Сын ведьмы. Дилогия

— Старые казаки так умели в поле раны затворять, — вспомнил дедовские байки есаул.

— Сказки слышал, но самому, ранее, подобное искусство видеть не доводилось, — согласно закивал доктор. — Однако, господа, у пациента насквозь пробито правое лёгкое, а крови в нём нет. Пациент мокроту не отхаркивает, будто всю лишнюю жидкость из лёгкого откачали, и раны, как — то изнутри, закрыли. При этом медицинскую помощь надо было оказать очень быстро, иначе, от потери крови, пациент бы скончался ещё по пути в госпиталь.

— Так Степана только под утро привезли? — поползли брови на лоб у есаула.

— Первую помощь пациент получил в поле, сразу после ранения, — скрестив на груди руки, уверенно доложил доктор. — При этом, пока не видно никаких воспалительных процессов, словно операцию проводили в исключительно стерильных условиях. Я заметил, господа, что бинты с внутренней стороны были… чистые?! Такое впечатление, что рану сперва промыли дезинфицирующим раствором, прижгли огнём — по всему пулевому каналу! — а уж только потом забинтовали.

— Австриякам продались, шпионы! — аж взвился штабс — капитан.

— Когда бы успели? — охладил пыл дознавателя есаул, но в одном с господами согласился: — Да-а, тёмное дело.

— Судить полевым трибуналом! — размахивая перчатками, как топором, не унимался палач.

— Да зачем тогда было раненого казака в наш лазарет тащить? — задал резонный вопрос есаул.

— Чтобы сорвать атаку с фланга, — сразу нашёл логичный ответ штабник.

— Так Степан же сказал, что не видел пулемётов, — дал отлуп болвану казак.

— Он чудом выжил, — отмахнулся от аргумента упрямец. — А ваш басурманин нам ложную дислокацию войск чуть не впарил.

— Уж больно наивно врёт пацан, — скривился, словно от зубной боли, есаул.

Ясно ведь, что не мог он столько высмотреть один, да ещё с раненым товарищем на плечах. Хотя, за казака ему отдельное спасибо — спас жизнь. Ну, и из засады сумел как — то вырваться — беспорядочную стрельбу все ночью слышали, а у Алексея наган в нагаре и патронов поубавилось. Да и видок у него ужасный — вся одежда кровью пропитана. Правда, может, с Семёна натекла, пока к своим тащил? Нет, дело точно тёмное, но разбираться после боя будем. Под арест брехливого паренька брать не за что, но и доверия казачку больше нет. Пусть в обозе посидит, там конюхи тоже нужны.

Есаул не дал штабс — капитану на расправу своего казачка, сам наказать решил. Отозвал в сторонку и строго отчитал. От обиды у пацана на глаза навернулись слёзы, он предпринял последнюю попытку отговорить от убийственной атаки.

— Сгинем мы все под пулемётным огнём. Нельзя так глупо воевать.

— Ты, сосунок, ещё командование поучи воевать! — вскипел от гнева командир. — Признайся честно — медальку получить хотел за разведку?

— Что в том плохого? — пожал плечами безусый казачок.

— Брешешь уж дюже много! Не поверил никто твоему донесению! Степан признался, что не разведали вы ничего.

— Так ранили его, — стыдливо отвёл взгляд паренёк и нехотя признался: — Сам я все высмотрел. А что сразу о том не сказал: так ведь мы в паре в разведку ходили — и заслуга, значит, общая.

— Ты, поросёнок, честного казака к своей брехне не примазывай! — возмутился есаул. — Что товарища не бросил, то правильно, а байки будешь в станице на завалинке девкам травить. Признай, что сам воочию пулемётов не видел! Австрияки не дураки — уж как — то стволы должны были замаскировать. Немецкого говора ты отродясь не слыхивал — «языка» допросить бы не сумел.

— Чую я… железо, — понурившись, шёпотом признался Ведьмин Сын. — Не надо нам завтра прямо на пулемёты идти.

— Нам?! — пропустив детский лепет мимо ушей, пренебрежительно скривился есаул. — А конопасы в атаку вместе с казаками не ходят. Твоё дело — коней обихаживать, вот и дуй в обоз, только сперва сдай своего Сивку в эскадрон — есаул давно сам на красавца заглядывался, — за боевого скакуна из казны деньги сполна уплачены

Ох, не хотелось Алексею на убой пускать Сивку, попытался спасти верного друга. Подвёл к есаулу хромающего на переднюю ногу коня.

— Сивка в болотной грязи ногу об корягу сильно ушиб, — неумело соврал паренёк, — галопом теперь не поскачет.

— А ну, дай посмотреть, — сразу смекнул, в чём дело, опытный казак. — Да тут под подкову камешек попал… случайно.

Есаул не стал журить простоватого пацана, вся его хитрость, как на ладони видна. Понятно всё: коня отдавать в чужие руки не хотелось, медальку заслужить в первом бою мечтал, про кучу пулемётов с пушками наивно наврал — кое — что от крестьян услышал, остальное от себя дофантазировал. Но вид у казачка был такой горестный, жалко обижать мальчишку, ведь в бою — то себя геройски проявил. Есаул примирительно похлопал провинившегося по плечу:

— Ладно, Алёшка, «отставить» обоз — в бой пойдёшь, — он решил не позорить казака, вовремя вспомнив про меткую стрельбу того из пулемёта. — Только во второй линии, с пехотой, что за нами в прорыв устремится. У них в роте «Максим» есть, обскажу поручику о твоём таланте.

Горе Алексея было безмерно, слёзы мутной пеленой застилали пацану глаза. Он не знал, как ещё убедить командование в своей правоте, ведь на руках никаких доказательств. По правде говоря, те спрятанные в окопах пулемёты он даже не видел, а, низко пролетев по тылам врага, железо колдовской Силой учуял! Сказать такое людям в открытую — проклянут. Следовало придумать другое, оригинальное, решение, чтобы станичников от верной смерти спасти. Но больше всего, как ни стыдно было признаться в том, Алексей жалел доброго четвероногого друга, Сивку.

Даже небо опечалилось вместе с казаком. На солнце навернулись тёмные тучки, по щекам Алексея прокатились, словно горькие слёзы, тяжёлые капли дождя.

Глава 4. Бой на болоте

Летний дождик омыл землю, тучи чуть рассеялись, из разрывов в серой пелене, озаряя мрачный мир, вырвались лучи света. Надежда заглянула в душу молодого казачка.

— Ваше благородие, казак Алексей Ермолаев прибыл в ваше распоряжение, — шагнув за порог дома, что определил себе под штаб командир первой пехотной роты, молодцевато доложил Алексей.

В просторной комнате с выбеленными извёсткой стенами, печью в углу и грубо сколоченным дощатым столом в центре, на табурете сидел молодой офицер.

— Ну, проходи к столу, чудо — пулемётчик, — дружелюбно улыбнулся поручик, больше похожий на переодетого в военную форму студента. — Меня зовут Николай Васильевич Ширков, на сутки поступаешь под мою команду. Содержать вольнонаёмных в пехотной роте не положено, пулемётчик у меня свой тоже неплохо стреляет. Хотя, в расчёте крепкий второй номер не помешает, будет, кому ствол на горбу таскать, да и в случае ранения — подменишь стрелка.