Связанные Зоной

– Расслабься!
– неожиданно произнес парень, потом улыбнулся и добавил: - Меня Лион зовут. Заходи в дом, я прикрою…

Сталкер хотел тоже назвать себя, но почему-то никак не мог вспомнить свое прозвище. Так странно - не знать, как тебя зовут…

В этот момент чей-то далекий голос произнес:

– Алексей Федорович!

Да! Это его имя! Хотя… В Зоне не принято использовать настоящие имена, только клички. Так уж повелось…

* * *

– Алексей Федорович!

Старший мастер ремонтной бригады Алексей Кожевников проснулся оттого, что его тряс за плечо помощник, и уже через пятнадцать минут он с гаечным ключом в руках распластался на промасленном полу испытательного цеха рядом со станком. Бубня под нос ругательства в адрес «криворуких» проектировщиков этой «никчемной конструкции, которая и дня не может без поломки», влез в переплетение проводов и медных трубок, пытаясь починить систему гидравлики.

Станок уже давно откатал свой ресурс, впрочем, как и большая часть техники на заводе. Только стараниями старшего мастера и его бригады цеха работали практически бесперебойно. Алексей любил возиться со старыми машинами. Чувство удовлетворения, которое он испытывал, возвращая их к жизни, словно заряжало его самого энергией.

Бывало, он шел с работы после удачного ремонта и ловил себя на мысли, что почти счастлив. У него было все, чтобы именно так себя и чувствовать: любимые жена и сын, ремесло, которое нравилось и приносило вполне приличный доход, уютные вечера дома у телевизора за чаем с пирогами, поездки на природу по выходным, спокойные ночи и светлые дни…

Лишь одно мешало ему полноценно наслаждаться жизнью - его прошлое. От которого он хотел бы избавиться, но понимал, что воспоминания навсегда останутся с ним. Чтобы заглушить их, Алексей с головой уходил в работу, а в свободное время старался окружить заботой семью. Жена понимала его состояние и всеми силами помогала ему. На заводе тоже ценили трудолюбие и золотые руки старшего мастера ремонтной бригады.

Но каким бы хорошим специалистом Кожевников ни был, и у него случались промахи. Прикручиваемая им трубка хрустнула, и черное масло фонтаном брызнуло во все стороны, заливая станок, пол и самого ремонтника.

Отплевываясь, он вылез из-под станка. Вытерев лицо, унылым взглядом окинул машину, которая, словно раненое животное, истекающее кровью, выливала на пол остатки жидкости из системы гидравлики.

В этот момент прибежал помощник:

– Алексей Федорыч, в табельной просили передать, что тебе жена звонила. Что-то срочное.

Кожевников удивился. Галя звонила?! Она никогда не стала бы отрывать его от работы по пустякам. Жена прекрасно знала, как ему сейчас трудно, какие он усилия прилагает, чтобы вернуться к нормальной жизни, как старается ради нее, ради сына, ради их семьи, и понимала, что работа помогает ему в этом. Тревога неприятным холодком зародилась в груди.

Он сразу сунул руку во внутренний карман спецовки, достал сотовый и набрал номер жены.

– Алло!
– тут же ответила она.

– Галя, что случилось?

– Сашку во дворе собака покусала.
– Голос жены дрожал, чувствовалось, что она вот-вот заплачет.

– Что? Какая собака?!

– Не знаю!
– Галя всхлипнула.
– Врач сказал, что очень большая… Они с Максимом играли, но тот говорит, что не было никакой собаки, а раны… сами появились… Раны очень глубокие, и крови много. Леша, он так кричал… Я даже в зале услышала… Я тебе звонила, но у тебя телефон отключен… - Она зарыдала.

– Ты где?
– Алексей старался говорить спокойно, понимая, что жене сейчас нужна поддержка, хотя у самого сердце кровью обливалось.

– В больнице. Сашу на операцию повезли, швы накладывать.

– Я сейчас приеду!,

Через семь минут он уже отъезжал на своей машине с заводской стоянки.

* * *

Жену Алексей нашел в коридоре, на третьем этаже больницы, рядом с операционным отделением. Галя сидела в кресле возле развесившей во все стороны широкие листья декоративной пальмы в деревянной кадке. Покрасневшие от слез глаза устало смотрели в пол. Пальцы нервно стискивали носовой платок.

Алексей подошел к жене, присел перед ней, взял ее руки в свои:

– Как Сашка?

– На операции, - сдавленно проговорила Галя, обняла мужа и в очередной раз расплакалась.

Он, успокаивающе поглаживая ее по спине, дал выплакаться, отобрал платок и вытер слезы на ее щеках. Потом сел в соседнее кресло и, не выпуская ладони Гали из своих, спросил:

– Что случилось? Что врачи говорят?

Жена тяжело вздохнула:

– Раны на руке глубокие. Возможно, раздроблена кость.

– Кость?
– вскинул брови Алексей.
– Это что же за собака была?!

– Не знаю, Леш. Я не слышала ни лая, ни рычания. И мне кажется, что рядом с Сашкой не было собачьих следов.

– Ты просто не заметила в суматохе, - успокоил Алексей, но самому почему-то стало не по себе. Странное чувство, что каким-то образом в случившемся виноват он сам, тревожным колокольчиком отозвалось в голове.

Алексей постарался отогнать от себя мрачные мысли и обнял жену.

Операция длилась больше двух часов. Ему даже пришлось спрашивать у дежурной сестры успокоительное для Галины.

– Леша, ну что же они там так долго?

– Не знаю, милая, не знаю. Все будет хорошо.

Что еще он мог сказать? Как мог утешить, когда сам едва сдерживал нервную дрожь?

Наконец к ним вышел врач. Галя метнулась ему навстречу с немым вопросом и надеждой в глазах. Алексей встал у жены за спиной.

– Можете не волноваться, - устало улыбнулся хирург, - операция прошла успешно, рука в порядке, сухожилия и кости целы, только с мягкими тканями пришлось повозиться. Шрамы останутся, но это для мальчишки ерунда. Скоро вы сможете увидеть сына. Прямо сейчас к нему нельзя - нужен полный покой.

– Спасибо, доктор, спасибо!
– В голосе Гали смешались волнение, благодарность и облегчение.

– Я так понимаю, вы отец мальчика?
– посмотрел врач на Алексея.

– Да.

– Я могу с вами поговорить?

– Конечно.

Галя встревожилась:

– Что-то случилось?
– Ее взгляд заметался между человеком в спецодежде цвета морской волны и мужем.

– Нет, не переживайте!
– Врач успокаивающе улыбнулся.
– Просто несколько бюрократических вопросов: страховка, паспортные данные…