Святой и грешница

— Ах, и как вы собираетесь это устроить? — спросил староста с презрением в голосе. — Вы называете себя советником, даже бургомистром, но у вас не больше власти, чем у виноградарей и батраков. Вы разве еще не заметили, что решения здесь принимает только верховный совет? А его членов епископ тщательно выбирал из верных ему горожан и священнослужителей. Бразды правления у верховного совета и у меня как представителя нашего епископа!

— Верховный совет меня не беспокоит. Вы и оба его секретаря — враги среди нас, поэтому разделите их участь, — определил бургомистр. — Мы не будем настаивать на вашем присутствии в ходе собрания!

— Что? Вы не посмеете! Я имею право присутствовать на всех собраниях совета.

— Да, но эти четверо стражников сумеют этому помешать! — Он кивнул стражникам. — Отведите старосту в зал заседаний городского совета. Следите, чтобы с ним ничего не случилось, но также и за тем, чтобы он не сдвинулся с места!

Мужчины ухмыльнулись и подмигнули друг другу. Староста отбивался и кричал, когда его попытались связать, пока мейстер Тюрнер не опустил ему на плечо свою тяжелую руку.

— Ведите себя тихо, — посоветовал палач, — и с вами ничего не случится.

Староста жадно хватал ртом воздух, растерянно уставившись на палача. Этот момент стражники использовали, чтобы связать ему руки, и повели его к ратуше. Мейстер Тюрнер не двинулся с места. Толпа ликовала и следовала за заключенным старостой, пока советники продолжили свой путь к собору. Люди на площади и улице ждали, напряжение нарастало.

— Сколько нам еще ждать?

— Кто знает, сколько нам еще так стоять?

Несколько парней, вооружившись копьями, ринулись к площади перед ратушей.

— Возьмем, наконец, дело в свои руки, пока мы еще хозяева нашего города! — крикнули они, размахивая оружием.

— Мы вычислили предателей среди священнослужителей и старосту, но как быть с родственником епископа и его командой в Нойенбурге? Вам не кажется, что они откроют ворота осаждающим?

Толпа заревела от ярости и страха.

— Наконец они проснулись, — торжествовала Грет. — Вот увидишь, сегодня произойдет нечто грандиозное!

— Не знаю, хорошо ли это закончится, — сомневалась Элизабет.

— Только не для защитников Ноейнбурга! — уверенно сказала Грет.

— Жители Вюрцбурга, берите оружие и следуйте за нами! — призвали молодые люди, и толпа послушалась.

Мужчины, вооружившись копьями и вилами, цепями и тяжелыми дубинками, присоединились к ним. Некоторые даже размахивали мечами или несли на плечах арбалет. Люди объединялись в бушующее течение, которое продвигалось по улицам к воротам Нойенбурга, снося все на своем пути. Стражники замка были давно уже предупреждены об этом и забаррикадировали ворота, прежде чем разъяренная толпа появилась в предместье Занд. Им даже удалось отправить гонца в Мариенберг, которого горожане напрасно пытались догнать.

Вооруженные горожане сначала довольствовались тем, что оскорбляли Рабана Гофварта и его команду и угрожали им, но он не давал приказа стрелять по жителям Вюрцбурга.

Грет, разгоряченная и с красными щеками, появилась рядом с Элизабет. Она где-то раздобыла копье и размахивала им, призывая к возмездию. В этот момент раздался звон колоколов. Народ насторожился.

— Давайте послушаем, что решили собор и капитул, — предложил глава предместья Занд. Часть вооруженных горожан осталась нести вахту у Нойенбурга, остальные поспешили к соборной площади, чтобы услышать решение.

— Думаешь, он в этот раз выполнит условия договора? — спросила Мара.

Осада Нойенбурга закончилась на следующий день без кровопролития, горожане разошлись по домам. Епископ фон Брунн направил в город Конрада фон Вайнсберга и двух рыцарей, чтобы уверить, что вести о приближающемся войске неправдивы и епископ с удовольствием заключит с городом и капитулом еще одно соглашение.

Городской совет и каноники придерживались единого мнения: уступать только тогда, когда их требования будут заверены печатью. Для совета было важно получить обратно ключи от всех башен и ворот и вернуть себе Нойенбург. Старосту нужно отстранить от должности и выслать вместе с семьей из города. Нового старосту назначит совет, и в будущем он не сможет присутствовать на его заседаниях. За это совет готов освободить пленников в обмен на отказ от кровной мести под присягой. Грет сомневалась в том, что можно полагаться на слово епископа. Элизабет, напротив, надеялась, что все наконец уладится.

— Посмотрим, что произойдет, когда пленников выпустят сегодня вечером!

Отступления команды, осаждающей Нойенбург, и приезда гонца с ключами от города с нетерпением ждали не только шлюхи, но ничего не происходило. Вместо этого город получил письмо от епископа с уверениями в своей правоте и напоминанием об обязанностях горожан и данной ими клятве верности. Было абсолютно ясно, что теперь — когда три пленника свободны и находятся в безопасности — он не собирается выполнять договор. Горожане закипали от ярости, и как это часто бывало, виноградари первыми взялись за оружие. Сыновья ремесленников и подмастерья последовали за ними. Вскоре к ним присоединились торговцы, трактирщики и владельцы мастерских, даже служанки вооружились тем, что можно было бы использовать как оружие. В этот раз советники и главы предместий не пытались вразумить толпу. Если они хотели завладеть замком, то им нужно было действовать! Никто больше не верил в то, что епископ выполнит условия договора и без борьбы передаст Нойенбург народу.

Грет с боевым задором держала длинное копье в одной руке и нож в другой.

— Вы со мной или нет? — спросила она.

Девушки в ужасе переглянулись.

— Я тоже хочу сражаться, — сказала Анна, и Грет ей улыбнулась.

— Хорошо, я знаю, где взять для тебя оружие. А вы? Разве вы не понимаете, насколько это важно? У них пока всего лишь две легкие пушки, и работы по восстановлению замка еще не закончены. В стене есть «тонкие» места, где можно пробить брешь. Если мы позволим им закончить строительство, то уже ничего не сможем сделать нашими копьями и топорами. Прежде всего, пока командир Нойенбурга хранит ключи от других городских башен, на которых расположены наши пушки!

«Она хорошо в этом разбирается, и у нее ясный ум, — подумала Элизабет. — И она умеет убедить людей и воодушевить их. Вот уже Жанель и Мара на ее стороне».

— Мы победим или умрем с честью на поле боя! — кричала Жанель, потрясая кулаком.

Какие героические слова! Их часто произносили перед сражением, но в смерти множества людей не было ничего почетного! Лишь горе и отчаяние, кровь и смрад. И эти крики, навсегда оставшиеся в памяти. Видела ли хотя бы одна из девушек настоящее сражение? Представляют ли они, о чем говорят?

Элизабет встретилась взглядом с Грет.

— Ты не хочешь к нам присоединиться? — спросила Грет.

— Что на это скажет мадам? — ответила Элизабет вопросом. Она не могла и не хотела приводить другие возражения.

— Что это хорошая идея, Грет, — раздался от двери голос Эльзы. К удивлению Элизабет, мадам надела кольчугу поверх камзола на подкладке и принесла сразу три копья и одну пику.

— Есть времена, когда нужно сохранять спокойствие и мир. Но есть времена, когда нужно решать, что важнее — настолько важнее, что люди готовы рисковать собственной жизнью! — Она протянула Жанель, Маре и Анне по копью.