Сводные. Запрети мне любить тебя

Маленькие ладошки легли мне на грудь, отчаянно пытаясь сопротивляться. Их слегка потряхивало, это было заметно невооруженным взглядом. Ева больше не смотрела на меня, отвернув голову, но не вырывалась.

– Не нужно, пожалуйста. – едва слышно. – То, что было вчера – ошибка, Ян. Этого не должно было произойти.

Слова девчонки ядом разливались в груди. Я не знал почему, но я не хотел этого слышать. Не хотел знать, что для неё это не больше, чем ошибка. Всё внутри воспротивилось этим словам. Я буквально озверел от желания переубедить ведьмочку, заставить её признаться, что она врёт мне нагло в глаза.

– Ошибка, говоришь? Ну-ну, - усмехнулся. – Тогда почему ты вся дрожишь, стоит прикоснуться к тебе?

– Мне страшно, говорю же! – отчаянно воскликнула она, возвращая свой взгляд ореховых глаз к моему лицу.

А вот это вот точно было для неё ошибкой. Ибо она не смогла их отвести. Не знаю, что Ева увидела в моих глазах, но она растерялась. Хотела что-то сказать перед этим, набрав полные легкие кислорода, но так и застыла с раскрытым ртом.

– Страшно, значит? – склонившись, не без удовольствия отметил, как вздрогнула девушка, когда я лизнул мочку её ушка. – А тебя мама в детстве не учила, что врать нехорошо, Евочка?

Мои руки заскользили вверх, обхватывая спину девушки. Прижимая её к себе максимально близко. Теперь наши лица разделяли какие-то жалкие сантиметры.

– Я не вру, - слабый протест. А у самой дыхание рваное. Как и моё.

Полы кардигана от моих телодвижений распахнулись, являя взгляду прекрасные спелые вишенки, облаченные в белую ажурную «глазурь». Если бы был котом, точно бы облизнулся.

– Прекрати пялиться на меня, Ян. И вообще, отпусти… - она сделала судорожный вздох, прежде чем продолжить. Её возмущение скорее походило на оправдание. Причем перед самой собой, а не передо мной.
– Мама может зайти в мою комнату в любой момент. – попыталась аргументировать.

– Это всё, что тебя беспокоит в данной ситуации? – хмыкнул. – Можешь расслабиться, ангелочек, их нет дома. Укатили на свиданку пару часов назад.

– Хочешь сказать, что мы совсем одни? – она округлила глаза, подняв голову вверх. Пытливо взглянула на меня, ожидая, что я сейчас опровергну свои слова. Скажу, что пошутил.

Но я не шутил. С того самого момента, как вошел в эту комнату, ведомый непонятным влечением к этой девушке.

– Совсем-совсем одни, - хрипло прошептал, ощущая себе змеем искусителем, не меньше. Настолько невинной и хрупкой казалась девушка в моих руках. – И я могу сделать с тобой всё, что мне хочется.

В глазах Евы застыла самая настоящая паника, но я уже склонился к её губам. Вдохнул сладкий аромат девчонки, теряя последние крохи самообладания. Её тело, прижатое к моему, только усугубляло ситуацию.

И я поцеловал ведьмочку. Сминал её губы своими до тех пор, пока девчонка, которая пыталась сопротивляться до последнего, не обмякла в моих руках и не начала робко отвечать мне.

Взаимность снесла башню. Я, кажется, что-то рыкнул, подхватив Еву и закинув её красивые ножки себе на талию. И двинулся вместе с ней вперед, желая уложить прекрасное видение на горизонтальную поверхность.

Сметя одной рукой на пол сумочку и всё её содержимое, я опустил ведьмочку на кровать. Ласки стали откровеннее. Сердцебиение зашкаливало, как стрелка тахометра, стоит выжать газ в пол.

Мы неистово и самозабвенно целовались. Растворились в охватившей нас страсти. Я наслаждался каждым прикосновением к сводной сестричке, ибо она оказалась очень горячей, темпераментной и чувствительной девочкой, отзываясь на любое моё касание. Выгибаясь навстречу ласкам.

Но стоило моим пальцам попытаться проскользнуть под кружевную ткань на бедрах, как Ева застыла, словно сосулька, прекратив всяческие телодвижения, которые сводили меня с ума, и уставилась на меня своими огромными глазищами. В них не осталось ни грамма страсти, лишь паника.

– Ты чего? – ворчливо спросил я, снова пытаясь пробраться под ткань.

Мне хотелось сделать всё возможное, чтобы девчонка сходила по мне с ума так же, как и я. Возбудить её до такой степени, чтобы она извивалась и умоляла меня, лишь бы я не останавливался. И чтобы не смела после всего мне опять заявлять, что происходящее между нами – не более, чем ошибка.

Но на мои поползновения, Ева лишь шарахнулась в сторону. Будто только что придя в себя, она обхватила свои плечи в защитном жесте. Забилась в самый дальний угол кровати. И посмотрела на меня так, будто я зверь, который собрался сожрать невинную овечку. То есть, её.

Я недовольно нахмурился.

Значит, как целоваться – пожалуйста. Как сводить меня с ума – пожалуйста. Как вздрагивать и подаваться навстречу моим ласкам – пожалуйста. А как полноценный секс – так иди лесом, Ян. Я буду строить из себя невинность.

Или Еве хватило Алекса, но она решила попробовать и со мной, но ей не понравилось уже на стадии прелюдий? После чего она таким вот красивым способом предпочла меня отшить.

Я закипал. Неудовлетворенность подливала керосина в огонь моей ревности и злости. Мне хотелось удавить соперника в лице Фридмана навсегда. Хотелось прямо здесь и сейчас присвоить девчонку себе. Хотя бы просто ради того, чтобы показать ей, что она теряет и от чего отказывается.

Поэтому я потянул ведьмочку за лодыжку, опрокинув её обратно на кровать под аккомпанемент визга. И навис над ней, уперев руки по обеим сторонам от её лица.

Повторять ошибку с желчными высказываниями не стал, спросив лишь:

– Что не так?

Держался из последних сил, ибо нервное и сексуальное перенапряжение так и грозили пробить дно моего мнимого спокойствия. Я бы даже сказал убийственного.

– Ты всё равно не поверишь, поэтому слезь с меня и выйди из комнаты. И больше не смей ко мне приближаться. – тихо проговорила сестричка, так и не прекратив обниматься себя. Будто защищаясь от меня.

Мне не нравилось, что моё предположение может быть правдой. Но именно эта мысль и противоречила всему, во что я твердо верил и был убежден до сегодняшнего дня. До открытия, что Ева меня привлекает, как мужчину. И что я ревную её.

Да я никогда в жизни ни одну девушку не ревновал! Не считая Маши… Но она – это другое.

– Может, хотя бы попробуешь? – сцепив зубы, спросил я, желая завладеть вниманием ореховых глаз.

– Я пробовала! – зло воскликнула она. И, наконец, посмотрела на меня.

Понятно. Значит, злость на меня перекрывает другие её эмоции. Она разом забыла и о мнимом смущении и о желании меня отшить.

– Так попробуй снова. Я хочу выслушать, что не так? В чем проблема?

«Почему Алексу мы даём, а мне – нет?» - чуть не вырвалось следом. Но я вовремя прикусил язык.

– Да всё не так! Или ты уже забыл, что презираешь меня и мою маму, желая выгнать нас из вашего дома и жизни отца?

– Не забыл, - разговор становился тяжелее с каждой секундой. Отчасти от того, что мне хотелось заняться отнюдь не им, а кое-чем приятным.