Свой среди воров

– Спасибо, – прошептал я.

Я ускорил шаг, нащупывая кинжал, пока проталкивался. Сзади звала Птицеловка. Она прилично отстала.

Не так уж и сильно, как выяснилось. Птицеловка окликнула меня в третий раз, и Балдезар повернул голову в нашу сторону. Я метнулся за тележку, но не успел. Глаза Балдезара расширились, и он припустил по улице.

Идиот! Я бросился следом. Я был идиотом потому, что не сигналил Птицеловке молчать; он тоже был идиотом, раз побежал от цирюльницы. Кенты не отличаются щепетильностью и с удовольствием мочат друг друга повсюду, но только не у цирюльниц. Перемирие между Кругом и Сестринством Цирюльниц неукоснительно соблюдалось уже сто восемьдесят лет – еще с Семи Месяцев Бритвы после смерти Исидора, и я не нарушил бы его из-за Балдезара, как бы мне ни хотелось. Я бы не тронул его, но раз он выбежал на улицу…

Я проталкивался, уворачивался и работал локтями, не прекращая сыпать проклятиями. Мне был виден затылок Балдезара, который прыгал поплавком поверх голов, тогда как мой оставался намного ниже.

Балдезар резко свернул направо, потом налево. Я не отставал и даже стал нагонять его. Ноги у него были длиннее и шаг шире, зато мне было проще нырять в зазоры между людьми. Свирепо скалясь, я подумал, что мне достаточно держать темп. Он был писцом – куда ему от меня убежать?

Оказалось, что дальше, чем мне хотелось. Возможно, подвели лестницы, по которым меня гоняла Птицеловка, а может быть, я разогнался и не рассчитал сил, или еще действовала магия Джелема, но, когда Балдезар начал выдыхаться, моя нога уже онемела. Я стиснул зубы – не отставать! Но стало только хуже. Балдезар чуть не упал на повороте в пустой переулок, но я не сумел воспользоваться преимуществом. Он мог шататься как пьяный, но все равно бежал быстрее, чем я с моей вынужденной хромотой ветерана.

И тут меня обогнала Птицеловка, неистово работавшая руками и в низко надвинутой шляпе, чтобы не слетела. Ее волосы выбивались и развевались на бегу. Я не знал ее скорости, но мне почудилось, что она мчалась быстрее ветра. Я отстал и залюбовался ее туго обтянутыми ногами.

Она догнала Балдезара и не стала размениваться на захваты и подножки. Она даже не прижала его к стене, а просто выхватила свой длинный нож и плавно писанула по сухожилиям.

Он тяжело и с воплем рухнул на мостовую.

Я моментально ускорил шаг. Улочка была узкая, прохожих мало, дверей в нее выходило тоже немного. Те, что я видел, были сплошь большие, крепкие, с затейливой резьбой, встроенные в высокие стены. Богатый квартал, где редко льется кровь, а когда льется, Стража времени не теряет. Телиться было некогда.

Когда я дохромал, Птицеловка стояла на коленях рядом с Балдезаром. Тот скрючился на камнях, зажимая ладонью рану на левой ноге и тяжело дыша сквозь стиснутые зубы. Из носа текла кровь – приложился о мостовую; на подбородке и скуле – глубокая ссадина. Скулить, однако, он перестал. Не иначе, Птицеловка успела шепнуть ему, что будет хуже, если не заткнется.

– Вот все, что при нем было, – сказала она, поднимаясь, и передала мне кинжал и маленький кошелек с деньгами. – Надеюсь, он не был нужен целым и невредимым.

– Только общительным, – отозвался я.

Я подступил ближе, чтобы Балдезар видел. Мне было приятно думать, что он побелел не только от боли и потери крови.

– Постой на стреме, – велел я Птицеловке.

– Но…

– Ступай.

Птицеловка глухо выругалась, но пошла. Я заметил в высоких окнах как минимум три башки. Они быстро исчезли.

– Добро, – сказал я. – Мне некогда беседовать, как хотелось бы, а потому выбирай: либо ты поёшь и я оставляю тебя Крушакам, либо молчишь и Стража находит труп. Решай.

Балдезар открыл рот, закашлялся, повернул голову и сплюнул кровавой слюной заодно с выбитым зубом.

– Дрот, – произнес он, так и лежа щекой на мостовой. – Пойми меня правильно. Я этого не хотел. Я просто…

– Значит, труп, – сказал я, извлекая рапиру.

– Стой! – вскричал Балзедар, поднимая окровавленную ладонь. – Что ты хочешь узнать?

Я осклабился так, что с улыбкой не спутаешь.

– Умница. Начнем с Клинков и поддельного письма от баронессы Сефады.

– Это не я придумал!

– Конечно нет.

Я отвел рапиру для удара.

– Нет, постой! – Балдезар с трудом приподнялся на локте. – Когда ты пришел в мастерскую, я подумал, что ты явился за письмом, которое я копировал для баронессы. А ты показал мне шифровку Ателя, и я запаниковал. Я не знал, как она попала к тебе в руки. Не знал, жив Атель или мертв и в чем твоя роль. – Балдезар зло глянул. – Но знал наверняка, что ты играешь со мной, чтобы я испугался и заговорил. Я не дурак.

Я постарался сохранить лицо бесстрастным, переваривая услышанное. Не дурак? Балдезар был даже слишком умен. Он вывел из нашей беседы намного больше, чем я понимал. Он с самого начала участвовал в событиях, а я прозевал. Если и был здесь дурак, то только я.

– Потом ты явился с поддельным письмом, – продолжил Балдезар, приняв мое молчание за согласие, – и я подумал: ну все, я покойник. Не знаю, почему ты оставил меня в живых, но я не собирался давать тебе третий шанс. Я был замазан по уши и сбежал.

– А как же Ликоннис? – спросил я. – Ты оставил его мне на растерзание?

Балдезар отвел глаза и промолчал.

– Гордый и могущественный мастер гильдии горой стоит за своих учеников и подмастерьев, – похвалил я.

Балдезар не говорил ни слова.

– Так что же случилось после моего первого ухода из мастерской?

– Я пошел к Ирониусу. Он не обрадовался новостям.

– Еще бы! – хмыкнул я.

Ирониус наверняка вообразил, что я в курсе событий в Десяти Путях, да и Балдезар его застращал. Где я, там и Никко – со временем я всяко ему расскажу. Другое дело, что этого не случилось.

– Чья была идея подослать ко мне Клинка? – спросил я. – Твоя?

– Нет! – вскинулся Балдезар. – Нет. Планировалось заманить тебя в ловушку. Убить решили, только когда погиб Федим и пропала книга.

Он врал, конечно. Даже если Ирониус хотел со мной побеседовать, потом меня все равно бы пришили. Силос с его посланием это подтверждал. И я не представлял, чтобы Балдезар подделал письмо Кристианы, не будучи уверен, что я не вернусь со встречи.

Мои раздумья прервал резкий свист. Я оглянулся и увидел, что к нам трусит Птицеловка.

– Крушаки! – крикнула она. – В пяти кварталах, идут сюда!

– Но как… – начал было я и раздумал спрашивать.

Это же Птицеловка. На нее работала целая команда беспризорников и нищих, и лучше с охраной не управлялся никто.

– Предупреди, когда окажутся в двух, – крикнул я.

Птицеловка кивнула и побежала обратно.

Я посмотрел на Балдезара. Тот улыбался. Я снова оскалился.

– Не борзей, – посоветовал я. – Сто раз успеешь сдохнуть.

Значит, всему виной была ошибка. Балдезар запаниковал, сделал неверный вывод и скормил его Ирониусу. Они послали за мной Тамаса, которого я убил, и картина стала еще хуже. После этого все, что я делал – пришел к Федиму, рыскал по Десяти Путям, залез на чердак к Шатуну, плюс гибель второго Клинка, – лишь убеждало их в правильности первоначального заключения. Им чудилось, что я всегда опережаю их на шаг, избегаю ловушек или, наоборот, появляюсь в самое неподходящее время, тогда как в действительности я был подобен слепому щенку.