Сын ведьмы. Дилогия

— Может, ты и прав, — смутился убедительным речам казак, но, опять перелистав пожелтевшие страницы, возразил «учёному» другу: — А как же я буду учить индейский язык, если самоучитель написан на иностранном языке.

— Так пособие написано наполовину на французском, а его поручик Ширков уж точно знает. Уверен, он тебе не откажет в переводе. Да поручик и сам мне намекал, что мечтает в Южной Америке побывать. Николай Васильевич тоже фотографией увлекается, мы с ним договорились вместе в кругосветное путешествие махнуть.

— Да-а, вы неделю назад хорошо… махнули, — стукнул двумя пальцами по горлу Алексей. — Аж до Америки договорились.

— Душевно тогда посидели, — мечтательно закатил глазки Семён. — Хорошо, что Берёзкин подсуетился, добавки принёс. Почитай, до полуночи гуляли… Кстати, помнишь: о дирижабле тогда спорили?

— Помню. Я потом расспросил господ офицеров о чудном аппарате. Оказывается, это воздушный шар, заполненный лёгким газом. А в гондоле под ним расположен двигатель, вращающий лопасти пропеллеров.

Алексей задумчиво уставился в потолок.

— Мне технические подробности не интересны, — нетерпеливо отмахнулся ладошкой коммерсант. — Ты разузнал, как летающую мануфактурную лавку сбить? Может, полковой пушкарь, что присоветовал?

— Щетинин сказал, что для этого надо специальный лафет для орудийного ствола сгородить, для вертикальной стрельбы. Ещё, снаряды шрапнельные добыть. Но, всё одно, не попадём — высоко гад летает. Тут надо: или целой батареей одновременно палить, или стрелять из пушки пулемётными очередями.

— Эх, зря я спешил, — раздосадовано вздохнул писарь.

— А что — появился супостат на горизонте? — встрепенулся казак, заинтересованно уставившись на собеседника.

— Вчера соседний участок фронта фотографировал. В штабе сказывали: срочная телеграмма пришла, чтобы, по возможности, маскировали позиции артиллерии от воздушного разведчика. Может, сегодня к нам пожалует. Я надеялся на наших пушкарей, думал: добудем трофей и разделим по — братски. Эх, хотя бы шёлковый лоскуток урвать!

— Не горюй, Сёма, не всё ещё потеряно, — хлопнул хозяйственного друга по плечу казак. — Может, дирижабль… сам нам на голову свалится.

— С чего бы? — недоверчиво прищурил глаз Семён.

— А сегодня погода нелётная, — подмигнул казак.

— Да вроде, ясный денёк, — не согласился Семён. — С чего ты взял, что не лётная?

— Не забывай — с шаманом споришь! — напустил суровости во взгляд казак. — И в ясный день молнии, иногда, случаются.

— Ну, если пошаманить, как следует, то всякое может произойти, — поёжился писарь. О сыне ведьмы всякие слухи в полку ходили, и, как подозревал Семён, не без причины.

Алексей быстро оделся, накинул кожаные ремни портупеи на плечи, поправил на боку ножны с шашкой, проверил застёжку на кобуре револьвера.

— Ты, никак, дирижабль шашкой рубать собрался? — издевательски заржал писарь.

— Надо же чем — то кусок шёлка отрезать, когда дирижабль с небес на ёлки сверзится, — легонько щёлкнул дружка пальцами по носу Алексей.

— Ты это, там, побольше режь, — сразу посерьёзнел коммерсант. Кто этих шаманов разберёт, может, и правда, сын ведьмы редкое заклятье знает? — А молния оболочку шара не сожжёт?

— Не бойся, для тебя что — нибудь останется, — толкнул дружка к выходу казак. — Бери свою суму, пойдём к поручику.

Они вдвоём отправились в штабной блиндаж. Семён передал поручику письма для солдат и пакет из штаба, а Алексей отпросился в увольнительную. Только, когда вдвоём выехали с позиций батальона, разделились: Семён поехал в штаб полка, а Алексей пешком направился на хутор за лесом, куда однажды отвёл раненого коня.

Там место было уединённое, чуть углубиться в заболоченный лес, и можно устроить засаду на дирижабль. Но главное — у крестьянина Алексей взял напрокат овчинный тулуп, валенки, варежки и шарф. Он уже ранее поднимался в облака и знал, какой жуткий холод царит в глубине неба. А за дирижаблем, видно, ещё и погоняться придётся, аппарат быстро летает.

На этот раз контрразведка фронта не подвела, немецкий дирижабль появился этим вечером. Алексей заметил тёмный силуэт издали. Сын ведьмы увидел его не глазами, а своим особым колдовским зрением. Оно не было цветным, но, на фоне блеклых, размазанных по небу, серых водяных масс, дирижабль выделялся ярким чёрным пятном. Алексею иногда трудно было различать однородные по составу материи предметы, если они не двигались, но движущуюся цель он улавливал с очень большого расстояния. Это ему легко удавалось даже на пересечённой местности, что уж говорить о пустом небесном просторе. Алексей зафиксировал приближение врага, как только тот высунулся из — за горизонта. Сын ведьмы вспорхнул с верхушки сосны и полетел над самыми кронами деревьев вглубь леса. Достаточно удалившись от позиций обеих воюющих сторон, сын ведьмы свечой взмыл из центра болота ввысь. Затем раскинул в стороны руки, изображая толстого летающего пингвина, и стал по восходящей спирали кружить над лесом, постепенно всё больше набирая высоту.

Дирижабль летел ниже облаков, готовый в любой момент, если появится вражеский аэроплан, скрыться в спасительном тумане. Но для съёмки позиций русской армии желательно было лететь пониже. Поэтому капитан летательного аппарата выбирал компромиссную высоту. В капсуле разведывательного дирижабля располагалось три человека. Пока пассажир — оператор проводил съёмку через нижний обзорный иллюминатор, капитан и механик вели наблюдение в бинокль за левой и правой воздушной полусферой, опасаясь чужих аэропланов.

То, что враг подкрадётся к дирижаблю снизу — не ожидал никто. Оптика оператора была настроена на удалённый план. Немец не придал значение промелькнувшей перед объективом кляксе — птица пролетела.

Алексей надолго у входной двери не задержался. Бешеный ветер мотал шарф, закрывающий его лицо, лишь глаза были видны в щели между шерстяной тканью и мохнатой чёрной папахой.

Алексей «увидел», сквозь тонкую фанеру стен капсулы, силуэты трёх врагов. Приложил ладонь в тёплой варежке к замочной скважине двери. Язычок замка не выдвинут, дверь заперта изнутри лишь массивной накладной задвижкой. Воздействуя гравитацией на запирающую полосу, сын ведьмы отодвинул её в сторону и резко распахнул дверь.

Вместе с резким завывающим порывом ветра в помещение влетел мужик в валенках, овечьем тулупе, чёрной папахе и с закутанным до глаз шарфом лицом! Ко всем этим несуразностям, тулуп был затянут кожаными ремнями портупеи, и с одного бока болтались ножны с казачьей шашкой, а с другого примостилась кобура револьвера.

Дверь с шумом захлопнулась. Гул ветра смолк. Даже размеренный рокот мотора показался мёртвой тишиной.

Капитан воздушного судна сделал неосторожное движение рукой к кобуре пистолета.