Сын батрака

— Подумаешь, Зеебергер! — отвечал Франц. — Тоже мне фигура! Его там и не было, когда Хёльблинг упал. Он потом подошел!

Она ничего больше не сказала, чтобы не пугать его.

— Я так рад, — проговорил Франц, — что с церковным браком ничего не вышло. Не знаю, как Хайнишу, но Штадлеру и Бенде это показалось бы жуткой глупостью.

— Ты ведь пока не знаешь, приедет ли Штадлер, — заметила Эрна.

Приглашение на имя Штадлера все еще лежало на столе. Эрна только вчера отпечатала его на машинке.

— Ну, этот-то приедет! — Франц потирал от удовольствия руки. — Вот будет номер, когда сойдутся эти два любителя политики, Бенда и Штадлер. И вдобавок Хайниш с его дурацкими шуточками!

Эрна не пригласила никого, кому бы она могла радоваться. С двумя своими подругами она предпочитала встретиться через недельку после свадьбы, вместе с Францем, но без родственников.

Во вторник инженер, представитель строительного надзора, передал Бенде письмо от руководства фирмы. Первой мыслью Бенды было: теперь они меня вышвырнут. Он вытер руки, встал в сторонке, чтобы не мешать другим работать, и начал читать. Нет, в письме не было сфабрикованного предлога, чтобы его убрать. С его точки зрения, там было сфабриковано кое-что похуже, с чем еще труднее бороться.

«Член вашей бригады, — говорилось в письме, — украл большое количество принадлежащих фирме строительных материалов. Нам об этом сообщил свидетель, его уличивший, но фирма тем не менее пока не хочет возбуждать уголовного дела. Однако, если впредь в бригаде произойдет еще какое-то чрезвычайное происшествие, этому делу придется дать ход».

Бенда спрятал письмо в карман и пошел к своему рабочему месту. Он думал, что ему теперь делать. Все-таки необходимо что-то предпринять в связи с этим письмом. Но ничего ему в голову не приходило. В растерянности он сунул письмо Францу. Пока тот читал, Бенда не спускал с него глаз.

«Любопытно, — думал Бенда, — что он на это скажет».

Франц скомкал письмо и швырнул с лесов вниз.

— Хайниша я прикончу!

— Этого ты не сделаешь, — проговорил Бенда, — ты его и пальцем не тронешь. Понял?

Франц кивнул.

— Ты даже толком не прочитал это письмо. Поди-ка принеси его, оно адресовано мне!

Франц спустился с лесов. До перерыва оставалось всего пять минут, и он направился прямо в барак. Завтрак лежал в шкафчике. Но аппетит у него пропал.

Когда пришел Бенда, Франц протянул ему письмо.

— Ради твоего праздника, — сказал Бенда, — не будем больше говорить о том, что ты себе напозволял.

Бенда забрал письмо и подсел к товарищам, чтобы с ними обсудить ситуацию. В письме содержалась недвусмысленная угроза всей бригаде каменщиков. Франц остался стоять в стороне и ждал, не спросит ли его кто-нибудь, как же такое могло произойти. Но никто его не спросил.

Он вышел из барака и от еще горящей сигареты прикурил следующую. Это была пятая сигарета подряд. Обычно он курил не больше десяти сигарет в день.

Он уже смирился с тем, что Хайниш его предал, и даже с тем, как он его предал, то есть втянул в это и всех остальных членов бригады. Для него Хайниш был просто-напросто свиньей.

Но то, что Бенда и другие повели себя так, словно не Хайниш свинья, а он, Франц, больно его задело. Особенно то, что Бенда теперь не придет к нему на свадьбу.

Но об одном Франц не подумал: о том, что в конце концов своими кражами он привел в движение лавину. Он никогда не считал это кражей, во всяком случае настоящей кражей. Ведь взять один из сотен мешков цемента — это практически ничто.

Два дня спустя, вернувшись вечером домой, Франц увидел перед воротами хаутцингеровского двора «рено». Франц знал эту машину. Чтобы окончательно убедиться, он подошел поближе. Портфель Штадлера, это страшилище, во время занятий всегда стоявший на столе, сейчас лежал на сиденье.

Они могли не тратить слов приветствия, поскольку, пока они пожимали друг другу руки, без умолку говорила фрау Вурглавец.

— Вот это радость, — сказала она, — что господин учитель к нам приехал! Наконец-то я его вижу. А сколько я о вас слышала! Для Франца попросту нет другого учителя, кроме вас!

— Я полагаю, вы преувеличиваете, — сказал Штадлер.

— Уверяю вас! — возразила она. — Он интересуется политикой, и вы вроде тоже. Ну так не диво, что вы друг дружку понимаете!

— Значит, самое время нам опять побеседовать. Но в эту субботу… — Штадлер повернулся к Францу.

— Я так и думал, — проговорил Франц. — Но вы не единственный, кто отказался.

— Значит, все-таки хорошо, что я приехал, — сказал Штадлер, заметив, как огорчился Франц. — Если бы я тебе просто написал, ты, в конце концов, мог бы мне не поверить.

Учитель протянул Францу тоненькую брошюру с расписанием различных мероприятий.

— Вот, взгляни. — И он ткнул пальцем туда, где была напечатана его фамилия.

— Зачем, я вам и так верю, — сказал Франц.

Сказал без тени дружелюбия.

— Еще в апреле я договорился об этом дне, двадцать седьмое сентября, — увещевал его Штадлер, — но могу же я теперь отказаться, да к тому же мой доклад основной.

— Вы будете держать речь? — осведомилась фрау Вурглавец.

— Да, на съезде учителей в Эйзенштадте. И как раз двадцать седьмого.

— Но это же большая честь, — сказала она.

— Я предпочел бы быть на свадьбе, — ответил Штадлер.

Он увидел, что Франц ему не поверил. Но не стал его переубеждать.

— Моя жена хотела немного погулять по деревне, а сейчас она уже ждет меня в ресторане, — сказал Штадлер и поднялся.

«Надо же, — подумал Франц, — видно, мы ему не компания, раз он даже жену с собой не взял».

Он уже собрался было проститься со Штадлером, но вдруг решил: Штадлер и впрямь не виноват, что съезд учителей совпал с днем свадьбы. Он проводил учителя до машины.

— Больше всех разозлится тесть, что вы не приедете, — сказал Франц, — он хотел вами похвастаться.

На обратном пути Штадлер думал, что Франц Вурглавец все по-прежнему говорит так, что не сразу его и поймешь.

В пятницу после работы Бенда сунул Францу в руки конверт. «Наилучшие пожелания к свадьбе» — стояло сверху. Внутри были подписи товарищей. И две тысячи шиллингов.

— Мы подумали, — сказал Бенда, — что деньги тебе сейчас нужнее, чем суповая миска.

Похлопав Франца по плечу, он отошел.