Сын ведьмы. Дилогия

— Наконец — то, господин прапорщик, вышли на рубеж развёртывания, — с облегчением вздохнул Алексей и хлопнул ладошкой по листку бумаги на толстенном стволе раскидистого дуба. — Последняя метка. Через сто шагов лес заканчивается, там рубеж атаки.

— Расстояние до окопов? — устало привалился спиной к дереву поручик.

— Меньше сотни метров, Ваше благородие.

— Унтер — офицер Берёзкин, возьми двух бойцов, разведай обстановку впереди. Ермолаев, помоги пулемётчикам, отстали.

Алексей метнулся в хвост колонны, по пути шикая на самых не сдержанных на язык — враг близко. Перед рассветом далёкая беспокоящая стрельба прекратилась.

Не успел ещё хвост роты выползти из глубины леса, как со стороны поля послышался топот конских копыт, и грянуло дружное русское: — Ура — а — а!!!

Алексей ухватился за верёвочную петлю и, разбрызгивая грязь, вприпрыжку, один потащил плотик с пулемётом к голове солдатской колонны.

Топот сотен копыт утонул в грохоте пулемётных выстрелов. Клокочущее эхо заметалось в кронах лесных исполинов.

Но всего лишь через минуту, когда Алексей уже дотащил плотик до величественного дуба, мир поразила звенящая тишина. Только спустя время, слух стал воспринимать умирающие звуки: жалобное ржание смертельно раненых лошадей.

— Не успел… — зажав уши ладонями, застонал Алексей и упал на колени. Бурая топь злорадно чавкнула, словно обожравшаяся пиявка.

— Со всем уважением казаков встретили, — сквозь стиснутые зубы, отметил поручик. — Пулемётов по фронту атаки много натыкали. Пехотный батальон линию обороны тоже не прорвёт — только зря весь поляжет. Ребятки, на нас вся надежда!

— Ударим во фланг! — вскочил с колен казак и ухватился за рукоять шашки — ножны он закрепил ремнём за спиной, чтобы в ногах не болтались.

— Эдак просто австрияков в штыки не взять, — положил ладонь на плечо горячего казачка опытный унтер — офицер.

— Берёзкин, доложи обстановку, — достал револьвер из кобуры поручик.

— Ваше благородие, за кромкой леса, до самых окопов, ограменная лужа. Пока добредём по грязищи до позиции австрияк, нас, как в тире расстреливать будут. Хочешь из пулемёта, хочешь из ружья пали — по ростовой мишени с полста метров не промахнёшься. Да и в окопах там не меньше двух рот пехоты засело — сами не сдюжим, Ваше благородие.

— До атаки батальона есть время, — глянул на часы поручик. — Попробуем по кромке леса обойти линию окопов и зайти с тыла. Ударим, когда наши в атаку пойдут.

— Там тоже чистое поле, — скривился унтер, — но хоть грязи нет. Может, добежим, может, не успеют пулемёты в тыл развернуть.

— Все же батальону легче будет, — принял окончательное решение поручик и, не повышая голоса, скомандовал: — Рота, за мной.

— Ваше благородие, дозволь с пулемёта по флангу ударить, — ухватил офицера за рукав Алексей.

— Нам пулемёт без надобности — в штыковую пойдём, — согласился поручик. — Только и здесь позиция плоха. Из грязи не постреляешь, да и сектор обстрела низковат.

— Я пулемёт к дереву привяжу и сектор обстрела приемлемый обеспечу.

— Станок к плотику привязать не проблема, — засомневался штатный стрелок, — но ствол всё равно низко расположен будет — цели не видать. Разве, что пехота сама на нас по грязи в контратаку полезет.

— Действуйте по обстановке, — отмахнулся поручик и заторопился в обход вражеских позиций. Рота побрела молча, как на убой шли, особо выжить уже и не надеялись.

У ствола дуба остался пулемётный расчёт из пяти бойцов и причисленный казачок.

— Можа-а, станок тихонечко до самого край леса дотащим, — задумался старший расчёта. — Тогда, если австрияки в штыки на наших полезут, сбоку ударим.

— Да я же говорю: на дерево надо пулемёт затащить, — ошарашил странным манёвром чудаковатый казачок.

— Дурень, там же даже верёвки не помогут, — вылупил глаза на ошалелого профана специалист. — Отдача ствол мотать во все стороны будет, не прицелишься.

— Я станок надёжно в развилке ствола закреплю, — начал деловито обвязывать пулемёт припасённой верёвкой Алексей. — Вы мне потом на дерево коробки с пулемётными лентами подайте. Я верёвку с петлёй спущу.

— Нет там сектора обстрела, мелкие ветви обзор застят.

— Шашкой срублю, — кивнул за спину бойкий казачок.

— Так это же дуб, — пытался образумить сумасшедшего старший, — тут и топором не всякую ветку за раз срубишь.

Однако казачок разумных доводов не слушал, обвязал свободный конец верёвки вокруг пояса и полез на дерево. Надо сказать, взобрался по голому стволу лихо — двумя ножами, что из — за спины выхватил, словно острыми когтями, застучал по вековой коре.

— Ух ты, как кошак! — охнул стрелок.

А казачок уже скрылся в густой кроне и пулемёт наверх тащит. Три секунды, и четырёхпудовый агрегат взлетает ввысь. Ещё минута, и из ветвей спускается конец верёвочной петли.

Солдаты пожимают плечами и привязывают три коробки с патронами, тоже вес не маленький — почитай, два пуда будет. Секунда, и груз рывком затянут на дерево.

Через недолгую паузу, по стволу дуба начинает молотить сумасшедший дятел. Такой грохот всех австрияк по тревоге поднимет!

— Занять оборону! — уже не таясь, зло орёт старший расчёта и, передёрнув затвор карабина, прячется за необъятным стволом дуба. Остальная четвёрка, увязая по колено в грязной жиже, рассыпается цепью за соседними деревьями.

Сверху на голову старшего сыплются срубленные ветки, в воздухе кружат дубовые листья, словно где — то над головой невидимый великан подстригает крону декоративного кустарника, только из гигантских дубов.

Вражеская пехота не рискнула вылезти из окопа на шум, только ощетинилась стволами винтовок. В этот момент русский батальон уже в полный рост, молча, шёл в атаку.

Через секунды, австрийские пулемётчики огнём прижали пехоту к земле.

Солдаты стремились укрыться за телами павших казаков и их лошадей.

Зло свистящие пули безжалостно добивали раненых лошадей, вскапывали землю у изголовья русских солдат. Свинцовый ливень щедро поливал ратное поле. Небо грохотало.

Но внезапно в жуткую симфонию смерти ворвался отличный от предыдущего рокота размеренный стрекот одинокого виртуоза. И многочисленный оркестр профанов пристыжено умолк.

Казалось, каждая пуля виртуоза била в мозг. Каждая пулемётная строка ложилась ровненько по линии окопов. На огневых позициях пулемётных расчётов виртуоз выписывал замысловатые узоры. С негодованием ломая и круша инструменты неумелых музыкантов.