Свой среди чужих

– Сегодня ночью в камере Шершнев покончил жизнь самоубийством. Повесился на собственной рубашке.

– Бред какой-то! – не поверил Семен. – Чтобы этот живчик да повесился! Бред.

– Увы, факт. Понятно, что ему помогли, но нам от этого не легче. Концов все равно не найдем. – Парамонов вытащил сигарету, при этом сломав ее, и со злостью швырнул в урну. – Это дело, как какое-то болото. Чем дальше идешь, тем больше застреваешь в дерьме. Что ни шаг – то труп. Еще пару месяцев следствия, и, глядишь, половина Питера на тот свет отправится.

– Значит, нужно срочно брать Липницкого и Савина, – предложил Семен.

– На основании чего?

– На основании показаний Кайзера и Шершнева.

– Они мертвы. Теперь попробуй докажи, что показания даны не под нажимом. Ты же прекрасно знаешь, что адвокаты в первую очередь начнут давить на это. Савина и Липницкого выпустят под залог, а следствие затянется на годы. Впрочем, что это я размечтался. Мы даже арестовать их не сможем. Сунься мы сейчас к прокурору за санкцией на арест, нас тут же пошлют подальше. Глядишь, еще и по голове настукают за очернение всеми уважаемых людей.

– И что же нам делать?

– Что делать? – машинально повторил Парамонов и задумался. – Ну, для начала – водки врезать. Без нее никак. А потом… Мы знаем, что Савин и Липницкий преступники. Будем потихоньку копать под них. Голову на отсечение даю, рано или поздно, но я их засажу годиков этак на двадцать.

– Где-то я уже это слышал… – не зло поддел Семен.

Парамонов побагровел и бросил на него презрительный взгляд.

– Если ты имеешь в виду Кайзера, то если бы не всунулся этот москвич…

Он не договорил – зазвонил телефон.

– Майор Парамонов слушает, – отчитался, подняв трубку.

– Это Самусев, – послышалось в ответ.

– Значит, вы уже в курсе… – мрачно протянул Парамонов и внутренне приготовился к грандиозной взбучке.

Но полковник Самусев, вопреки обыкновению, на этот раз воздержался от разносов и нравоучений. Видимо, ситуация и вправду была критической.

– Короче, так, – торопливо проговорил он. – Шершнев с Кайзером были подельниками. Уяснил? Всех девчонок списываешь на них и закрываешь дело.

– А как же… – Парамонов собирался было напомнить про Савина и Липницкого, но Самусев, догадавшись обо всем с полуслова, опередил его.

– Не дай бог с них хоть один волосок упадет, я лично тебя придушу, – пригрозил он. – Короче, прямо сейчас садишься и готовишь дело к сдаче. Завтра в девять утра все материалы должны быть у меня. Это приказ. Все понял?

– Да.

– Тогда вперед.

Услышав короткие гудки, Парамонов швырнул трубку на рычаг и, не глядя на Семена, язвительно протянул:

– Поздравляю! Кажется, нас определили в личные телохранители Липницкого.

– Шутишь?

Парамонов вздохнул и вывалил на стол с десяток папок.

– Будем закрывать дело.

* * *

«Ну вот и все. Через пять часов поезд. И прощай, дорогой товарищ Питер», – с грустью подумал Андрей и подвинул поближе телефон. Неторопливо снял трубку, набрал код Москвы, а потом и номер собственного кабинета.

Там он рассчитывал застать старлея Бабкина. С минуту никто не отзывался. Андрей собирался уже положить трубку, в ухо ему гаркнул по-командирски суровый голос Бабкина.

– Начальник угро 136-го отделения слушает!

«Быстро же ты, однако, освоился в новой должности!» – не без сарказма подумал Андрей и в том же тоне продолжил:

– Вашу честь Корнилов беспокоит. Не будете ли вы так любезны уделить мне пару минут?

– Андрей! – радостно завопил Бабкин. – Ты где пропадаешь? Тебя уже вторые сутки все ищут. Бухвостов на ушах стоит.

– Ты мне лучше скажи: что с Дорофеевым? – оборвал его Андрей.

– А что с ним станет? Вчера заговорил. И знаешь, какие его были первые слова? «Доктор, мне б спиртяги сто грамм». Представляешь?

– Значит, будет жить, – искренне обрадовался Андрей. – Теперь поясни, с чего такой переполох по поводу моей персоны.

– Как с чего? По-моему, ты у нас начальник. Знаешь, меня уже во как задрала эта твоя должность. А еще больше Бухала. Хочу назад в опера.

Андрей бросил короткий взгляд на висевший на стене календарь, а потом с досадой хлопнул себя ладонью по голове.

«Черт, совсем забыл о совещании. Ну да, они как раз позавчера решали, что со мной делать. Неужели оставили в должности?»

– Так что там в министерстве? – уточнил он.

– Все о'кей. Бухвостов бросился грудью на амбразуру. Еще пару человек подговорил. Одним словом, отстояли. Теперь ходит важный, как гусь, – грудь колесом.

– А если поконкретнее?

– Короче, все как всегда – простили в последний раз, без занесения в личное дело. Так что поздравляю! Я уже бутылочку припас. Вот только ты где-то запропастился. Кстати, ты откуда звонишь?

– Все еще из Питера. Но утром буду в Москве. Так что завтра выпьем. Если честно, здорово по вас соскучился.

– Так, может, встретить? – нашелся Бабкин. – Машину я организую. Как-никак, пока еще начальник.

– Не стоит. Завтра я сам приду. И успокой Бухвостова. А то старик небось через каждые полчаса валидол глотает.

– Хорошо, – согласился Бабкин. – Скажу: задерживаешься по семейным обстоятельствам.

– Да ты что, сдурел?! – возмутился Андрей и вдруг осекся. – Впрочем…

– Шучу-шучу, – успокоил Бабкин.

– Ну, тогда до завтра. – Андрей положил трубку, быстро собрался и, забросив на плечо спортивную сумку, направился к выходу. Притормозил у порога и окинул взглядом прихожую.

Сам не зная почему, но он был уверен, что уже никогда не переступит порог этой квартиры.

* * *

Войдя в кабинет Парамонова и увидев его и Семена закопавшимися в ворохе бумаг, Андрей понял, что тут его, как всегда, не ждали.

– О, москвич! – первым среагировал Семен. – Каким ветром?

– Да вот, пришел попрощаться. Сегодня уезжаю домой.

Эта фраза вызвала на лице Парамонова улыбку удовлетворения. Он тут же оторвал свой взгляд от бумаг, поднялся и вышел навстречу.