Сядьте на пол
Шрифт:
«— Пап, пойдем отсюда, здесь русским духом пахнет.
— А что, разве русский дух плохо пахнет?
— Плохо!
— А ты его видел?
— Да. Мне его Федя показывал. В море.» (сентябрь 2007)
«Худловары» закончились на том, что я стал сам придумывать сказки для Кита. Это было нелегко, но мой пацан мне помогал. Уже в два месяца он подсказывал мне смехом, какие приключения игрушек ему больше нравятся. И я продолжал сказку «на лету».
«Вот гляди, эта обезьяна с резиновыми ногами… Ну, это будет у нас такая прекрасная блинцесса. Она долго-долго ждала своего прекрасного блинца
Шизово? Зато весело. Однако эти опыты заставили задуматься о том, не будет ли в собственных сказках какого-то другого перегиба. Вы наверняка слышали про такую штуку, как "сказкотерапия", когда люди рассказывают о своих проблемах в сказочной форме. Такое развлечение больше подходит взрослым, у которых уже есть какие-то свои "жизненные сюжеты". Вот и моя сказка про блинцессу с длинными ногами больше повеселила маму Кита, а сын едва ли что-то понял, кроме весёлых прыжков игрушек.
Первые собственные сказки детей — тоже штука сомнительная, если отбросить родительское умиление и прислушаться повнимательнее. Когда я впервые попросил Кита рассказать мне сказку (за месяц до двухлетия), он начал так:
— Жила-была машина. Пошла она в лес…
Первые слова меня очень впечатлили. Ну оригинально же! Одновременно и негативная мысль пришла — что это за Терминатор, неужели машины так проникли в нашу жизнь? Оказалось, всё проще. Он, как и я, назначил героем первое, что попалось на глаза. А вот дальнейшая история была шаблонной: машина пошла в лес, встретила Машу, и вместе они вернулись. Эдакий перепев "Маши и медведя". И хотя потом собственные сказки сына становились разнообразнее, но и там мелькало много штампов и заимствований.
«Маша играла с Китом в "пещеру охотника". Потом мне рассказывает, что у него все истории зверей какие-то печальные. Дельфина обижали акулы, кошку гоняли злые собаки, и так далее. Я говорю: ну так это же классический сюжет для игры в спасателя — иначе бы ему не было смысла их спасать. Кроме того, не все животные из наших игрушек такие униженные. Некоторые очень наглые и вредные, вроде волка. У таких животных история совсем не печальная: Кит-охотник побеждает их в бою, а потом "съедает", приготовив на игрушечной сковороде. Хм… тоже невесело как-то. Ну, зато жизненно». (октябрь 2007)
То есть вот какой парадокс получается со сказками собственного сочинения: у детей ещё нет своих сюжетов, а родители редко могут выбраться из собственного однообразного сценария жизни. Как можно раскачать эту ситуацию?
Несколько лет назад по Рунету в качестве прикола ходила ссылка на немецкую книжку "Кто накакал кроту на голову". Название само говорит о том, в чём завязка. Дальше кротик идёт выяснять, и по пути обучается различать всех животных по какашкам. Закомплексованные соотечественники реагируют на эту книжку стандартно. «Гы-гы! Они нарисовали в детской книжке то, что у нас даже упоминать неприлично! Гы-гы-гы!»
Между тем, сказка очень правильная. В ней ставится познавательная задача, близкая к реальности. И это гораздо понятнее, чем репка, которую ребёнок никогда не видел в жизни и совершенно не понимает,
куда её нужно тянуть.Мы с Китом добрались до такого подхода после трёх, в процессе наших "сказок с продолжением", в которые мы играли обычно в троллейбусе, по дороге из детсада. Один рассказывает часть истории, потом продолжает другой, потом снова первый. Вначале мне казалось, что только я такой хитрый — под видом сказки подбрасываю ребёнку задачки. Но оказалось, что задачки подбрасывает и он:
«Два дня подряд после садика играли в сочинение сказки с продолжением. В первый день все истории нашего сериала были простые. Главный герой (а это был жук-палочник) заводил себе друзей, помогая им, а затем они как-нибудь помогали ему. В общем, все сказки были про умение договариваться с окружающим миром — и с деревьями, и с рыбами, и с вороной.
Но на второй день Кит стал вводить в историю "настоящих врагов": появились какие-то Невидимые Скелеты. Причём он постоянно уточнял, что их никак нельзя поймать, увидеть и т. д. В общем, Зло Настоящее и Коллективное. Потому и герои стали объединяться в более серьёзную группу.
Очень напоминает развитие сериала Lost. Сначала идет синергетика на уровне "человек-человек", герои решают личные конфликты. Потом идут конфликты микро-групп. Затем конфликты крупных организаций. Интересно, дойдут ли они в пятом сезоне до войны с инопланетянами?» (октябрь 2008)
Возраст три-пять — это вообще период увлечения отрицательными персонажами и разрушительными действиями. Окружающий мир вдруг стал огромным, срочно нужны сценарии отношений с этим Неведомым. Здесь и рождается настоящая сказкотерапия: не как попытка взрослого вытащить из ребёнка проблемы, а как собственная творческая активность детей по решению задачи столкновения миров.
Даже страх перед определёнными персонажами — уже творческое отношение. Потому что персонаж — определённый, зачастую даже выбранный самостоятельно: Неизвестность получает понятное воплощение. Кит в три года преувеличенно боялся филина из мультфильма, и Катя иногда использовала эту сказку, чтобы утихомирить его вечером — мол, если будешь хулиганить, филин тебя унесёт. Мне такой метод совсем не нравился. Но через несколько лет я обнаружил, что дочка Ева в том же возрасте сама поддерживает подобную игру: после сказки о Золушке она стала с особым вниманием относиться к полночи — ведь если до полуночи не лечь в кровать, можно превратиться в тыкву!
«Лёва начал рассказывать собственные истории:
— Я проснулся ночью. Там кто-то ходил в темноте. Я открыл дверь. Там кто-то стоял. Это был… зомбе!
Зато вторая история с тем же зачином кончилась иначе:
— Я проснулся ночью. Под кроватью кто-то сидел. Я посмотрел под кровать. Это был бегемот. Я его погладил. Он меня тоже погладил». (октябрь 2013)
Решения, которые придумывают эти юные сказочники, бывают настолько изящны, что поневоле задумаешься, кто кого тут воспитывает. Особенно когда они взламывают классику.
«— Жили-были старик со старухой. Старик взял старуху и бросил её в море. И она превратилась в золотую рыбку!
— А дальше?
— Всё! Дальше ничего нет!» (Кит, март 2007)
«— Папа, давай как будто сёстры Золушки были хорошие, и он женился на всех трёх». (Ева, май 2013)
После такой творческой переработки и сам начинаешь иначе воспринимать классику. В нашей домашней библиотеке нашлись целых три версии книги "Игрушки" Агнии Барто, которая перепечатывается из поколения в поколение. Наверняка вы помните эти печальные стихи — про плачущую Таню, брошенного зайку и охающего бычка. Там есть и парочка немрачных стишков, однако они не особо впечатались в память. А вот эти, которые про несчастья — засели накрепко.