Сын Тишайшего 5

Забавно, что мои нервотрёпки только начинаются. Сейчас придётся озаботиться снабжением крепостей, где необходимо оставить мощные гарнизоны. В первую очередь это касается Очакова, Казикермена и Кинбурна. А так же Исламкермена, переименованного в Крепость Христа, прикрывающая тыл армии, блокирующей Перешеек. Ещё надо закрепляться на Южном Буге и основать здесь мощное укрепление. В своей реальности я посещал Николаев и примерно знаю, где можно строить город. Понятно, что он будет назван в честь кого-то из моих детей или племянников. Пока придётся ограничиться крепость, надо реально оценивать свои силы. Я так малость поддался эмоциям.

Сейчас глупо рассуждать о более масштабном освоении. Ведь надо учитывать фактор завоевания степи. Её надо удержать, что гораздо сложнее. Это ведь огромные пространства от Дона до Южного Буга, фактически без населения. Большая часть ногайцев уйдёт на Кубань. А далее их ждёт новая дорога — за Волгу и Яйик. Надо обезопасить нашу засечную линию на Урале союзными кочевниками. Заодно добавить туда новую силу для баланса. Чтобы башкиры и калмыки не расслаблялись. А то снова приходят подозрительные новости с Поволжья и Урала.

И свято место пусто не бывает. Если мы не создадим в Диком поле сеть мощных форпостов, с грамотной логистикой и продуманной системой патрулирования, то сюда будут постоянно проскальзывать различные вражеские отряды от запорожцев до татар. Главное, что под контроль взят Днепр и Дон. Остальное — просто методичное выполнение плана. Массово заселять сюда людей глупо и их негде взять в нужном количестве. Не мешает озаботиться приглашением южных славян и даже молдаван, как было с «Новой Сербией» моего времени. Поэтому мы пока не полезем в Крым, вернее, откусим небольшую часть. Надо переварить доставшийся кусок.

— Государь? — раздался голос Языкова, прервавший моё самобичевание, плавно перешедшее в разработку нового плана, — Что делать с пленными?

Отрываюсь от лицезрения очередной подводы, везущей партию изуродованных и вздувшихся тел. Пора возвращаться к текущим делам.

Кстати, вопросами пленных у нас занимается интендантство. А сегодня вообще глава этой структуры, раз он находится в расположении армии. Пришлось привлекать Языкова, дабы он сосредоточился на обеспечении похода. У нас ведь основные силы расположены на юге, вот Семён и перебрался сначала в Воронеж, а затем двинулся с нами. Хотя он и так постоянно торчит на главной верфи русского флота и обеспечивает снабжение магазинов, раскиданных от Кременчуга до Азова. Грамотное снабжение армии — это один из залогов нашего успеха. И выполняет эту задачу сын моего соратника, убитого стрельцами в далёком 1682 году. Кстати, его брат Сергей, уже перерос нижегородские верфи. Надо через годик-полтора ставить его главой торговой губернии страны. Однако об этом позже.

— Сам, чего думаешь? Нужны ли такие люди в лагерях или лучше в рабство продать?

Лет пять назад я начал создавать трудовые отряды, где наряду со штрафбатами провинившиеся зарабатывали прощение. Нельзя же всех людей гнать в армию. Во-первых, арестантов с оружием гораздо сложнее охранять. Здесь нужен баланс. Во-вторых, надо толково использовать человеческий материал. Если у вас в распоряжении хороший плотник или грамотный чиновник, то они всегда найдут приложение своих талантов.

Постепенно к осуждённым прибавились пленные. И наши небольшие отряды переросли в целые лагеря. Мы особо не лютовали, нормально кормили заключённых и давали знати возможность выкупиться или меняли её на своих людей. Многие ногайцы вообще перебрались на государственные и частные пастбища, перевезя туда семьи. То же самое было с различным разбойным элементом из христиан. После продуманной обработки, наиболее адекватных и раскаявшихся пленных, селили в особых лагерях с последующей возможностью получить землю или осесть в городе. Невменяемых, непримиримых, а также рядовых осман с татарами ждала дорога на рабские рынки Персии.

Понятно, что наиболее жестокие меры применялись к подданным султана, крымского хана и польского короля. И на веру я здесь не обращал никакого внимания. Среди православных и иных христиан хватает сволочи. Своих я старался беречь, расселяя в окружающих городках. Толковым специалистам разрешали возвращаться на север. Хотя большая часть предпочитала остаться. Здесь свободнее, много земли, и для толкового человека открываются немалые перспективы.

Система работала, принося пользу и экономя немалы средства. Например, новую дорогу от Харькова до Самар-городка построили арестанты. Плюс многие хозяйственные объекты, включая каналы или лесополосы, созданы их руками. На военные объекты подобную публику мы старались не пускать. Зачем там лишние глаза? Для этого есть инженерные части и сами солдаты, чей труд нещадно эксплуатировался.

— За многих ногайцев попросили беи других родов, их примерно семь сотен. И нет толку от кочевников в поле или строительстве. Хотя могилы они копают с завидным рвением, — устало улыбнулся интендант, — Османов и татар в плен не брали, разве что есть три сотни раненых. Думаю, половина скоро преставится. Помощь им никто не оказывает, только дали воды, немного еды и тряпок перевязаться. А вот насчёт пленных христиан даже не знаю. Около тысячи валахов и молдаван сдались сами. Также под охраной сидит пятьсот черкасов и прочего разбойного люда. Но эти бросили оружие после окружения их кирасирами.

— Негусто. Вроде такое великое сражение, где сошлись более двухсот тысяч воинов.

— Бились уж больно остервенело, государь. Никто никого не щадил, особенно в первые два дня, позабыв о полоне. И у басурман попросту нет медицинской службы, как у нас. Её вообще в мире не имеется. Если верить Блюментросту, конечно. Потому и померли от ран тысячи магометан. Их лекари только важным воинам и знати помогают, остальные сами по себе. Да и наши степняки с донцами многих добили, когда хабар собирали.

Это Языков так толерантно назвал мародёрство убитых врагов. О добыче мы ещё поговорим. Она у нас собирается системно, без всякого крысятничества. Война хоть как-то должна кормить сама себя. Слишком жадные и непонятливые воины, посажены на колья недалеко от стихийного кладбища. Вроде объясняешь, что кара последует незамедлительно. Только не понимают. Мне плевать на обноски или прочую мелочь. Но оружие, деньги, кони, повозки, провизия, добротная одежда и даже хорошие сапоги идут в общий котёл. Народ здесь небрезгливый и те же крестьяне всегда рады ношеной рубахе или халату. Я не крохоборюсь, но глупо оставлять всяким падальщикам полезные вещи. И при делёжке всегда учитывается вклад полков в общее дело.

— Предупреди ногайских старшин, что они будут головой отвечать за взятых на поруки соплеменников. Османов и татар под нож. Пусть он хоть мурза или бей, глупо брать выкуп с врага, который завтра будет убивать моих воинов. Игры в милосердие закончились, — смотрю на непроницаемое и уставшее лицо Языкова, — Черкасов и прочий разбойный люд в колодки. Как на море станет спокойнее, отвезём в Азов. Там наверняка уже ждут персидские торгаши. Продадим им вражин, заодно денег на доставке заработаем. Но перед этим вызови донцов. Пускай опросят пленных, вдруг среди них есть достойные или просто заблудшие люди. Этих в трудовой лагерь под Воронеж или Белый Колодезь. Пусть строят или рубят породу. Через годик посмотрим, заслуживают ли они помилования.

Делаю небольшую паузу, обдумывая судьбу валахов с молдаванами. Эти народы начали потихоньку селиться на осваиваемых нами землях. Только нет у меня к ним особого доверия. Хотя не всё так однозначно. С едисанскими запорожцами всё ясно, вменяемых людей там мало. А вот их подельники — люди подневольные. И с Собесским они неплохо бились, когда тот начал чудить с вопросами веры. Давно пора начать создавать на Днестре и Пруте лояльные России силы. Может, из этих подготовить отряд, включая агентов влияния и разведчиков? Молдавия и Валахия мне нужна, но как форпост против поляков и австрийцев — самое милое дело. И к черноморскому побережью их никто не допустит. У меня на него свои планы.