Святополк Окаянный. Проклятый князь

Дни тянулись медленно, однообразно, но для Святополка и Марины, натерпевшихся в темницах, они сначала казались чуть ли не самыми счастливыми в жизни. Вместо темной камеры с затхлым воздухом – просторные горницы и светлицы, вместо деревянных нар – пухлые перьевые перины и подушки, вместо однообразной еды – роскошные обеды с княжеской кухни. Святополк и Марина постепенно окрепли, побороли приставшие в порубах болезни, повеселели. Разговоры с воспоминаний о том, как провели время в темницах, стали переходить на другие вопросы. Особенно его волновала их дальнейшая судьба: надолго ли их оставят во дворце и куда могут перевезти, какое место заключения подыскивает им великий князь?

– Самое лучшее, что можно ожидать, – говорил Святополк, – это сунут нас в какой-нибудь захудалый городишко среди лесов и болот, еще хуже, чем Туров.

– Туров для меня остался в сердце, – улыбаясь, отвечала Марина. – Помнишь, как мы с тобой провели славное время в лесной избушке? Я бы снова туда вернулась…

Иногда боярин Клям, оглянувшись и убедившись, что никого рядом нет, сообщал Святополку важные новости. Так он передал ему решение Владимира назначить своим наследником Ярослава, что по этому поводу было проведено заседание Боярской думы и сообщено на вече. Святополк в этот день кипел от возмущения:

– Кто он такой, этот Ярослав? Блюдолиз и прихлебатель. Всю жизнь вокруг батюшки крутился, на глаза лез и угождал. И вот теперь добился своего, на великокняжеский престол его прочат! В обход меня, старшего сына!

– А до меня доходили слухи, что брат твой известен умом и сообразительностью, – урезонивала его Марина. – Да и зачем тебе киевский престол? Даст Бог, пройдет время, остынет твой отец, снимет охрану и уедем снова в лесную избушку, будем жить нашей любовью. Рожу я тебе деточек, будем растить их и радоваться…

– Как ты можешь так говорить, когда у меня из-под носа уводят власть над Русью? – не успокаивался Святополк. – Каждый скажет, что должна она принадлежать мне, а не кому-то из братьев!

Как-то прибежал радостный, схватил Марину в охапку, стал кружить по светлице.

– Ярослав восстал против отца! Собирает войска, скоро начнется война между Новгородом и Киевом! Значит, Ярослав теперь никогда не будет великим князем! Надо ждать со дня на день, когда отец вспомнит обо мне и вернет в столицу. Может, даже поручит повести войска на Новгород против бунтаря-сына. Марина, скоро я окажусь на вершине власти. Кроме меня, некому больше исполнять волю отца. Борис всегда был ни рыба ни мясо, и отец его недолюбливал. А про Глеба и говорить нечего, он еще мал, чтобы занять престол. Лишь бы мне вырваться на свободу, лишь бы сесть рядом с отцом, я покажу, как управлять-властвовать!

Несколько дней находился он в состоянии крайнего возбуждения. Но потом пришел Клям и сообщил, что Владимир вызвал из Ростова Бориса и поручил ему набрать среди печенегов наемников для похода на Новгород; наверняка он же возглавит объединенные войска.

– Никому верить нельзя, – сказал Святополк после этого Марине. – Все против меня. Все карабкаются к вершине власти. Кто как может. Ярослав даже при жизни отца хочет безраздельно господствовать в своем княжестве. На что нелюдимым был Борис, и тот наружу вылез, и тому престол подавай! Получается, кто успел, тот и съел!

Марине Святополк напоминал кота. Однажды они с ребятами гонялись по двору за котом и загнали его в угол старого сеновала. Это был маленький кот, худой и запуганный, очень грязный и, наверное, больной. Но в тот момент, чувствуя, что он уже погиб бесповоротно, кот повернулся и бросился на своих преследователей, выпустив когти и страшно оскалившись. Возможно, он ослепил бы того парня или как-нибудь изувечил, если бы другие ребята не оторвали его и не выбросили на гумно. И сейчас, как казалось Марине, Святополк готов был кинуться на любого, лишь бы защитить себя и отстоять право на собственную, положенную ему жизнь.

15 июля они заметили, что среди охраны начались какие-то разговоры, заметна была суета и растерянность. Святополк попытался узнать, в чем дело, отчего такое беспокойство, но ему вежливо отвечали, что ничего не случилось, просто охрана ждет себе смену. Смена действительно прибыла и заступила у дверей и вокруг дворца. Все стало как прежде. Но сердцем Святополк чувствовал, что чего-то недоговаривают. И тогда вынес кувшин с вином, угостил одного из охранников. Парень был молодой, неопытный и болтливый. Уже через полчаса под большим секретом он сообщил, что умер великий князь, но им приказано ничего не сообщать ему, Святополку. «В Киеве ждут возвращения от печенегов Бориса! – молнией пронеслось в его голове. – Надо обязательно опередить братца!»

Святополк принес еще вина и медовухи, сказал:

– Угощай своих товарищей. Помяните славного князя Владимира, моего отца.

Двое присоединились и стали выпивать, но трое воинов отказались и продолжали стоять на своих постах. Это срывало замысел Святополка: пробраться в конюшню, оседлать лошадей и ускакать в Киев. Надо было придумать что-то другое.

Он спросил Марину:

– Ты не обратила внимания, не валяется где-нибудь у нас крепкая веревка?

– Бежать собираешься? – тотчас догадалась она.

– Так видела или нет?

Она подумала, ответила:

– Веревок таких нет. Но простыни можно связать.

– Давай!

Едва дождавшись темноты, он по связанным простыням спустился со второго этажа, забежал в конюшню, приказал первому подвернувшемуся конюху:

– Скакуна князю!

Перечить тот не посмел. С восходом солнца Святополк появился у киевских ворот, въехал в них с первыми путниками и направился к великокняжескому дворцу. При его появлении кто-то подобострастно кланялся, кто-то мышью исчезал в многочисленных помещениях. Спросил первого попавшегося слугу:

– Тело покойного в гриднице?

Тот испуганно пролепетал:

– Нет его во дворце…

– Где же тогда?

– Не знаю.

– Беги за тысяцким!

Явился тысяцкий Путша. Святополк стал рассматривать его грузную фигуру, вглядываться в скрытые под нависшими бровями глаза и пытался вспомнить, как относился к нему этот человек, не травил ли его и не ставил препятствий на пути? Нет, вроде бы ни в чем этом не замечен.

– В какой храм положен прах моего отца? – спросил он его.

– Мне неведомо, князь.

– Как это – неведомо? – удивлялся Святополк. – Его что, из Киева увезли куда-то?

– Не было его в Киеве. Он скончался в Берестове.

«Ах, знать бы! Тогда не стремился бы в Киев, а сразу поехал в Берестово. Там наверняка вся боярская знать, все державные мужи… Но ничего, зато он может получить в свои руки дружину, а перед ней не устоит никакая боярская сила!»

Приказал:

– Собрать немедленно дружину!

И взглянул пристально, испытующе: охотно ли выполнит тысяцкий его приказ?