Священный Грааль отступников
Шрифт:
– Ты не можешь ответить, – констатировал Гийом, – мы любим одну сказку о пастухе-чародее. И чтобы ты лучше понял мою мысль, я тебе расскажу ее, слушай внимательно… Жил когда-то пастух. Но был он не простым пастухом, а пастухом-волшебником. У него было много баранов. Но каждый день перед заходом солнца вместо того, чтобы собираться в стадо, бараны разбегались. Мучился с ними пастух-чародей, мучился, и, наконец, решил понять, почему они разбегаются. Оказалось, что бараны боялись, что в один не очень прекрасный день их зарежут. Поэтому и спасались, каждый как мог. Стал думать пастух, как с этим справиться. Но
– Но я не баран, а человек, – возразил Клаас, – и получается, мне есть, что терять.
– Если ты человек, значит, душа твоя уже вступила на путь спасения, и главное теперь – продолжать идти по нему! – возразил Гийом.
– Откуда ты знаешь, что моя душа вступила на путь спасения?
– Иначе ты не был бы человеком… – пожал плечами Гийом, – все на самом деле просто. Если бы ты был бараном, то спасение твое было бы далеко. Но ты человек, ты волен выбирать свою судьбу, и ты можешь по-настоящему вырваться из оков порочного и призрачного мира страдания.
Вдруг эта простая идея о том, что мир на самом деле – просто обман, наполнила душу Клааса уверенностью, что ничего он не упустил, не потерял. Потому что невозможно потерять то, чего на самом деле нет. И вся земная жизнь всего лишь ожидание.
– Мне к Шумилину, он мне только что позвонил и сказал явиться! – донеслось до следователя из коридора. Вслед за этими словами в кабинет ворвалась Кася.
– Здравствуйте, Владимир Юрьевич!
– Застенчивость, похоже, к числу ваших хороших качеств не относится, – заметил вместо приветствия несколько раздраженный Шумилин, – и звонков на ваш номер я что-то не припомню.
– Иначе через вашу пограничную заставу не пробиться, – объяснила Кася.
– Ну, пробиться – вы пробились, теперь объясните цель вашего визита. И я надеюсь, что она достаточно серьезная.
– Достаточно, – пообещала Кася и положила перед ним письма и копии корешков на получение паспортов.
Шумилин проглядел все внимательно и поднял вопросительный взгляд на посетительницу:
– Ну и что это доказывает?
– То, что Юля вовсе не скучала в глуши и вряд ли искала развлечений с археологами. А ведь, согласно вашей официальной версии, Константин Стрельцов убил свою жену из ревности. Или я не права?
– Правы, – согласился следователь, – а дальше что?
– Как – что? – возмутилась Кася. – Все основано на этой самой ревности. А если ее не было и семья Стрельцовых была совершенно счастливой, нормальной семьей? Юлин талант раскрылся именно благодаря условиям, которыми ее окружили отец и сын Стрельцовы, тогда и мотива у убийства не было.
– Тогда как быть с показаниями свидетелей? – возразил следователь.
– А их было много?
– Основных два: Переверзев и Волынский.
– Странное совпадение, не правда ли?
– Возможно, – согласился с ней Шумилин и после небольшой паузы добавил: – А что вам известно о Переверзеве? Странный персонаж, не правда
ли?– Это вы к тому, что он выдавал себя за волхва и морочил простодушным слушателям головы?
– То есть ваших защитивших докторские диссертации и написавших пару десятков книг профессоров-археологов вы тоже считаете доверчивыми простачками?
– Не думаю. Волынский, на мой взгляд, использовал Переверзева в каких-то своих целях.
– Каких? – напрягся Шумилин.
– Надеялся, что Переверзев даст в его руки ценную информацию.
Кася заметила, что сейчас ее слова падали на более благодатную почву. Вопрос, что случилось в голове следователя за это время, задавать себе она не стала – времени не было. Надо было использовать возможность и не медлить. Поэтому она бросилась в бой очертя голову.
– Как вы отнесетесь к тому, что я вам изложу точку зрения главного специалиста экспедиции Кристофера Ланга.
– А, этого мирового светила? Выкладывайте, – позволил следователь.
– Конечно, к ней нужно отнестись со всеми предосторожностями.
– Я ко всем версиям отношусь осмотрительно, – подбодрил ее Владимир Юрьевич.
– Дело в том, что Переверзев всерьез считал себя магом…
Подбодренная явным интересом Шумилина, Кася выложила версию Кристофера.
– Итак, ваш Ланг считает, что Переверзев доигрался, и очередной его магический эксперимент с Волынским в качестве добровольной подопытной крысы закончился весьма печально… – задумчиво произнес он.
– Именно так.
– И вы мне предлагаете озвучить данную версию, – вздохнул следователь, представляя себе насмешки коллег.
– Это ваш выбор, но, согласитесь, она объясняет некоторые факты и в первую очередь то, что убийство Волынского было похоже на ритуальное.
– После которого здесь регулярно пасутся журналисты не только из области, но уже даже из Петербурга! Остались только москвичи, а потом глядишь – и иностранные подвалят, – саркастически прокомментировал Владимир Юрьевич.
– Я вам не все рассказала.
– И что же вы от меня утаили?
– Сегодня ночью мы с Олесей ночевали вдвоем в их доме. И ночью кто-то бродил вокруг. Скорее всего, пытался пробраться на террасу.
– Думаете, воры? – нахмурился Шумилин.
– Не знаю, да только у Стрельцовых особых богатств не наблюдается. Только Юлины картины, – пожала плечами Кася.
– Тогда пока перенесите их в надежное место, а девочку одну не оставляйте, – почти отдал приказание он.
– Я снова отвела Олесю к Петуховым, взяв с нее обещание, что она одна домой возвращаться не будет. Вы подумаете о том, что я вам рассказала?
– Подумаю, – пообещал Шумилин, – и мой вам совет: будьте осторожнее…
Фуа, Наварра, 22 августа 1321 года.
Слегка ошарашенный всем услышанным сегодня, Клаас медленно возвращался к себе. Сами собой глаза поднялись к удивительно звездному небу. «Вся земная жизнь – всего лишь ожидание», – повторил он про себя. И простая, совершенно детская радость заиграла неведомой музыкой в его душе. Он вспомнил, как ребенком смотрел на небо и удивлялся его прозрачности и чистоте. Это было единственным светлым моментом, оставшимся в его детских воспоминаниях. Неужели все, что говорил Гийом, правда?