Святой самозванец

— В Вест-Энде.

Сэм посмотрел в сторону двери, потом снова на Питера.

— Ничего. Я закажу доставку. А пока будем импровизировать.

Корал положила Питера на пеленальный столик, ушла за угол и вернулась с маленьким желтым полотенцем.

— Полагаю, ты не подумал, что нужно захватить смесь для его питания?

— Не подумал. Он как раз спал.

— Ладно. Пока я могу развести немного соевого молока и капнуть туда несколько капель патоки.

Набор детских бутылочек и одеял принесли вместе со столиком. Сэм понимал, что они с Корал делают все механически. Он старался не думать о том, что подумает Мэгги, когда проснется. Он знал, что поступил правильно, но от этого не чувствовал себя лучше.

Сэм сел на табурет у туалетного столика Корал.

— Кажется, я не понимал, что умение ухаживать за ребенком — врожденное.

Она оглянулась через плечо.

— Я нянчила детей в молодости.

Он попытался улыбнуться.

— Вот. Все чисто и хорошо, — сказала Корал, поднимая Питера. — Подойди, папа, поцелуй его на ночь.

Сэм подошел и поцеловал сына. Питер уже спал, когда она плотно завернула его и положила в колыбельку, сказав:

— Он будет чувствовать себя в безопасности, туго спеленатый таким образом, словно еще в утробе.

Они не смотрели друг на друга.

Корал открыла ящик туалетного столика и достала бутылочки. Сэм подумал, что она тоже старается не думать о Мэгги.

— Лучше нам приготовить какую-нибудь смесь. Он будет голоден, когда проснется.

Сэм последовал за Корал на кухню мимо галереи танцоров и отдал ей травы.

— Акушерка Мэгги сказала давать ему чай из этих трав, когда он не сосет грудь.

Они смотрели на травы и молчали.

Зазвонил сотовый телефон Сэма. Он достал его и посмотрел на номер. Звонок был из «Йерберии Гваделупе». Неужели Мэгги все-таки нужен Питер? Он злился на нее за то, что она поставила его в такое положение.

— Мэгги? — спросила Корал.

— Да.

— Ты ответишь?

Некоторое время он держал в руке звонящий телефон.

— Нет.

Корал поставила воду для чая Питера. Пока она закипела, телефон Сэма звонил еще три раза. Было еще пять звонков, пока Корал разбавляла соевое молоко, подливала в него патоку и теплого чая. Сэм не смотрел на сообщения, пока Корал наполняла бутылочки. Она уронила одну, и ей пришлось заново стерилизовать ее, и все это время они слушали телефонные звонки. Она убрала бутылочки и уткнулась лбом в дверь холодильника, дрожа.

— Скажи мне еще раз, зачем ты это сделал, Сэм?

Он сердито ответил:

— Я не знаю. Давай выберем: попытка аборта, покушение на убийство, отказ в сексе, угроза ребенку — весь мир сейчас знает о Питере и думает, что он — Христос, видит Бог! И в довершение всего этого сегодня она мне сказала, что ей не нужен Питер, только развод. Я могу его забрать. Угадай, что еще? Я месяцами надрывался, а она — большая тайна — чертовски богата. И все время была богатой.

Корал вздохнула. Сэм повесил голову.

— Питеру опасно оставаться с ней после того интервью.

Корал достала бутылку красного вина, уже распечатанную, наполнила два бокала, подала один ему, прислонилась к холодильнику, как он к стене, и они выпили.

— Тебе хочется спать? — спросил Сэм, видя в мыслях «Йерберию Гваделупе».

— Я — нет, но у тебя был трудный день, правда? Любовные игры со мной у тебя в офисе, потом ты бросился спасать Мэгги после ее интервью на телевидении, потом стал отцом, а теперь… теперь ты беглец.

— Это если она донесет на меня.

— Ты думаешь, она донесет?

— Она знает, что я забрал Питера. Она понимает, что я не причиню ему вреда. Зачем ей жаловаться? Он ей все равно не нужен. — Сэм понимал, что это звучит неубедительно.

— Ну, на твоем месте я бы валилась с ног.

— А ты?

— Нет.

Сэм осознал, что Корал очень красива в своих колготках.

— Замечательная квартира, знаешь ли. Покажи мне ее.

Корал посмотрела на свои ноги, вздохнула, потом скрестила руки и снова посмотрела на него.

— Как мне повезло, что ты ее одобряешь. Я могу показать тебе ящик со своим бельем, или зубную щетку. Посмотрим, что еще?

Сэм выпрямился.

— Я не хотел… Корал, в чем дело?

— Никто здесь не был до тебя, Сэм. Ни Тео, ни вообще кто-либо из мужчин.

— Да, я это понял. — Он не знал, что еще сказать.

Корал налила еще вина, потом со стуком поставила бутылку.

— Я покажу тебе, что я делаю, когда остаюсь одна по ночам.

Она вышла из кухни и пошла к спальне. Сначала взглянула на Питера, потом открыла еще одну дверь, вошла и включила свет.

— Сними туфли.

Сэм повиновался.

Комната была не больше трех с половиной на пять метров, но обе длинные стены представляли собой зеркала от пола до потолка. Вдоль них тянулись поручни. На подставке со стойкой для дисков внизу стояла маленькая стереосистема. Корал превратила вторую спальню квартиры в студию для танцев. Деревянный пол пружинил под ногами.

— Садись, если хочешь.

Сэм сел.

— Я сама заказала эти полы. Это кленовый шпунт с пазами. Под ним другой пол, с твердыми резиновыми подушками на каждом стыке. На обычном полу танцоры ломают голени, или того хуже.

Она открыла стенной шкаф, где стояли полки с обувью для танцев, достала пару красных балетных тапочек, надела их и завязала ленты над щиколотками. Потом подошла к поручню и сказала:

— Это называется балетный станок. — И она начала делать упражнения.

Сэм смотрел, очарованный. Теомунд Браун нашел ее в кордебалете одного мюзикла и превратил в элегантную проститутку. Но прежняя Корал до сих пор здесь, в Линкольн-Парке, где жили многие богатые люди театра, а Метрополитен-опера, Американской театр балета и другие находятся совсем близко, можно дойти пешком, и до Бродвея рукой подать.

— Наверное, ты часто ходишь в театр, — заметил он.

— Да, одна. — Корал поднимала ноги, держась за станок, выполняя движения, названия которых он не знал.

— Ты превратила в хобби прежнюю карьеру. Это хорошо.

Она хмыкнула.

— Хобби? Наверное, я никогда так это не называла. Да, полагаю, это хобби, но я очень хорошо это делаю, Сэм. Я умею делать лучшее из того, что делала Марго Фонтейн.

Сэм пожалел, что нельзя взять обратно слова насчет хобби.

— И что это?