Свободная любовь

— Грабеж среди бела дня, — возмутился Скотт.

— Это ручная работа, — пояснила Дори, читая ценник в виде морковки, свисающей с шеи зайца. — Посмотри! Каждому зайцу художник сделал индивидуальную мордочку.

— Все равно это грабеж.

Дори прижала зайца к груди.

— Я обниму его, поцелую и назову Джорджем, — поддразнила она Скотта.

— Ты шутишь. Мы ведь собирались покупать подарки к Рождеству.

— Это и будет рождественским подарком.

— Зайцы вряд ли придутся по вкусу Аделине.

— Это не для Аделины. Это для малыша.

— Для ма?..

Дори бросила на него сердитый взгляд.

— Что случилось, мистер бухгалтер? Ты что, не можешь произнести это слово? Всего два слога. Малыш.

— Дори, будь благоразумна, — сказал Скотт, пытаясь говорить шепотом, чтобы не привлекать внимания других покупателей.

— Мне совсем не хочется быть благоразумной, — прошептала в ответ Дори. — Я не должна быть благоразумной. Я беременна. Матерям прощаются маленькие человеческие сентиментальные чувства. Ты глядел на колыбель и видел только кусок дерева. Я же видела в ней мирно спящего младенца.

Она сунула ему под нос зайца.

— Ты смотришь на этого зайца и видишь только ценник в пятьдесят пять долларов. Я же вижу крошечные ручки, обнимающие его и таскающие за уши. Я вижу ребенка и зайца, лежащих рядом в кроватке.

Вновь прижав зайца к груди, она потрогала его за уши и печально вздохнула.

— Да, Скотт, я собираюсь купить Джорджа для моего ребенка. Нашего ребенка. Но я не собираюсь завертывать его в бумагу. Я посажу его в изголовье своей кровати, чтобы составить ему компанию до того времени, когда появится малыш. И я почувствую себя ближе к ребенку, когда буду обнимать зайца и разговаривать с ним.

Она подавила рыдания.

— Мне нужно с кем-то разговаривать, Скотт. Я совсем одна сейчас, потому что мой лучший в мире друг, словно страус, настойчиво прячет голову в песок и притворяется, что ребенка не существует.

— Дори. Господи, Дори... — Он протянул к ней руку, но она увернулась и бросилась к кассе. Он нагнал ее, когда она встала в очередь, и сказал: — Извини.

Напряженные плечи и крепко стиснутые губы выдавали сильное волнение, которое она пыталась скрыть.

Скотт, чувствуя себя побежденным, выдохнул:

— Прости меня, Дори. Позволь мне купить эту игрушку для... — Он все еще не был готов произнести заветное слово.

Дори повернулась к нему спиной, по-прежнему крепко прижимая зайца к груди.

— Это... Я хочу купить его сама, — произнесла она. — Это очень личное.

— Хорошо, пусть будет по-твоему, — сказал он, признавая ее упрямство и уступая чувству независимости, которое было неотъемлемой чертой ее характера, так же как волосы, нос или пальцы на руках и ногах. — Если я тебе понадоблюсь, я буду в книжном магазине.

Продолжая стоять к нему спиной, она молча кивнула. Он хотел коснуться ее, но побоялся, что в этой напряженной ситуации они оба могут потерять контроль над собой. Поэтому вместо того, чтобы положить ей руки на плечи, он спрятал их в карманы, плечом открыл дверь и вошел в магазин, где его приветствовал звон колокольчиков.

Прошло пять, десять, пятнадцать минут, но Дори так и не присоединилась к нему. Наконец, обеспокоенный, он кивнул продавцу, давая понять, что не нашел ничего подходящего, и отправился на поиски Дори. Вместе с другими покупателями она стояла у края тротуара, наблюдая за тем, что происходило около особняка. Он приблизился к ней, встал за спиной и заглянул через плечо.

На крыльце особняка пара в официальных свадебных одеждах викторианской эпохи стояла напротив священника в черной сутане. Сопровождающие веером расположились вокруг крыльца, словно яркие цветочные лепестки, а приглашенные на свадьбу гости рассыпались по лужайке, будто выпавшие из корзинки цветы.

Скотт обеими руками обнял Дори за талию и непроизвольно вздохнул, когда она прислонилась к его груди. И трио расположившихся на крыльце музыкантов, словно только и ждали этого, заиграли свадебный марш Мендельсона. Скотт освободил одну руку, чтобы большим пальцем вытереть слезу у нее на щеке. Она улыбнулась и повернула голову, чтобы видеть его лицо.

— Свадьбы всегда так сентиментальны. Стоящая рядом женщина подняла к носу платок и высморкалась.

— И не говорите. Я всегда плачу, даже если не знаю тех, кто венчается.

— Все так романтично, — заключила другая зрительница, обращаясь к своей спутнице. — Особняк, деревья, музыка.

Скотт поцеловал волосы Дори.

— Мороженое или едем домой?

— Мороженое, — ответила Дори, и они направились к павильону с мороженым.

Оставшуюся часть дня и за ужином они почти не разговаривали, а если и говорили, то не вспоминали сцену в магазине. Так продолжалось до поздней ночи. Они приняли душ каждый в отдельности, и Дори, ссылаясь на усталость, отклонила попытки Скотта заняться любовью, хотя и не протестовала, когда он положил ей руку под голову, и свернулась около него так, как обычно делала, когда они спали вместе.

И лишь услышав ее ровное дыхание, когда она уже засыпала, он нашел в себе силы заговорить. Он назвал ее по имени, она теснее прижалась к нему и чувственно в полусне пробормотала:

— Ммм.

— Сегодня, — сказал он, — в Миканопи, когда ты наблюдала за свадьбой... ты... ты хотела, чтобы это происходило с тобой, правда?

Серьезность, с которой он задал вопрос, заставила Дори проснуться. Ее глаза широко раскрылись в темноте спальни.

— На свадьбе каждый мечтает об этом, — сказала она. — В этом прелесть и эмоциональная сторона события.

— Я никогда не испытывал этого на свадьбах; когда я смотрел на жениха, мне никогда не хотелось быть на его месте.

— Ладно, Скотт. Я понимаю, что ты имеешь в виду. Мне следовало сказать, что каждая женщина на свадьбе — от маленькой девочки до старой морщинистой карги — мечтает о том, чтобы стать прекрасной невестой. Это все равно что смотреть балет и мечтать о том, чтобы стать прима-балериной.

— Но сегодня было по-другому, правда? Потому что...

— Потому что я беременна?

Скотт затих. Со вздохом раздражения Дори поднялась в постели, опершись на локти.

— Я в своей жизни слышала многозначительные паузы, но это самая многозначительная, — сказала она. — Можешь встать и зажечь свет, если мы собираемся заняться кулачным боем.

Когда он отошел от кровати, Дори взбила подушку, прислонила ее к изголовью и устроилась на ней. Скотт вернулся и сел на край кровати, подогнув под себя ногу. Он взял руки Дори в свои.

— Ты хочешь выйти замуж, да?