого места в своих мысленных трудах, я разозлилась и перестала мыслить. Болек терпеливо пережидал моё напряжённое молчание, боясь помешать мне даже жестом. Пришлось обратиться к нему за помощью. Сама не очень сильная в математике, я велела парню подсчитать, что сколько может стоить, исходя из десятикратного подорожания и заменяя караты на граммы. Нет уж, считать про себя, не мешать мне, я опять попытаюсь подумать, а мне сообщить только конечный результат.
Болек послушно вытащил из кармана калькулятор и принялся за работу, что-то бормоча себе под нос и записывая промежуточные цифры на песке, для чего ему приходилось время от времени подсвечивать себе фонариком.
Я опять вернулась к оставленной картине — Болек тащит на буксире катер или даже вагон с героином. Вагон с героином — это ещё можно представить, вагон же с брильянтами представить себе я никак не могла.
— Килограмм героина сто тысяч, — сказал Болек. — Килограмм брильянтов — полмиллиона. Брильянты лучше.
Результаты меня ошеломили.
— А у тебя случайно не потерялся какой-нибудь нолик? Нет, с героином, наверное, так оно и есть, у меня брильянты вызывают сомнение. Килограмм брильянтов… А по объёму это сколько будет?
— Не знаю. Может, вам легче это представить? Ведь наверняка у вас есть какое-нибудь кольцо или что-то в этом роде?
— Есть, вот посвети сюда. Видишь брильянтик в кольце? Как это не видишь, посвети лучше! Ну, разглядел? Это ноль два карата. Ну от силы ноль и две десятых с половиной.
— Выходит, один карат раз в пять больше, — сообразил Болек. — Десять каратов — один грамм, взять пятьдесят раз…
— Погоди, ты что! Неужели они станут мараться ради какого-то одного карата? Не меньше двух каждый, даже и не думай!
— Хорошо, десять, тысяча штук по одному грамму… Тут я вспомнила, как когда-то, в пору увлечения янтарём, считала на штуки маленькие кусочки янтаря. Будь они бриллиантами, у меня оказалось бы целое состояние!
И я со знанием дела прервала расчёты Болека.
— Двести штук таких, достойных внимания, как раз заполнят пачку сигарет. Выходит, тысяча — пять пачек, представляешь, насколько это меньше по объёму дурацкого героина?!
— И насколько дороже! — обрадовался Болек. — А ведь среди брильянтов могут оказаться и по пятнадцати каратов.
Видимо, математические расчёты благотворно сказались на моих умственных способностях. Ведь с самого начала всей этой идиотской афёры на меня просто умственное затмение нашло! Вот только сейчас я стала соображать. И принялась рассуждать вслух:
— Болек, оба мы с тобой словно ума лишились. Ведь с самого начала поняли — готовится грандиозная одноразовая махинация, такая, что ради неё идут на большой риск, и тебя выбрали козлом отпущения. Большой риск — большие деньги, а какие же деньги зарабатываешь на каких-то жалких нескольких килограммах наркотиков! Как же я с самого начала не догадалась, ведь и майор мне говорил — наркотиками тебе только дурят голову. Для стоящей наркотической контрабанды потребуется не менее грузовика товара, вот если бы тебе велели плыть на настоящей подводной
лодке, битком набитой зельем, тогда другое дело. А тут — дурацкий медведь и жалкая сумка! Ну конечно же, алмазы, только алмазы! Ты мог и не сообразить, слишком молод ещё, но я-то, старая дура… Ведь столько слышала о таких махинациях! А тут им и вовсе не надо красть, все оговорено в верхах, сановники неплохо нагреют на этом руки. И тот, кто решился перехватить груз, хорошо знает, что делает. И наверняка речь не о технических алмазах, их тоже потребовался бы целый вагон. Брильянты наверняка ювелирные, я слышала, на Урале их добывают, а может, и не на Урале, да какое это имеет значение? Главное, прекрасные драгоценные камни, голубые брильянты, им нет цены. Пятнадцать каратов, ха-ха! А восемьдесят не желаешь?— Да нет, меня бы и пятнадцать устроили, — грустно отозвался скромный Болек. — А почём они на Западе, вы не знаете?
— Точно не скажу, но знаю, что там в принципе интересуются крупными камнями, от десяти каратов начиная. Да что мы с тобой на брильянтах зациклились, а рубины, по-твоему, дрянь? И поступают они, если мне память не изменяет, с дальнего Востока, а также из Афганистана и от русских. А среди них попадаются и звёздные брильянты, это вообще бешеные деньги! На кой черт твоим знакомым героин, им достаточно перехватить несколько штук покрупнее, всегда можно выбрать, а если попадётся какой-то потрясающий, о котором мир пока не знает, так и вовсе повезло.
— Очень понятно. Значит, нечто маленькое, но жутко дорогое. А рубины тоже горят?
— Ты что, это совсем другие минералы. Хорошо, отставим рубины, да и Яцек говорил только об алмазах. И даже если они отберут только от пятидесяти до ста каждый… Я имею в виду караты…
Тут из темноты у самой лодки вынырнула какая-то фигура.
— Не знай я, в чем дело, ни минуты бы не сомневался, что двое злоумышленников планируют ограбление ювелира, — сказала фигура голосом сержанта Гжеляка. В голосе звучало явное осуждение, смысл которого сержант тут же пояснил:
— Я подслушал, каждый может подслушать. Неосторожно с вашей стороны, хорошо, что поблизости никого не оказалось.
Здорово он напугал нас! Болек от неожиданности съехал с кормы в рыбью чешую на дне лодки, а я чуть не задохнулась.
— Ну, пан преувеличивает, — неуверенно попыталась я защищаться.
— И вовсе нет, — возразил сержант Гжеляк. — Я уже давно наблюдаю за вами, глаза привыкли к темноте, а сверху вы очень хорошо просматриваетесь.
— Ну ладно, никто ведь нас не слышал? А мы успели о многом поговорить. И пришли к выводу, что наркотики в этом деле только камуфляж, а от ваших следственных методов недолго и помереть от сердечного приступа. Вон, никак в себя не приду.
Пропустив мимо ушей упрёки, сержант поинтересовался:
— И к какому же выводу вы пришли во время этого ночного разговора?
Коротенько сформулировав наши выводы, я продолжала:
— А когда мы уже остановились на брильянтах, у нас получается, что Болека они попытаются уничтожить, подстроив ему автокатастрофу с пожаром. В огне сгорят и брильянты, ведь они горят, как уголь. Вот только неизвестно, где это собираются устроить, у нас или уже после пересечения границы…
Сержант перебил меня:
— У нас. Майор тоже такого мнения, как и вы.
— А почему у нас? Откуда вы знаете?
— Майор знает. Копенгаген это липа, вас, пан Болек, получатели будут поджидать по ту сторону нашей границы. Значит, с вами надо покончить раньше.
— А откуда майору это известно?
Сержант вдруг смутился, что я смогла заметить даже при слабом лунном свете. Прокашлялся, вздохнул, крякнул и неуверенно заговорил:
— Ну, как бы это попонятнее объяснить… О некоторых вещах кое-что можно узнать. Не совсем уж беспризорными оставили мы все эти мафии, кое-кто присматривает за ними… То свой человек, а то и не совсем свой… Или ещё что…