Святая, смешная, грешная

– Привет, мамуль, знаешь, сегодня опять совместный ужин отменяется, прости. Понимаешь, я…

– Устала, наверное, дел полно? Ну, ничего, поужинаем завтра, – не дав мне договорить, понимающе произнесла мама.

– Нет, знаешь, не в этом дело. Просто сегодня ко мне приедет Костя. Ты уж извини, но… – я пыталась подобрать слова, чтобы объяснить ей, как важна и долгожданна для меня встреча с ним. «Конечно, для Костика время есть, а вот для мамы – нет», – терзала я себя.

Но, наверное, мамы есть мамы, им ничего не нужно объяснять – они всё понимают. И готовы терпеливо ждать, лишь бы мы были счастливы.

– Да ничего, Катюша, давай в следующий раз поужинаем, – произнесла она мягким, душевным голосом.

Поговорив ещё несколько минут и твёрдо пообещав приехать завтра, сказав на прощание: «Целую, мамуля», – я отключила телефон.

Я действительно хотела красивого, долгого романтического вечера – с вином, свечами и тихой музыкой. Медленно толкая перед собой тележку в супермаркете, я выбирала деликатесы – всё только самое лучшее, самое вкусное. Мне очень хотелось, чтобы Косте понравилось то, что я приготовлю. Зная его предпочтение обедать в дорогих ресторанах с хорошей кухней, немножко боялась, понравится ли ему мой ужин? «Ну, ничего, если что-то приготовлю и не понравится, компенсирую другим – это у меня с ним получается лучше всего», – улыбнулась я своей мысли, направляясь к кассе. Сложив всё, что накупила в багажник, завожу машину и гляжу на часы: в общем, есть ещё время и себя в порядок привести, и дома немного прибраться, и ужин приготовить. Всё-таки правильно сделала, что пораньше с работы смоталась.

День подходил к концу, заполняя московские дороги пробками, а улицы – людьми, возвращавшимися с работы. В окнах домов вспыхивал свет – их обитатели готовили ужин, занимались детьми, встречали вторую половинку с работы… в общем, обычные домашние хлопоты. Сидя в машине, на меня вдруг нахлынуло дикое желание прийти домой, надеть фартук, приготовить ужин, принять ванну и, красиво одевшись, встретить у порога Костю. Часто, особенно в последние годы, приходят мысли – вот я, такая молодая, красивая, вполне успешная в бизнесе, свободная и независимая… Но стоит мне вечером, вернувшись с работы, переступить порог своей квартиры, как вся моя самодостаточность, уверенность, независимость, которыми я так гордилась днём, куда-то улетучиваются. Так хочется, чтобы тебя кто-то встретил дома, обнял, посмотрел в глаза и тихо спросил: «Устала? Проходи. А я ужин приготовил».

Пронзительный, нервный, длинный до тошноты сигнал машины, стоящей за мной на светофоре, оборвал мои мечты. Глянув в зеркало заднего вида, я тронулась с места, без злобы пробурчав: «Блин, помечтать даже не дадут. Весь кайф обломал». Настроение не ухудшилось, но в воображении всплыла другая картинка, слышанная от замужних подруг, читанная-перечитанная в книгах и виденная в кино: «Она весь вечер суетилась, не отходя от плиты, надела красивое бельё, лучшее платье – в общем всё для любимого. Ну, и естественно, ждёт от него взаимности, внимания, понимания, заботы и ласки, а вместо этого слышит резкое и безразличное: «Я устал. Что там на ужин?» и «Я хочу спать». «Кать, ты чего-то не о том думаешь. Всякая ерунда лезет в голову. У тебя будет всё совсем по-другому, вот увидишь. Ты будешь счастлива с ним», – убеждала я себя, паркуя машину во дворе дома. – Выбрось всё из головы! Это ты наслушалась несчастливых в браке подруг и знакомых и думаешь, что так у всех. А сегодня так вообще у тебя лучший вечер в жизни!» – думала я, открывая дверь квартиры.

Зайдя, я первым делом выложила мясо на противень и, поставив его в духовку, включив воду в ванной, принялась выбирать вечерний наряд. Конечно, нужно что-нибудь лёгкое, вечернее, слегка интимное. И не забыть свечи! Они у меня точно есть, только вот не помню, где. Да, и нужно надеть красивое бельё – то, что из новой коллекции. Посмотрев, всё ли в порядке с начавшим слегка подрумяниваться в духовке мясом, я залезла в ванну, добавив в неё ароматной пены. Горячая вода благоухающей ванны расслабила тело. Прикрыв глаза, я откинула голову на мягкий подголовник и погрузилась в блаженство, потеряв счёт времени. Лежать в таком состоянии я могу сколько угодно.

Но не сегодня. Не сейчас! Запах подгоревшего мяса катапультой выбросил меня из ванной, и я голая вся в пене, оставляя лужи на полу, помчалась на кухню. «О, нет! Только не это», – молила я, открыв дверцу духовки. Схватив полотенце, чтобы не обжечься, вытащила противень… Поздно. Стойкий запах сгоревшего мяса разносился по квартире, а в дверь настойчиво звонили. Неужели Костя? Хоть бы это была соседка по лестничной клетке, всегда такая внимательная и, я бы даже сказала, бдительная. Иногда чрезмерно. Осторожно обходя лужи – ещё не хватало навернуться на скользком полу – я подошла к двери и прильнула к глазку. Картина – нарочно не придумаешь. С одной стороны двери – Костя, весь красивый, в белой сорочке и галстуке, с огромным букетом цветов, с другой – я, голая, в пене, с кухонным полотенцем в руке.

– Костя, привет, милый! Подожди минуточку, – соображая, что бы такое накинуть на себя, сказала я. – Давно стоишь? Я просто в ванной была, не слышала звонок.

– Добрый вечер, дорогая! Очень рад тебя слышать. Как ты там, милая? Не спеши, я подожду.

– Не впускають? – послышался скрипучий голос соседки по лестничной клетке.

Услышав знакомый голос Софьи Михайловны, я прилипла ухом к двери, затаив дыхание.

– Добрый вечер, – ответил Костя. – Что значит «не впускають»? Посмотрите на меня внимательно – я действительно похож на человека, которого «не впускають»? Просто это правила приличия – потомить немного в коридоре, не торопясь поговорить по душам, и уж только опосля впустить.

– Катя, она – девушка хорошая, самостоятельная, очень отзывчивая, добрая. Сколько её знаю, никогда никому ни в чём не отказывает, – продолжал скрипеть голос соседки.

– Извините, вас как зовут? – спросил Костя.

– Софья Михайловна.

– Софья Михайловна, а можно поподробнее с того места, где вы говорили, что Катя ни в чём никому не отказывает? – нарочито громко произнёс Костя.

«Он издевается надо мной и над бедной бабулькой!». Повернув ключ в замке, я слегка приоткрыла дверь, высунув в щель только голову.

– Здрасьте, Софья Михайловна!

– Здравствуй, Екатерина. А я чувствую, у тебя горит. Дай, думаю, позвоню в дверь. Думала уж звать соседа, Кольку, вдруг помощь нужна? Он добрый парень – то лампочку поможет вкрутить, то ещё что… А тут – молодой человек у двери, вот разговорились.

– Не волнуйтесь, Софья Михайловна, – сказал Костя, протискиваясь в полуоткрытую дверь. – Справлюсь без помощника, обещаю. Спите спокойно.

– Ну и слава Богу! Спокойной ночи, – сказала соседка, закрывая дверь.

– Костя, ты чего над старым человеком издеваешься? – замахнулась я на него полотенцем.

– Ничего я не издеваюсь! Просто скучно как-то одному в подъезде, вот познакомились, разговорились.

– Костя, извини, видишь я в каком виде? Растерялась, сразу и не открыла, а потом соседка выглянула, – я хотела ещё что-то добавить, но он положил букет роз на пол и взял меня за руки.

– Катюша, милая, это всё мелочи, перестань. Ты не поверишь – я просто мечтал, чтобы, придя с работы, меня именно в таком виде встречала жена. Голая, с рушником в руках, а по квартире разносится аромат жареного мяса.

– Костя, я обожаю тебя! Не поверишь, но я мечтала именно о таком муже. Чтобы приходил с работы с огромным букетом роз, целовал меня… Целовал меня, – повторила я ещё раз более выразительно. – И даже не ворчал за подгоревшее мясо.

– Слегка подгоревшее мясо – это такая мелочь, милая, согласись. Стоит ли из-за этого ворчать?

– А если не слегка? Вернее совсем не слегка, – спросила я, сдув пену с кончика носа.

– Кать, прошу уточнить – мясо подгоревшее или сгоревшее?

– Скорее сгоревшее, чем подгоревшее, – опустив голову, сказала я.