Свобода договора и ее пределы. Том 1. Теоретические, исторические и политико-правовые основания принципа свободы договора и его ограничений
Шрифт:
Интересный факт: по мере того как юристами постепенно решалась доктринальная проблема признания свободы заключения непоименованных договоров, все сильнее нарастало политико-правовое давление на сам принцип свободы договора со стороны непосредственно имперских властей. Иногда эти шаги были попытками среагировать на сбои в работе экономики. В других случаях ограничения предопределялись развитием христианских догм, усилением ценностей справедливости и желанием элит набрать политические очки, принимая соответствующие популистские меры.
Тем не менее, несмотря на все эти тенденции, римское частное право в том его виде, который был зафиксирован уже после краха Римской империи византийскими юристами Юстиниана в Corpus Juris Civilis в VI в. нашей эры, все еще было достаточно комплементарным к свободе договора. Будучи во многом компиляцией достижений предыдущих поколений римских юристов и несмотря на ряд патерналистских инноваций (laesio enormis), Corpus Juris Civilis все же в значительной степени еще сохранял тот дух экономической свободы, который был характерен для Римской империи в период расцвета. Так, как уже отмечалось, Corpus Juris Юстиниана прямо допускал, что стороны договора вправе стремиться обхитрить друг друга и выгадывать для себя при переговорах наилучшую цену. А в чуть более раннем Кодексе императора Феодосия прямо указывалось на то, что справедливой ценой благ является та, которую согласовали стороны [136] .
136
Rothbard M.N. An Austrian Perspective on the History of Economic Thought. Vol. I: Economic Thought Before Adam Smith. 2006. P. 31.
Проникновение патерналистских и интервенционистских тенденций в догматику частного права, начавшееся на закате развития собственно права Древнего Рима, значительно интенсифицировалось в Средние века – по мере усиления влияния христианской
Общие замечания
С определенной долей условности можно отметить, что с распадом Римской империи развитие права в странах Европы началось заново. На большей части территории Западной Европы римское право было забыто почти на 600 лет [137] . Договорное право резко упростилось, а арсенал известных обороту сделок значительно сократился [138] . Это было вполне естественно. Примитивность экономической жизни и доминирование натурального хозяйства у народов, расселившихся на территориях бывшей Империи, не формировали устойчивого спроса на сколько-нибудь развитое договорное право. Римское право было просто не нужно европейцам того времени и было забыто не в силу какого-то недоразумения, а просто в силу несоответствия этой изощренной надстройки, сформированной на основе относительно развитой и во многом рыночно ориентированной экономической жизни, примитивному социально-экономическому и культурному базису, сложившемуся в Европе в первые века после краха Империи.
137
Hogg M. Promises and Contract Law. Comparative Perspectives. 2011. P. 116.
138
Huebner R. History of Germanic Private Law. Boston, 1918. P. 545.
Тем не менее после начала рецепции римского права в XI–XII вв. те тенденции, которые были намечены на позднем этапе его формирования, получили в средневековом праве дальнейшее развитие.
Фиксация права на заключение непоименованных договоров
Первая тенденция состояла в том, что в странах континентальной Европы к концу Средневековья в результате медленной эволюции правовых воззрений было окончательно признано право сторон заключать любые непоименованные консенсуальные договоры, порождающие признаваемые судами обязательства сторон самим фактом достижения соглашения. К XVI в. окончательно утвердился принцип pacta sunt servanda. Договорное право постепенно очищалось от раннесредневекового формализма и ритуальности.
Во многом эти процессы были намечены еще в трудах некоторых постглоссаторов, выражавших некоторое неудовлетворение нелогичностью римской системы поименованных договоров (например, Якоб де Равани) [139] . Большую роль сыграло и развитие канонического права, в рамках которого нарушение любого обещания воспринималось как грех неверности слову и давало пострадавшему право на иск [140] . Окончательно право заключить любой не противоречащий закону и добрым нравам непоименованный консенсуальный договор было признано в XVII в. в трудах авторов, работающих в естественно-правовой традиции (Пуфендорф, Гроций, Дома). Для них, как и для каноников, догма римского права имела гораздо меньшее значение, чем для светских юристов прежних поколений. Поэтому для пишущих в традиции естественного права авторов того времени не составило труда решительно отвергнуть римские формальные ограничения, не основанные на текущих представлениях о политике права. В итоге к началу Нового времени идея о законности любых непоименованных консенсуальных договоров не вызывала у юристов особых сомнений [141] .
139
The Enforceability of Promises in European Contract Law / Ed. J. Gordley. Cambridge University Press. 2004. P. 3.
140
Brissaud J. History of French Private Law. Boston, 1912. P. 499; Jeremy A. Pacta Sunt Servanda. The Influence of Canon Law Upon the Development of Contractual Obligations // 144 Law and Justice – Christian Law Review. 2000. P. 4, 7.
141
Zimmermannn R. The Law of Obligations. Roman Foundations of the Civilian Tradition. 1990. P. 539, 540.
Право сторон заключать любые консенсуальные договоры было ограничено лишь требованием наличия в договоре каузы. Это означало, что для признания юридической силы договора у него должна быть достаточно серьезная и законная цель. Идея цели договора позволяла отделить юридически значимые и имеющие судебную защиту обязательства от шуток и иных несерьезных обещаний. В ситуации, когда право более не требовало соблюдения формальностей или передачи вещи, судам нужна была концепция, отделяющая полноценные и серьезные договоры от простых и ничего не значащих обещаний. Этой концепцией стала доктрина каузы договора. Согласно данной доктрине цель договора, который может быть признан судом, должна состоять либо в двустороннем обмене экономическими благами, либо в одностороннем дарении, либо в смешении этих целей (например, продажа по заниженной цене с целью одарить покупателя соответствующей ценовой разницей). Эта идея, основанная на интерпретации трудов Аристотеля и Аквината и, судя по всему, неизвестная глоссаторам, была введена постглоссаторами (Бартолом и Бальдом) в XIV в. [142] и поддержана сторонниками естественного права (например, Дома). Как минимум на переходном этапе введение данной доктрины позволило судам и правоведам спокойнее мириться с экспансией консенсуальных договоров.
142
Hogg M. Promises and Contract Law. Comparative Perspectives. 2011. P. 117.
Это не значит, что право стало признавать юридическую силу обязательств, вытекающих из любых имеющих легитимную каузу договоров. Для некоторых видов договоров требовалось соблюдение определенных формальностей (например, нотариальное удостоверение обязательства одарить в будущем). Суды не приводили в исполнение незаконные договоры и договоры, очевидно противоречащие добрым нравам. Но эти ограничения в позднем Средневековье превратились в исключения из общего правила pacta sunt servanda.
Одновременно в английском праве происходили приблизительно такие же процессы. Здесь проблема непоименованных договоров не была актуальна, так как не была рецепирована сама идея римского консенсуального договора в принципе. Поэтому в Англии средневековое право постепенно и мучительно двигалось в сторону признания судебной защиты неформализованных двусторонних консенсуальных договоров «с нуля».
Долгое время английское договорное право находилось в крайне примитивном состоянии, а защита договорных прав была в значительной степени подавлена процессуальным акцентом всей правовой системы и жестким numerus clausus допустимых судебных приказов (writs) и привязанных к ним исковых форм [143] . Как отмечается в исторической литературе, «средневековое общее право было правом исков и процесса», и наличие или отсутствие прав вытекало из доступности или недоступности исков [144] . Одной из таких исковых форм, например, был иск о взыскании долга (writ of debt), посредством которого кредитор мог взыскать точную сумму долга или истребовать определенное количество вещей на основе соответствующего одностороннего обязательства, либо оформленного документом «за печатью», либо вытекающего из факта получения должником некого исполнения от кредитора (товара, оплаты или задатка) [145] . Другой такой формой был иск о взыскании убытков [146] , вытекающий из закрепленного в документе «за печатью» обязательства что-либо сделать, кроме уплаты денег и передачи строго определенных вещей (covenant) [147] .
143
Система исков была впервые каталогизирована одним из родоначальников английского общего права Ранульфом де Глэнвиллом (Glanvill) в XII в. В его фундаментальной работе «Трактат о законах и обычаях Английского королевства», сформировавшей основную исковую парадигму развития средневекового английского права, прослеживалось не столько римское, сколько германское влияние (см.: Ibbetson D.J. A Historical Introduction to the Law of Obligations. 2006. P. 19). С учетом этого процессуального уклона раннего общего права ряд исследователей находят у него много общего с классическим римским правом (см.: Hogg M. Promises and Contract Law. Comparative Perspectives. 2011. P. 119).
144
Ibbetson D.J. A Historical Introduction to the Law of Obligations. 2006. P. 11.
145
Глэнвилл,
отойдя от римско-правового подхода к договору купли-продажи как сугубо консенсуальному договору, в своем «Трактате» зафиксировал, что такой договор вступает в силу не с момента достижения согласия сторон, а с момента «доставки товара, уплаты всей или части суммы долга или, как минимум, уплаты и принятия задатка» (Ibbetson D.J. A Historical Introduction to the Law of Obligations. 2006. P. 19).146
Размер убытков на основании такого иска определялся присяжными.
147
Как отмечается в исторической литературе, обязательства в средневековой Англии редко оформлялись посредством документа «за печатью» в форме covenant. Вместо этого стороны шли другим путем и часто обеспечивали неформализованное обязательство что-либо сделать (само по себе не имеющее судебной защиты) дополнительным обязательством по уплате строго определенной неустойки (penal bond), подлежащей уплате на случай неисполнения основного «натурального» обязательства. Это позволяло кредитору в случае неисполнения основного неформализованного обязательства подавать признанный в праве иск о взыскании долга (debt writ) в отношении неустойки и тем самым косвенно обеспечивать достаточно эффективную судебную защиту своего основного интереса. Эта практика была крайне распространена и постепенно вышла из моды только к XVI–XVII вв., когда право справедливости предоставило судам право отменять неустойки, носящие стимулирующий характер, а в судебной практике сформировалась доктрина иска assumpsit, не требующего оформления «за печатью» двусторонних консенсуальных договоров. Это в значительной степени обесценило такую договорную технику. См.: Simpson A.W.B. A History of the Common Law of Contract. A Rise of the Action of Assumpsit. 1996. P. 43, 117 ff; Ibbetson D.J. A Historical Introduction to the Law of Obligations. 2006. P. 29, 30.
Если ни один из допустимых в праве исков не мог быть использован, то обязательство фактически не имело судебной защиты. Так, например, если речь шла о не оформленном «за печатью» обязательстве что-либо сделать, то далеко не всегда у кредитора была возможность обеспечить его судебное признание и защиту [148] .
Но ситуация постепенно начала меняться. Применительно к некоторым договорам английское право предоставило право на иск даже до момента начала исполнения договора одной из сторон (например, договоры найма) [149] . Кроме того, уже в XIV в. де-факто «реальный характер» [150] не оформленных в виде документа «за печатью» договоров постепенно превращался в фикцию в силу распространения практики предоставления задатка (в том числе чисто символического). Факт получения задатка считался достаточным для того, чтобы обязательства сторон приобрели судебную защиту [151] .
148
Подробнее см.: Simpson A.W.B. A History of the Common Law of Contract. A Rise of the Action of Assumpsit. 1996. P. 9 ff.
149
Ibbetson D.J. A Historical Introduction to the Law of Obligations. 2006. P. 75.
150
Употребление римско-правового понятия «реальный договор» применительно к английскому праву некоторые историки считают не вполне корректным и допустимым разве что с известной долей условности. В римском праве этот вид договоров вступал в силу с момента предоставления вещи. В английском же праве получение полного или частичного исполнения было во многих случаях необходимым условием предоставления обязательствам сторон судебной защиты. Это в практическом плане означало, что (1) обязательства сторон двустороннего договора (за исключением договора купли-продажи) считались возникшими с момента достижения соглашения, (2) стороны формально теряли право отступиться от своих обещаний, но (3) наказать их, если они все же уклонятся от исполнения, можно лишь в случае предоставления исполнения полностью или в части. См.: Ibbetson D.J. A Historical Introduction to the Law of Obligations. 2006. P. 75, 76.
151
Ibid. P. 74.
В XVI–XVII вв. в Англии наконец была признана возможность судебной защиты обязательства, вытекающего из взаимно обязывающего, консенсуального договора (executory contract), без необходимости фактического осуществления исполнения со стороны кредитора. Базовой исковой формой защиты контрактных обязательств, вытекающих из такого двустороннего договора, стал изначально деликтный по своей природе иск assumpsit, который суды постепенно стали применять к договорным отношениям. Этот иск вступил в конфликт с классическими договорными исками, но постепенно их вытеснил. А так как деликтный по своему происхождению иск assumpsit не требовал доказывания соблюдения формальностей при заключении договора или осуществления исполнения одной из сторон, вытеснение этим иском иска об убытках из covenant и отчасти иска о взыскании долга (debt) по английской правовой логике того времени, ставящей исковые формы в основу правонаделения, означало расширение сферы свободы договора.
Но, так же как и на континенте, английские юристы оказались перед дилеммой, как же выделить те случаи, когда речь шла действительно о серьезном договоре, если формальности или осуществление исполнения одной из сторон более не требовались. Если обязательства возникают из строго не оформленных двусторонних соглашений, то как исключить случаи применения судебной защиты в отношении непродуманных и несерьезных обещаний? [152] Некоторое время английские суды сомневались в выборе подходящего понятия и экспериментировали с римской доктриной каузы сделки, но в конечном счете стали использовать понятие «consideration» [153] . Если ранее судебная практика для признания юридической силы неформализованных обязательств должника требовала фактического осуществления кредитором предоставления, то теперь согласно доктрине consideration было достаточно наличия встречного обязательства осуществить такое предоставление в будущем [154] . Необходимость фактического осуществления исполнения одной из сторон или уплаты символического задатка теперь отсутствовала [155] . В случае отсутствия consideration судебная защита допускалась, только если обязательство было оформлено документом «за печатью» [156] .
152
См.: Zimmermannn R. The Law of Obligations. Roman Foundations of the Civilian Tradition. Oxford, 1990. P. 554 ff; Simpson A.W.B. A History of the Common Law of Contract. The Rise of the Action of Assumpsit. 1996. P. 316 ff.
153
Английские правоведы первой половины XIX в. иногда рассматривали доктрину consideration как локальную версию французской теории каузы сделки (см.: Simpson A.W.B. Innovation in Nineteenth Century Contract Law // 91 Law Quarterly Review. 1975. P. 262; Gordley J. Consideration // Elgar Ecnyclopedia of Comparative Law / Ed. by Y.M. Smits. 2006. P. 180, 181). Еще в начале XIX в. английские юристы иногда переводили европейскую доктрину каузы именно термином «consideration», подчеркивая их смысловую идентичность (Hogg M. Promises and Contract Law. Comparative Perspectives. 2011. P. 154, 155). Тем не менее на сегодняшний момент очевидна принципиальная разница. Английская доктрина consideration требует наличия встречного удовлетворения для придания неформализованным обязательствам судебной защиты, а в отсутствие consideration английское право защищает обязательство при его оформлении в виде deed (документа «за печатью»). В то же время кауза договора, необходимая для придания сделке судебной защиты, в ее французской интерпретации со времен Дома и Потье обнимает собой как нацеленность договора на взаимный обмен, так и случаи, когда договор порождает одностороннее обязательство и направлен на то, чтобы одарить кредитора. Иначе говоря, английская доктрина consideration является по сути усеченной версией французской доктрины каузы. Подробнее о различиях между доктринами causa и consideration см.: Gordley J. The Philosophical Origins of Modern Contract Doctrine. 1991. P. 137 ff.
154
Street T.A. The History and Theory of English Contract Law. 1906. P. 36 ff.
155
Ibbetson D.J. A Historical Introduction to the Law of Obligations. 2006. P. 146.
156
Подробнее об этом сложном процессе см.: Simpson A.W.B. A History of the Common Law of Contract. A Rise of the Action of Assumpsit. 1996; Atiyah P.S. The Rise and Fall of Freedom of Contract. 1979; Horwitz M.J. The Transformation of American Law. 1780–1860. 1977. P. 161, 162; Teeven K.M. A History of the Anglo-American Common Law of Contract. 1990; Ibbetson D.J. A Historical Introduction to the Law of Obligations. 2006. P. 126 ff.