Свой выбор - 2

— Моим родителям есть, чем заняться, — бросила девочка презрительно.

— К чему ты все это говоришь? — влез в разговор Симус.

— Ладно, — недовольно ответил Поттер. — Я просто хотел на примере показать, что если кто-то похож на злого волшебника, говорит как злой волшебник, одевается как злой волшебник и даже смотрит как злой волшебник, то это совсем не обязательно злой волшебник. Серийный убийца и маньяк может казаться приятнейшим человеком, выращивающим цветочки и угощающим всех соседей пирожными, а хмурый и неприятный в общении человек окажется просто замкнутым, но безобидным гражданином. — Гарри вздохнул, видя недовольство на лицах ребят. — Не нужно приписывать профессору того, чего нет. Да, он строгий. И ему бы преподавать нескольким ученикам, желающим стать зельеварами, а не школьникам. Но он не плохой человек.

Симус недовольно что-то прошипел, а потом брякнул:

— Слизеринский подпевала!

— Ты у змея в любимчиках ходишь, — подхватил Уизли. — Конечно, ты будешь его защищать. А он просто затаился и ждет, когда можно будет воспользоваться случаем!

— Десять лет? — с презрительной усмешкой уточнил Гарри. Слова Финнигана его задели. — Долго же он выжидает.

— Но, Гарри, ты не наблюдал за профессором, как мы, — как можно миролюбивее произнесла Гермиона. — Как ты объяснишь то, что профессор Снейп постоянно крутится рядом с коридором?

— Ну… — состроил задумчивый вид Поттер, а потом издевательски усмехнулся. — Он следит, чтобы таких умников, как вы, не сожрал цербер? По первокурснику на голову. И обрывков мантий не останется!

Грейнджер вздрогнула, но решительно продолжила:

— Но, Гарри, ребята правы. Профессор — самый подозрительный человек в школе.

«Самый подозрительный человек здесь — Дамблдор. Он одевается как Санта и всех угощает конфетками. Прям как добренький дяденька из фургона…» — мысленно ответил ей рейвенкловец, а вслух сказал:

— Гермиона, профессор был оправдан много лет назад. И как бы подозрительно он ни выглядел, он все еще работает в Хогвартсе. Если бы к нему были какие-то вопросы, то, уверен, уж за десять лет родители студентов смогли бы добиться его увольнения. Вот… Рон, у тебя ведь два брата уже окончили школу. Трое учатся…

— И что? — насупился Уизли.

— Если бы твои родители опасались за вас, вряд ли бы одного за другим отправляли в Хогвартс сыновей.

— Да много кого оправдали! — возмутился рыжий гриф. — И что с того? Тот же Каркаров стал аж директором Дурмстранга! Это не делает его хорошим парнем.

— Ты не путай директора с зельеваром, — ответил ему Поттер.

— Ты о чем? — спросила Гермиона.

Гарри обвел всех троих взглядом, увидел полное непонимание и удивленно вздернул брови.

— Вы чего? — спросил он. — Не понимаете?

— Что не понимаем? — уточнил Симус.

— Назначение директором и назначение школьным зельеваром не одно и то же. В Хогвартсе нет отдельной должности изготовителя лекарств для Больничного крыла. Мадам Помфри сама варит только некоторые, все остальное поставляет профессор Снейп, — сказал Гарри. — И он варит настолько хорошие лечебные зелья, что даже целители из Мунго хотели бы с ним сотрудничать.

— И что такого? — непонимающе дернул плечом Рональд. — Ну мешает Снейп всякую бурду лучше других, ну и что?

Гарри пристально посмотрел на Грейнджер, но и она выглядела озадаченной.

— Помните первое занятие и приветственную речь учителя? — задал вороненок наводящий вопрос. — «Глупое махание волшебной палочкой…» Думаете, это просто слова? Нет. Зельеварение не просто сложная наука, хотя казалось бы, нужно просто смешать определенные компоненты в определенной последовательности! Но ни обычный человек, ни сквиб не смогут сварить даже самое простое зелье. А все потому, что одним из компонентов, входящим в любое зелье, но не озвучиваемым на уроках, является магическая сила. При варке мы все вкладываем в зелье крошечную частичку своей энергии, без которой все волшебные процессы превращения просто не произойдут. Невилл вечно волнуется и не только может сыпануть что-то не то в котел, но и банально влить много энергии. У тебя, Симус, сила течет неравномерно и при колдовстве волшебной палочкой, так что неудивительно, что и с зельями сложно. Но сложные целебные зелья требуют гораздо больше, чем просто капля магии. Много-много веков назад волшебники уже подметили одну закономерность, которую выразили в пословице: целитель может сварить и яд, а отравитель за что ни возьмется, а все равно яд выйдет. Раньше не было специализации в зельеварении, все зельевары делились на тех, кто варит безвредное и лечебное, и тех, кто специализируется только на ядах.

— И что все это значит? — нахмурился Уизли.

— В прежние времена целители сами готовили лекарства. И никто не сомневался в нейтральности человека, из чьих рук получил фиал с зельем. Но потом учредили Гильдию, появились мастера зельеварения, которые не лечат, а только готовят лекарства. Но до сих пор считается, что только маг, руки которого не обагрены кровью убитых им людей, способен варить сложные целебные зелья. И те на самом деле помогут, — ответил Гарри. — Будто сама магия волшебника меняется, если он не спасает, а отнимает жизнь, душа раскалывается, а лекарства — суть добро и свет.

— И это правда? — уточнила Грейнджер.

Гарри лишь философски пожал плечами и, чуть наклонившись вперед, прошептал:

— Кто знает? Не так уж много желающих проверять. Не думаю, что Тот-Кого-Нельзя-Называть или Дамблдор искали ответ на этот вопрос, что уж про обычных обывателей говорить.

Несколько секунд троица гриффиндорцев пребывала в задумчивости, а потом Уизли нервно дернул плечом и отмахнулся:

— Чушь это. Ты все выдумал.

Гарри не стал переубеждать рыжика.

— Меня больше другое интересует, — сказал Поттер после небольшой паузы. — С чего вы вообще решили, что во всей этой истории не обошлось без Сами-Знаете-Кого?

— А кому еще мог понадобиться философский камень? — удивилась Гермиона. — И кто мог пойти на убийство единорогов ради бессмертия?

Гарри пожал плечами. Он не знал никого подходящего, но это не означало, что в магическом мире нет безумцев, готовых на все. Даже на самое ужасное преступление.

— Сам директор Дамблдор сказал, что Тот-Кого-Нельзя-Называть не умер, а только исчез, — напомнил Рональд. — И Метки Пожирателей не пропали в 1981 году. Значит, Сами-Знаете-Кто жив. Просто он слишком слаб. И все эти годы искал способ вернуться.

— И тут так удачно появился философский камень… — почти себе под нос произнес Гарри.

— Что? — переспросил Симус.

— Философский камень, — сказал рейвенкловец. — Уникальное вещество. Бесценное, можно сказать. Но Николас Фламель доверил камень Дамблдору? А Дамблдор не только поручил забрать столь ценную вещь Хагриду, но после не спрятал тихонько в каком-нибудь тайничке с экранирующими чарами, а просто-таки выставил на всеобщее обозрение. Разве что стрелочку мигающую не подвесил, мол, смотрите, вот он, редкий предмет, ради которого все авантюристы мира готовы поубивать друг друга.

Гриффиндорцы переглянулись, и вид у них был такой, что Гарри растерял интерес к разговору и не стал сообщать ребятам свои предположения о подлинности находящегося в школе философского камня.

— Так к чему вы все это мне рассказали? — уточнил Поттер.

— Ну как?! — опешила Грейнджер. — Ты ведь понимаешь, что если Тот-Кого-Нельзя-Называть заполучит философский камень, он вернется!

— И?

— Но, Гарри! Ты же герой, спасший всех много лет назад…

— Так! — перебил девочку Поттер и поморщился. — Если ты сейчас мне начнешь рассказывать, что я кому-то что-то должен… Убить монстра, спасти прекрасную деву, выдержать все испытания и… далее по списку каких-то мифических подвигов, приписываемых всем героям и мне в частности, то… просто остановись.