Sweet dreams

— Милли, ты мне нравишься, — шепчет он, касаясь кончиком своего носа её. — Спасибо, что согласилась пойти со мной на свидание. — Из-за этих слов она буквально тает — никто уже очень давно не говорил ей что-то настолько милое, поэтому она застенчиво ему улыбается. — Я надеюсь снова увидеть тебя.

— Обязательно, — отвечает она с восторгом. — Доброй ночи, Уайатт.

— Доброй ночи, Миллс.

Это последнее, что они говорят друг другу, прежде чем разойтись.

Она идёт по холлу и до сих пор не понимает, что именно произошло, а ещё наконец-то снимает эти чёртовы туфли, которые практически убивают её. Девушка на ходу делает поворот вокруг своей оси, заставляя юбку платья плавно взмыть в воздух, и это почему-то кажется чем-то волшебным. С расстояния она слышит смех мужчины за стойкой.

— Вы очень красивая, — говорит он, привлекая её внимание, и Браун кивает.

— Спасибо! — взволнованно отвечает она, прежде чем продолжить свой путь к лифту.

Она стоит около него, дожидаясь, пока кабина подъедет, и вот тогда-то Милли и замечает Финна и Сэди, сидящих в общей комнате; Синк склонила голову на плечо Вулфарда. Они выглядят настолько милыми, что девушка не может не почувствовать приступ зависти, поднимающийся в глубине души. Парень вдруг перехватывает её взгляд, но ничего не делает.

Этот, казалось бы, замечательный вечер потихоньку умирал, поэтому Браун просто доезжает на лифте до своего этажа, доходит до комнаты и ложится спать. Ей не хочется, чтобы последние счастливые воспоминания в её голове стали горькими.

Но ночь — предательница, и бессонница настигает вас как раз в тот момент, когда вы меньше всего этого хотите. Поэтому в два часа ночи Милли внезапно просыпается из-за самого худшего кошмара в мире, в котором все говорят, что она — ничтожество, а в частности, Финн; именно он дал самый мрачный оттенок этому сну, потому что это самый большой страх в её жизни. Она не хочет слишком много думать об этом, поэтому решает немного прогуляться по своему корпусу, чтобы проветриться.

Она надевает тёплую кофту и тапочки и открывает дверь, чтобы обнаружить кудрявого парня, сидящего прямо на полу перед входом в её комнату.

Он молча смотрит на неё, и Милли просто наклоняет голову на бок.

— Ты ждёшь Сэди? — спрашивает она, от чего комок подступает к горлу.

— Нет, — отвечает Финн, горько усмехаясь. — Я хотел поговорить с тобой, поэтому я сказал себе: «Я буду искать её», — и вот я пришёл сюда, но затем мой гениальный план пошёл в ад, потому что, во-первых, дверь оказалась закрыта, а во-вторых, выяснилось, что Сэди — твоя соседка по комнате, а ты уже спишь. — Она чуть прищуривается, рассматривая его. — Но вот ты проснулась, как будто я мысленно звал тебя, хотя я думаю, что могу найти этому другое логичное объяснение.

— И какое?

— Магия.

Браун закрывает на несколько секунд глаза, удерживая себя от того, чтобы хлопнуть самой себе ладонью по лицу.

— Не говори этого, — просит девушка, делая несколько шагов вперёд, чтобы сесть рядом с ним. — Ты же знаешь, её не существует. Глупо мечтать о том, что эти совпадения не случайны. Это было прекрасно, когда мне было шестнадцать, а тебе — семнадцать. Теперь мне скоро исполнится двадцать, а тебе уже двадцать один, так что давай не будем глупыми подростками. Я не хочу этого. Больше не хочу. — Милли обхватывает себя руками и громко вздыхает.

Финн же откидывает голову на стену. Он выглядит таким усталым. Таким… побеждённым.

— Милли, почему тебе обязательно нужно быть такой дотошной? Я просто вспомнил приятную часть того, кем мы были.

— Финн, я больше не хочу вспоминать. Я хочу исправить моё настоящее, чтобы наконец-то продолжить свою жизнь дальше. — Она несколько лениво пожимает плечами. — С другой стороны, хорошо, что мы пока здесь.

Парень согласно кивает.

— Хорошо, ты готова к разговору? — Милли поджимает губы. — Тогда начинай.

И в тот момент, когда последнее слово повисает в воздухе, Браун чувствует, как огромная тяжесть падает на её плечи. Многое между ними произошло, и внезапно гнев, который она подавляла в себе всю неделю, вырывается наружу, а затем она вспоминает, почему именно пыталась игнорировать это чувство, и ей становится тяжело.

— Почему ты сделал это? — Это первое, о чём она спрашивает, и чувствует, как желание кричать сидит уже где-то в горле.

— Что именно?

— Бросил меня. — Финн медленно открывает глаза, пока слушает её, и она, наверное, даже знает, о чём тот думает — он явно ожидал, что она попросит его рассказать о том, что произошло недавно, а не о том, что было два года назад. — Но мне нужен ответ не рок-звезды, который ты каждый раз повествуешь на сеансе групповой терапии или своему куратору, а тот, в котором ты отправляешь мне сообщение. Я хочу настоящий, эмоциональный ответ, в котором скрываются твои истинные чувства. Расскажи мне, — просит девушка, не отрывая от него глаз. — Я провела дни, анализируя, ища ответы, которые никогда не имели смысла.

— Милли… — Вулфард на секунду прикрывает глаза. — Потому что я идиот? В тот момент мне казалось, что ты разрушила мою жизнь. У меня были отношения с тобой, из-за которых никто из нас не мог колебаться, и мне не было так весело, когда я не употреблял наркотики со своими друзьями на вечеринках. Я не чувствовал себя из-за этого хорошим музыкантом. — Он пожимает плечами. — У меня было очень чёткое представление о том, что моя жизнь должна быть… рок-н-ролльной. Да, это глупо звучит сейчас, но мне, девятнадцатилетнему идиоту, казалось, что я просто тухну в нашем городе. И я обвинял тебя в этом. Во всех бедах в моей жизни. Я не должен был это делать, Миллстер, поскольку всё было как раз-таки наоборот. Когда мы были вместе, особенно в те дни, когда мы не ругались, всё имело смысл. Общаться, наслаждаться друг другом… С тобой всё было очень мило. — Он чешет лоб, презрительно хмурясь, пока Милли молча наблюдает за ним. — Очень чисто и нежно. Ты была особенной. Я очень серьёзно полюбил. — Он вдруг на секунду тепло улыбается. — Но мне также было очень больно от того, что я был твоим парнем, а ты была настолько… холодной.

— Я не знала, что значит встречаться с парнем, — быстро оправдывается Браун. — К тому же у тебя были все эти… эмоциональные потребности, и я также не знала, как их удовлетворить. Я всегда была одна в своём мире, поэтому не очень хорошо понимала, почему я должна беспокоиться ещё и о тебе.

— Потому что в теории ты любила меня? — спрашивает он и смотрит ей прямо в глаза.

— Почему ты постоянно делаешь это? — восклицает Милли, закатывая глаза. — Мне никогда не хватало слов, но было же очевидно, что я любила тебя. Да я просто обожала тебя! Зачем мне тогда быть с кем-то, кого я не люблю? — Это звучит логично, разве нет? — Но для тебя этого было недостаточно! Ты всегда хотел большего, и я просто не знала, что делать дальше. — Девушка чувствует, как её глаза затуманиваются, и она моргает несколько раз, потому что не хочет плакать перед ним. — Я слишком любила тебя, а ты просто не верил в это. Я заботилась о тебе, Финн! Мне казалось, что я не могу удержать своё сердце внутри каждый раз, когда мы видели друг друга. Что у меня попросту перехватывает дыхание, когда ты рядом. Что твоя любовь была всем, что мне было нужно. Я нуждалась в тебе! Никогда в жизни я не испытывала ничего подобного. Я просто потеряла себя в тебе. Ты был тем человеком, с которым я хотела провести остаток своей жизни, делая самым счастливым. И я ничего не хотела от тебя взамен, кроме как разрешения заботиться о тебе. — Милли замечает, что Финн не отрывает взгляда от её рук; он сутулится, как будто ему больно это слушать. — Но этого было недостаточно. Тебе всегда было этого недостаточно. Я бы отдала тебе всю свою жизнь, последнюю каплю моего существования, но ты этого не хотел, так что и для меня это вскоре потеряло смысл.