Свобода договора и ее пределы. Том 1. Теоретические, исторические и политико-правовые основания принципа свободы договора и его ограничений
Шрифт:
Справедливость выражалась в аристотелевской идее баланса и соразмерности, а на более частном уровне – в принципах коммутативной справедливости цен и коррективной справедливости наказаний. Если коммутативная справедливость договорной цены определялась посредством учета рыночного уровня цен или цен, установленных государством, то коррективная справедливость неустойки должна была определяться соотношением с реальными негативными последствиями нарушения. Поэтому так же, как отрыв договорной цены от рыночного уровня оправдывал ограничение ценовой свободы, и значительное превышение размера неустойки над уровнем реальных убытков кредитора было поводом для ее снижения судом.
Эти примеры патерналистского усиления давления на принцип свободы договора в условиях средневекового права достаточно наглядно характеризуют доминировавшие в ту эпоху представления о политике права.
Тенденция патернализации договорного права была характерна и для средневекового английского права, хотя, судя по доступным источникам, и в меньшей степени.
C момента признания иска assumpsit применимым к договорным отношениям и формирования доктрины consideration в XVI–XVII вв. возник вопрос о возможности использования доктрины consideration для обеспечения контроля соразмерности обмениваемых благ. Тем не менее английские суды достаточно рано наметили впоследствии окончательно утвержденный в XVIII в. подход, при котором даже явная несоразмерность встречного предоставления сама по себе не должна рассматриваться как его отсутствие [206] .
206
Teeven K.M. A History of the Anglo-American Common Law of Contract. 1990. P. 42.
207
Atiyah P.S. Essays on Contract. 2001. P. 329.
208
Ссылки на судебную практику см.: Street T.A. The History and Theory of English Contract Law. 1906. P. 70; Ibbetson D.J. A Historical Introduction to the Law of Obligations. 2006. P. 144.
209
Simpson A.W.B. The Horwitz Thesis and the History of Contracts // 46 University of Chicago Law Review. 1979. P. 541.
210
Ibbetson D.J. A Historical Introduction to the Law of Obligations. 2006. P. 144.
В такого рода исторических обобщениях конечно же следует быть осторожным в силу того, что соответствующие разрозненные исторические источники не всегда дают абсолютно точную картину. Например, профессор Патрик Атийя просто не верит в то, что суды XVI в. могли последовательно придерживаться либертарианской экономической идеологии и принципиально игнорировать проблему несправедливости договорных условий. Это, на его взгляд, просто не соответствовало идеологическим реалиям того времени. Он считает, что соответствующие решения английских судов XVII в., указывающие на иррелевантность размера встречного предоставления, следует интерпретировать более осторожно [211] .
211
Atiyah P.S. The Rise and Fall of the Freedom of Contract. Oxford, 1979. P. 169, 170.
Как бы то ни было, думается, мы не ошибемся, если предположим, что интенсивность патерналистского контроля справедливости цен и соразмерности встречных предоставлений на континенте в условиях гегемонии доктрины laesio enormis была значительно выше, чем в Англии. Но из этого не следует делать вывод о том, что английское средневековое право не вводило ограничений свободы договора вовсе. Во-первых, такой контроль мог осуществляться в случаях, когда имелись те или иные пороки воли на стадии заключения договора (обман, мошенничество, принуждение и т. п.) [212] . Собственно говоря, многие эти доктрины в то время находились в стадии активного формирования. В частности, несоразмерность встречных предоставлений часто рассматривалась как один из признаков пороков воли и учитывалась судами в рамках применения такого рода доктрин. А особо вопиющая несправедливость условий часто рассматривалась как презюмирующая некий порок воли (например, обман). В итоге такого подхода суды формально аннулировали сделку в силу порока воли, а на самом деле ограничивали свободу договора в патерналистских целях [213] .
212
Atiyah P.S. Essays on Contract. 2001. P. 330.
213
Atiyah P.S. The Rise and Fall of the Freedom of Contract. Oxford, 1979. P. 173, 174.
Во-вторых, английское средневековое право знало и ряд специальных прецедентных и статутных ограничений свободы договора, направленных на защиту некоторых категорий контрагентов: в отношении процентных займов (вначале, как и везде в Европе, – тотальный запрет, затем – ограничения по размеру процентов), минимальной стоимости некоторых продуктов первой необходимости, максимальной оплаты труда (в период его дефицита, вызванного эпидемией чумы) и т. п. [214]
Наконец, в-третьих, в Англии наступление судебного патернализма на свободу договора в ряде случаев осуществляли суды справедливости (courts of equity) и формируемое ими право справедливости (law of equity), основная функция которого состояла в предоставлении суду возможности избежать явной несправедливости, к которой иногда приводил формализм судов общего права (common law courts). Если английское общее право было слабо подвержено влиянию канонического права, то ситуация с правом справедливости была несколько иной. Большинство лордов-канцлеров, занимавших этот пост до начала XVI в., были священниками. В этих условиях многие идеи, вводимые судами справедливости, косвенно имплементировали в английском праве идеи отцов церкви и христианскую этику (в том числе ценности милосердия и солидарности) [215] .
214
Simpson A.W.B. A History of the Common Law of Contract. A Rise of the Action of Assumpsit. 1996. P. 510 ff; Atiyah P.S. The Rise and Fall of the Freedom of Contract. Oxford, 1979. P. 61 ff.
215
Hogg M. Promises and Contract Law. Comparative Perspectives. 2011. P. 82.
Праву справедливости не удалось сформировать некую обширную доктрину ограничения свободы договора или значительное количество таких запретов, но именно в период позднего Средневековья некоторые такие точечные ограничения были все же введены.
Так, например, крайне популярный в средневековом праве институт неустойки (penal bond) был правом справедливости в XVI–XVII вв. ограничен: под запрет попали неустойки, направленные на стимулирование
должника к исполнению договора и введенные in terrorem (т. е. для устрашения должника) [216] .216
Samuel G. Law of Obligations & Legal Remedies. L., 2001. Р. 361; Simpson A.W.B. A History of the Common Law of Contract. 1996. P. 113–118.
В XVII в. в праве справедливости начинает формироваться доктрина недолжного влияния (undue influence), согласно которой суд справедливости получил право ограничить свободу договора тогда, когда он был заключен на крайне несправедливых условиях благодаря злонамеренной эксплуатации одной из сторон своей возможности оказывать влияние на поведение и волю другой, слабой стороны (в силу доверительных или семейных отношений, фидуциарной договорной связи, личной зависимости, болезненного состояния, старости и иных подобных причин) [217] .
217
Например, знаменитое решение лорд-канцлера Фрэнсиса Бэкона по делу Joy v. Bannister (Chan. 1617). Подробнее см.: Dawson J.P. Economic Duress-an Essay in Perspective // 45 Michigan Law Review. 1947. P. 262.
Кроме того, в ряде случаев суды справедливости, которые были компетентны рассматривать споры о присуждении к исполнению обязательства в натуре, отказывали в таком иске при очевидной несоразмерности встречных предоставлений. Это, как правило, не исключало право кредитора обратиться в суд общего права и требовать взыскания убытков, но оказывало определенное косвенное влияние на сферу договорной свободы [218] .
Иначе говоря, степень рыночной ориентации английского договорного права в эпоху позднего Средневековья была как минимум выше, чем права континентально-европейского. Английское договорное право, как, впрочем, и вся английская культура, оказалось намного раньше проникнуто капиталистическим духом и было куда более созвучно коммерческим интересам и рыночным институтам, чем право и культура многих континентальных обществ. Как известно, этот культурный фактор оказал важнейшее влияние на дальнейший ранний взлет английского капитализма и первую в мире промышленную революцию. В то же время, как мы видели, и английское право в эпоху Средневековья испытывало сильнейшее давление со стороны идеологии коллективизма, справедливости и милосердия и было готово, хотя и менее интенсивно, все же вводить патерналистские ограничения свободы договора.
218
Simpson A.W.B. The Horwitz Thesis and the History of Contracts // 46 University of Chicago Law Review. 1979. P. 561, 562.
Некоторые итоги
Подводя некоторые итоги, можно отметить, что в период Средневековья продолжалось дальнейшее развитие принципа свободы договора в смысле права сторон заключать любые консенсуальные соглашения, как прямо указанные в законе, так и отсутствующие в нем. Произошла концептуализация универсальной идеи договора как соглашения сторон, порождающего обязательства сторон в силу соединения воль, и формировались условия для дальнейшей абсолютизации автономии воли сторон и «волевой теории» договорных отношений. Но эта тенденция сочеталась с тем, что в тот же самый период свобода определения содержания отдельных договорных условий значительно сужалась, подпадая под всевозможные этически обусловленные, а порой и просто произвольные ограничения. Большое влияние церкви и доминирование христианской морали обусловливали рост патернализма в регулировании договорных отношений, который сильно контрастировал с индивидуалистическими началами, характерными для классического римского права [219] .
219
Squillante A.M. The Doctrine of Just Price // 74 Commercial Law Journal. 1969. P. 334.
Глава 2. Эпоха laissez-faire
§ 1. Экономические предпосылки
Описанная выше общая социально-экономическая ситуация и состояние культуры и доминирующей этики в передовых западных странах начали меняться по мере перехода к капиталистической экономической формации. Европа к концу XVIII в. неуклонно вступала в эпоху капитализма.
Некоторые европейские торговые центры оказались поглощенными капиталистическим экономическим «духом» еще в Средние века. Но капитализм этих городов-государств (Венеция, Генуя и некоторые другие) тогда носил сугубо торговый характер и выражался в основном в обеспечении международной торговли. Рынок не был укоренен в производственном сегменте экономик этих маленьких капиталистических анклавов. В остальных же европейских странах рыночный формат экономических отношений долгое время не выходил на первые роли. Как пишет Кристан Лаваль, «капитализм как цельная, доминирующая и глобальная система сложился позднее, а вот индидуальный капиталист существует и проявляет активность уже в Средние века» [220] .
220
Лаваль К. Человек экономический: эссе о происхождении неолиберализма. М., 2010. С. 39–40.
Развитие капиталистических отношений интенсифицировалось в позднем Средневековье. Жесткая цеховая система в городах начала разлагаться в XIV–XVI вв. [221] Возникающие в разных уголках Европы мануфактуры не подчинялись цеховым ограничениям и быстро вытесняли ремесленное производство за счет большей эффективности и экономии на масштабе. На селе же начался процесс постепенного освобожднения зависимых крестьян, получавших все большую свободу в своих договорных отношениях с феодалом. Отношения между феодалами и крестьянами все меньше напоминали отношения хозяина и раба, в которых не было места для договорной свободы, и все больше походили на договорные отношения лично свободных арендодателя и арендатора. В области финансов и торговли религиозные догматы, с подозрением относящиеся к спекуляции и протестующие против взимания процентов, постепенно ослабевали, что влекло снятие ряда ограничений ценовой свободы и открывало каналы для интенсификации рыночных отношений. Постепенно начали отменяться некоторые щедро раздаваемые средневековыми монархами монопольные права [222] , что усиливало конкуренцию и экономическую свободу. Огромный объем экономического оборота, ранее существовавшего долгое время вне договорных рамок, постепенно перетекал в формат свободного договорного обмена.
221
Подробнее см.: Коммонс Дж. Р. Правовые основания капитализма. М., 2011. С. 247, 248; Тимошина Т.М. Экономическая история зарубежных стран: Учебное пособие. М., 2010. С. 102.
222
Коммонс Дж. Р. Правовые основания капитализма. М., 2011. С. 249.