Сводные

Волына внимательно проследил за парнем. Сережа заставил себя смотреть в ответ в глаза прямо и с достоинством, чтобы у того не осталось сомнений, что они были настроены серьезно.

— Сколько вам лет?

— Шестнадцать, — в один голос ответили пацаны.

На что Волына нахмурился, переведя недовольный взгляд на дядю Пашу, что все еще ютился в углу комнаты, явно мечтающий поскорее отсюда исчезнуть.

— Два года, — выдохнул Сережа, понимая, что их вот-вот попросят покинуть помещение. — Мы уже два года этим занимаемся и ни разу не попались. Спросите у кого угодно, у следователя даже подозреваемых нет. Мы не лохи. Мы серьезно настроены. А сейчас самый дорогой мне человек может умереть, если я за сутки денег не найду. Помогите, меня с детства учили уметь быть благодарным. И верным. Я ж вас не забуду, если поможете. Шестеркой вашей стану. Тапки подносить буду, если понадобиться, но долг отработаю.

Взгляд Волыны стал заинтересованным, когда он снова парня с головы до ног осмотрел.

— И откуда ты взялся такой правильный? — с любопытством поинтересовался мужчина.

— Из столицы, — выдохнул Сережа. — Но вам не о чем не скажет имя отца, если я его произнесу. Его давно уже убили.

Сережка понимал, что не должен был выдавать того, кто он. Не зря же их с Юлькой в деревню за тысячи километров от дома сослали, но сейчас также знал, что заинтересовать Волыну должен. Этот мужик не выглядел как человек, который согласится детский сад разводить и с несовершеннолетними возиться. Вот и пошел в ва-банк.

Однако на лице мужчины не дрогнула ни одна мышца, когда об истории Сережи услышал. Только вот парень так и не понял, дело в том, что он не заинтересовался или просто очень хорошо умел держать себя в руках.

— Метеля, говоришь тебя зовут, — задумчиво проговорил Волына окидывая парня еще одним внимательным взглядом. — Не слыхал о таком. Так что здесь делаешь, а не в столице?

Сережа досадно хмыкнул, прикусив губу.

— Обстоятельства так сложились, что я теперь сам за себя, — гордо ответил Сережа, задрав подбородок. — Так поможете?

Волына вздохнул тяжело и перевел взгляд на Дениса, что держался справа от Метели.

— Мне даже интересно взглянуть на человека, ради которого два молодых пацана готовы за мокруху взяться, — хмыкнул мужчина. — Милая девчонка, наверное, я прав?

Сережа недовольно поджал губы и дернулся вперед, сжимая руки в кулаки.

— Никогда с ней не познакомишься, — прорычал он, сверкая глазами. — Для неё в мире существуют только радуги и солнце над головой. Она не должна узнать правду о том, какие отморозки её окружают.

Волына молчаливо наблюдал за реакцией парня, параллельно для себя отмечая, что у него будет неплохой рычаг давления на этих ребят, если он все же решиться принять их к себе.

— Сколько тебе нужно, Метеля? — спросил он у парня, зная, что именно так его называли местные.

Когда парень озвучил сумму, Волына едва сдержался, чтобы не хмыкнуть. Он ожидал, что сумма будет больше как минимум вдвое. Глупые парни, которые еще денег настоящих не видели, раз готовы за копейки в ад лезть.

Именно то, что ему было нужно.

— Хорошо, я дам тебе деньги, но с этого момента вы оба выдохнуть без моего приказа не посмеете пока долг не отработаете, — приказал мужчина. — Два года вы работаете на меня и, если не согласны, то проваливайте прямо сейчас, торговаться я не намерен.

Как бы не съедала Сережу ущемленная гордость, он лишь послушно кивнул сразу после того, как заметил кивок Дениса. Он послал другу взгляд полный благодарности за то, что он пошел с ним, хоть и понимал, что друг сделал это не для него, а для Юли.

Однако в этот момент давящее чувство ревности не накрыло его. Сейчас он готов был пойти на все, лишь бы спасти свою девочку.

Юля долго приходила в себя. Она несколько раз просыпалась, но лишь для того, чтобы снова провалиться в тяжелый неспокойный сон. Ей снились кошмары, в которых темные волны уволакивали её в темноту. Она пыталась держаться на поверхности воды, но что-то не давало ей вдохнуть. Она захлебывалась и кашляла. Кашляла так сильно, что со временем даже пыталась задерживать дыхание, лишь бы реже вдыхать, поскольку грудная клетка разрывалась болью с каждым движением.

В этот раз ей удалось задержаться в сознании дольше обычного. Она даже смогла раскрыть глаза, хоть это было немыслимо сложно, поскольку казалось, что собственные веки весили больше тонны и были непосильными для её ослабевшего тела. Наверное, была глубокая ночь, поскольку, раскрыв глаза, она ничего не увидела перед собой, кроме кромешной темноты. Часть её даже запаниковала, что она ослепла, но секунды спустя глаза начали привыкать и она смогла различить силуэт рядом с собой. То, что это был Сережа, она знала еще до того, как смогла его рассмотреть. Просто вся комната была буквально наполнена им. Его запахом, тревогой, внутренней силой. Он спал, сидя на деревянном стуле у кровати, на которой она лежала. Её рука была зажата между его крепкий мозолистых ладоней, поверх которых лежала его щека.

Юля хотела позвать его, но язык не шевелился. Горло пересохло и голос сел, словно она долго громко кричала. Последнее, что она помнила, было обещание Сережи, что все будет хорошо, когда он смотрел на неё в зеркало заднего вида своей машины. Дальше все было, как в тумане. Она смутно помнила, как он нес её на руках и звал доктора, потом ей делали уколы и капельницы, после которых наступала темнота и дурацкие кошмары одолевали её.

Она всмотрелась в плотно сжатые веки Сережки, словно даже во сне он не мог расслабиться ни на мгновенье. Слабая улыбка скользнула по пересохшим губам, но потом волна кашля накатила на неё, заставив сложиться буквально пополам, обхватывая себя руками за ребра. Сережа сразу же проснулся и, заметив что Юля в сознании, потянулся за бутылкой воды, что стояла на тумбе. Он помог её сделать несколько глотков, чтобы заглушить приступ.

— Как ты, Кроха? — прошептал он, убирая с её лба влажные кудрявые волосы.

Юлька вытерла пальцами слезинки, что выступили на глазах от кашляя, прежде чем ответить ему.

— Ребра болят, — прошептала она тем же севшим шепотом. — Что сказали врачи?

— То же, что и участковый — у тебя двусторонняя пневмония, — пояснил Сережа, поправляя подушку так, чтобы ей было удобнее сидеть. — Плохи дела, малыш, но теперь все будет хорошо. Тебя вылечат.

Юля кивнула, откидываясь на подушки. Даже такой короткий разговор вымотал её. Она снова хотела спать, но, когда увидела, что Сережа не садится на стул, испугалась, что он собрался уходить. Потянувшись, она схватила его за руку.

— Не уходи, — попросила она, глядя в его синие глаза, что с беспокойством скользили по её лицу.

— Не уйду, — пообещал он. — Не оставлю тебя.

От его слов, словно груз свалился с её плеч. Она прижала теплую ладошку Сережи к своей грудной клетке как раз в том месте, где болело сильнее всего. И, как ей показалось, боль даже немного спала от его тепла. Она знала, что он выполнит свое обещание и не уйдет. Сережа всегда выполнял все свои обещания.

— Спасибо, — поблагодарила Юля, уже проваливаясь в сон. — Я люблю тебя, Сереж.