Святилище

Дверь спальни со скрипом открылась. Послышались мягкие шаги. Малачи почти бесшумно опустился на колени рядом с койкой. Я затаила дыхание, гадая, коснётся ли он меня. Хотела, чтобы он прикоснулся ко мне. А потом он вздохнул, как будто проиграл какую-то битву в собственном сознании. Он рукой коснулся моей спины и пальцами отыскал кончик моей косы, где волнами скручивались свободные пряди. Он нежно погладил меня по волосам. Я позволила себе немного вздохнуть, оставаясь совершенно неподвижной, лицом к стене, улыбаясь и борясь со слезами одновременно. Когда я, наконец, подняла руку, чтобы вытереть глаза, он резко отстранился. Я повернулась и посмотрела на него.

— Как ты себя чувствуешь? — осторожно спросил он.

— Смущённой. Мне так жаль, что я так испугалась.

Я поднесла руки к глазам, желая заглушить вспышку воспоминаний, которая потрясла мой мозг.

Сквозь пальцы я увидела, как Малачи поднял руки с колен и снова опустил их, сжав кулаки. Казалось, он боится прикоснуться ко мне без прямого приглашения.

Я неуверенно протянула руку и взяла его за руку. Я разжала его пальцы и положила его ладонь на свою. Контакт был настоящим и тёплым. Это замедлило моё сердцебиение до приемлемого темпа. Я хотела большего. Мне хотелось забраться в него и там спрятаться.

— Я упала со скалы, — прошептала я и посмотрела ему в глаза. — Я приземлилась на камни. Я вспомнила это, когда увидела того парня, как он…

Я подалась вперёд, тяжело дыша, и уткнулась лбом в его колени и наши руки. Он обнял меня одной рукой, притягивая к себе, а потом подвинулся и просунул другую руку мне под колени. Он отнёс меня в гостиную, прижимая к своей груди.

Он сел на диван и усадил меня на колени. Я прижалась лицом к его шее, замедляя дыхание и сосредоточившись на тепле его руки, когда он переплел свои пальцы с моими.

Когда паника улеглась, я положила голову ему на плечо и запомнила резкие углы его лица, высокую переносицу, высоту лба, линию челюсти. Не слишком задумываясь об этом, я провела пальцами по его лицу. Как только моя кожа соприкоснулась с его, Малачи закрыл глаза и подался ближе к моей руке.

— Малачи, что случилось с тем парнем, который прыгнул? Ты сказал, что никогда не знаешь, где окажешься, если умрёшь тут…

Он наклонил голову и позволил мне запустить пальцы в его волосы.

— Я уверен, что он вновь появился у Суицидальных Врат. Всем кажется, что самоубийство — это побег, но это не так. Если ты убьёшь себя, то появишься у входа в город, и тебя тут же заведут обратно. Есть несколько граждан, которые беспрерывно совершают суицид, которые настолько поглощены своими проблемами, что не замечают того, что никогда не оказываются в каком-то новом месте; Стражи Врат узнают их, когда те шаркают обратно в город. Они вынуждены начинать всё сначала.

— Анна сказала мне, что Мазикины тоже получают шанс начать всё сначала, когда ты их убиваешь. Нет никакого способа избавиться от них навсегда?

Малачи взял мою другую руку и положил себе на шею, поверх шрама, оставшегося после его последней схватки с Джури.

— Сомневаюсь, что это случится во время моего дежурства. Единственный способ постоянно держать их подальше — это убедиться, что ни одного из них не осталось в городе. Пока один остаётся, они смогут привести других. За последние несколько десятилетий мы испепелили десятки гнёзд Мазикинов, но, как минимум, один из них, кажется, всегда ускользает, — его тихий смех был полон печали. — Может быть, они разгадали все мои трюки.

Я положила руку ему на грудь и сжала. Он так упорно боролся в течение столь долгих лет. И после всего этого он чувствовал, что потерпел неудачу. Как будто он оставлял свою работу незаконченной. Но это было нечестно. Очевидно, Мазикины находились в городе очень долго, имея в своём распоряжении тела самоубийц. Лёгкие жертвы, как называла их Анна. Но тут мне в голову пришла одна мысль.

— Послушай, ты же сказал, что ни один Мазикин никогда не пройдёт через Тёмную Башню. Почему бы тебе просто не бросать их туда?

Он прижал мою руку к своему боку, как будто хотел, чтобы я была ближе.

— Именно так Стражи и делали в течение многих лет. До тех пор, пока много лет назад я не допросил Мазикина, и та призналась мне, что убийство одержимого тела освобождает человеческую душу из царства Мазикинов. Но, что если навсегда заперев Мазикина в Тёмной Башне, я запру человеческую душу в царстве Мазикинов? Она будет обречена на вечное рабство и страдания? Я не мог себе представить, что позволю это, когда есть способ остановить это. Но не все согласились с этим. Я годами спорил об этом с Такеши, но он не прекращал практиковать это. Но после того как он… умер… я стал главным. Я запретил Стражам отравлять Мазикинов в башню.

Он искоса взглянул на меня.

— Конечно, они и сейчас так делают. Я наказываю их, если ловлю на этом, но я не могу быть везде одновременно. И именно поэтому я никогда не оставляю Мазикина в живых. Что, если я смогу освободить человеческую душу, и она сможет отправиться туда, куда ей суждено идти дальше?

— Разве это не означает, что душа просто возвращается сюда?

Он покачал головой.

— Не всегда. Всё зависит от человека, от прогресса, которого он достиг, где бы он ни был, — он умолк, а когда заговорил снова, голос его звучал сухо и сдавленно. — Лила, если ты в ближайшее время не предстанешь перед Судьей, то умрёшь. Ты это понимаешь?

— Куда же я тогда пойду?

— Ты можешь снова оказаться у Суицидальных Врат, если позволишь себе умереть, но ты уже не будешь такой, как сейчас. Ты будешь принадлежать городу и станешь одной из самоубийц. Я полагаю, что ты можешь оказаться в Элизиуме. Или где-то в другом месте. Нет никакого способа узнать это.

Я не хочу идти куда-то ещё. Я хочу остаться с тобой.

Эта мысль была настолько поразительной по своей силе и правде, что я вздрогнула от неожиданности.

— В чём дело?

Он выглядел так, словно решил, что пересёк ещё одну черту, и распростёр руки, отпуская меня.

— Нет, не отпускай меня.

Я снова обняла его за плечи. В его глазах возникал вопрос за вопросом, умоляя дать ответы. У меня их не было. У меня у самой были только вопросы.

— Ты заставишь меня покинуть город?

Он решительно покачал головой.

— Я никогда не буду принуждать тебя к чему-либо, обещаю. Я больше не повторю этой ошибки. Но, на худой конец, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы вытащить тебя отсюда в целости и сохранности. Всё, что необходимо.

— Анна считает, что ты пренебрегаешь своими обязанностями.

Выражение его лица стало жёстче.

— Мы с Анной очень хорошо работаем вместе, и я очень уважаю её, но мы не всегда во всем согласны.

— Мне не нравится отрывать тебя от того, что ты должен делать.

Он ласково провёл по моей щеке тыльной стороной ладони.

— Тогда не волнуйся. Это то, что я должен делать.

Я вздрогнула от его прикосновения и рассмеялась.

— Это то, что ты должен делать? Прямо сейчас?