Святая, смешная, грешная

– Кать, а может мы куда-нибудь свернём с тобой? Вот в тот лесок, например? – произнёс Костя, а его рука уже лежала между моих ног.

Он уже стал сбавлять скорость, выглядывая, куда бы можно съехать с трассы, но в этот момент по закону подлости зазвонил телефон: «Добрый день, Константин Валентинович, вы где? Уже подъезжаете? Я посмотрел расписание начала процессов и спросил у секретаря судьи – говорит, что заседание начнётся вовремя», – слышала я голос в трубке и поняла, что это адвокат.

– Да, Олег Николаевич, доброе утро! Через полчаса буду, без опозданий, ответил Костя, и мы оба, сглотнув слюну, поняли – облом.

– Извини, киса, думаю, ты и сама всё слышала – надо ехать.

Костя опять набрал скорость, и мы стали быстро отдаляться от заветного лесочка.

– Жаль, милый. Ну, ничего. Мы же на выходные едем на дачу, я правильно поняла? – подмигнула я, и теперь уже моя рука нежно и сексуально массировала его ногу.

– Едем, обещаю тебе, сто процентов. Пока дожди не зарядили, нужно обязательно побывать на даче. Уверен, тебе понравится. Кроме шашлыков я смогу предложить тебе ещё что– нибудь вкусненькое и пикантненькое, – произнёс Костя интригующим голосом.

– Оооо, это мне уже начинает нравиться! Теперь только и буду об этом думать, – произнесла я, и мои ногти, словно коготки кошечки, впились в его бедро.

– Всё, Катёнок, стоп, вот и здание суда, – сказал Костя, присматривая местечко, где можно было бы припарковаться. – А вон и адвокат мой стоит, видишь? В светлой курточке. Знаешь, как его фамилия? Богомолов. Но это бы ещё ничего, если бы не фамилия судьи – Чёртиков, – Костя даже улыбнулся, произнеся эту фамилию. – Представляешь? Богомолов и Чёртиков!

– Дорогой, это знак свыше, – подняла я палец вверх. – Богомолов обязательно победит Чёртикова!

– Дай Бог, дай Бог, как говорится! Посмотрим, – произнёс Костя, открывая дверь машины. – Олег Николаевич, познакомьтесь, это Катя – моя девушка. Вот, изъявила желание побывать в суде. Думаю, никаких вопросов не будет? Её же свободно впустят в зал?

– Конечно, пустят без всяких проблем, – здороваясь, пробурчал адвокат. – Только имейте в виду – сейчас нужно будет пройти через досмотр. У Вас, Екатерина, нет в сумочке никаких запрещённых предметов? Ну там ножниц, пилочки для ногтей, газового баллончика? Всё идёмте уже вышла секретарь, зовёт в зал, – сказал адвокат, предъявив удостоверение, и прошёл через рамку металлоискателя. Нам же с Костей пришлось показывать паспорта, а мне ещё – и открывать сумочку.

Мы вошли в небольшой зал, заставленный узкими деревянными скамейками. У окна – стол с креслом, на высокой спинке которого ярко вырисовывался Российский герб. Если бы не герб, ничто не наводило бы на мысль, что в этом зале решаются серьёзные дела, а иногда и судьбы. За небольшим столиком, справа от кресла, сидела секретарь, которая попросила участников процесса предъявить паспорта. Кроме нас с Костей и адвоката в зале сидел ещё один человек.

– Кто это? – дернула я за рукав Костю, показывая взглядом на незнакомца.

– Это их адвокат, – тихо ответил Костя. – Специализируется на рейдерских захватах. По крайней мере такую информацию мы нашли в инете. Все последние дела, которые он вёл, как раз по этой тематике.

– А Ансаковы где? – понизив голос до шёпота, спросила я.

– Их нет. Сам Ансаков вообще не фигурирует в деле, а дочери, наверное, тоже не будет. Так проще им выкручиваться из неудобных вопросов. Их адвокат всегда может сказать, что ему неизвестно, о чём я спрашиваю, что ему нужно уточнить у Нади и на следующем заседании он даст ответ. Они же не знают, какие у меня есть доказательства, какие вопросы я буду задавать, а так всегда будет время что-то подкорректировать, найти ответы на вопрос, может, даже найти подставных свидетелей.

– Встать, суд идёт, – произнесла секретарша.

Все встали, а в зал вошел и уселся в кресло с гербом судья. Маленький, лысый, в чёрной длинной мантии. Его худосочную фигуру было почти не видно из-за стола. «Как же его фамилия?» – пыталась вспомнить я, но его голос перебил мои мысли. Он говорил монотонным, тихим, не совсем внятным голосом. «Чёртиков! – вспомнив, я и чуть ли не вслух произнесла его фамилию. – Точно, Чёртиков!».

– Поддерживает ли представитель истца свои требования? – скороговоркой, проглатывая слова, обратился судья к адвокату Ансаковой.

– Да, уважаемый суд, поддерживаю, – вставая и поправляя очки в тонкой золотой оправе, ответил тот.

– Ответчик, – обращаясь к Косте, бубнил судья, – признаёте ли вы требования истицы?

– Нет, уважаемый суд, – встав с места, произнёс Костя.

Я впервые в жизни находилась в зале суда, наверное, поэтому волновалась не меньше Кости. Мне было интересно наблюдать со стороны за процессом – всё было, как в кино. Судья в чёрной мантии, высокое кресло с гербом, деревянный молоточек на столе, и решётки на окнах.

– Ответчик, вы признаёте, что это ваша подпись на договоре займа? – услышала я вопрос судьи.

– Да, уважаемый суд, это моя подпись, – вновь встав со скамьи, ответил Костя.

– Что вы можете пояснить по этому поводу? – подняв взгляд на Костю, спросил судья.

– Никакой Ансаковой Надежды я не знаю, уважаемый суд. Эта подпись добыта мошенническим путём. Никогда никаких денег от Надежды Ансаковой я не получал, – чётко и уверенно произносил Костя.

– Но подпись ваша? – настаивал судья.

– Подпись моя, но, повторяю, она добыта мошенническим путём.

– Уважаемый суд, можно я поясню? – попросил слово Костин адвокат.

Судья кивком головы дал понять, что слово адвокату предоставляется.

– Мой подзащитный утверждает, – начал Богомолов, – что эта подпись добыта мошенническим путём. Моего подзащитного ввели в заблуждение. Мой подзащитный никогда не получал деньги от Ансаковой, не был с ней знаком, а поэтому мы считаем, что сделка должна быть признана мнимой, – затем он сослался на статью, которая предусматривает, что деньги по договору должны быть переданы физически, а не только на бумаге. – Но деньги моему подзащитному переданы не были. Это и есть мошенничество. Априори судья, вынося решение, должен руководствоваться законом и своим внутренним убеждением, – продолжал Богомолов. – Мне кажется, сложно, а скорее всего невозможно поверить в то, что неработающая двадцатитрёхлетняя студентка, увидев впервые моего подзащитного, без всяких оснований и договоров – напомню, что эта расписка была получена только через четыре года, – могла передать ему такую сумму денег.

– Это к делу не относится, – прервал его судья.

Тут для меня, постороннего человека, началось самое удивительное и невероятное. Конечно, я не знаю законы, наверняка чего-то недопонимаю, но мой мозг упорно отказывался понимать некоторые аргументы и логику судьи.

– Суд должен всесторонне изучить обстоятельства дела и выяснить, были ли переданы моему подзащитному деньги, – продолжал между тем Богомолов. – Мы просим внести в протокол наше ходатайство и выяснить происхождение у Ансаковой этих денег. Заплатила ли она налоги с этой суммы?