Сын

Марта Лиан стояла у алтаря рядом с властно жестикулирующей женщиной в элегантном костюме с короткой стрижкой, какие носят дамы после пятидесяти в надежде, что у них с лица сотрется несколько лет. Женщина что-то показывала и рассказывала, до Симона доносились некоторые слова: «цветы», «венчание», «Андерс» и «гости». Он подошел почти вплотную, и только тогда Марта Лиан повернулась к нему. Первое, что бросилось ему в глаза: она сильно изменилась с момента их последней встречи. Опустошенная. Одинокая. Несчастная.

– Привет, – без всякого выражения произнесла она.

Вторая женщина прекратила говорить.

– Прошу прощения за вторжение, – сказал Симон. – В «Иле» мне сказали, что я найду вас здесь. Надеюсь, не прерываю ничего серьезного.

– Нет-нет, это…

– На самом деле мы прямо сейчас планируем свадьбу моего сына с Мартой. Так что если у вас ничего срочного, господин…

– Кефас, – ответил Симон. – И у меня действительно срочный вопрос. Я из полиции.

Женщина посмотрела на Марту, приподняв бровь:

– Вот что я имею в виду, когда говорю, что ты живешь в действительной действительности, дорогуша.

– В которой вы жить не хотите, госпожа…

– Простите?

– Полиция и «Ила» обсудят все с глазу на глаз. Подписка о неразглашении и все такое прочее.

Женщина на громких каблуках отошла в сторону, и Симон с Мартой сели на первый ряд скамеек.

– Вас видели в автомобиле вместе с Сонни Лофтхусом, – сказал Симон. – Почему вы не рассказали мне об этом?

– Он хотел научиться водить машину, – ответила Марта. – Я отвезла его на парковку, чтобы поучить.

– Его сейчас разыскивают по всей стране.

– Я смотрю телевизор.

– Он говорил или делал что-нибудь, что могло бы указать нам на его местонахождение? Я хочу, чтобы вы очень хорошо подумали, прежде чем ответить.

Казалось, Марта хорошо подумала, а потом покачала головой.

– Значит, нет. Рассказывал о своих планах на будущее?

– Он хотел научиться водить машину.

Симон вздохнул и пригладил волосы:

– Вы отдаете себе отчет в том, что рискуете оказаться под следствием, если будете ему помогать или скрывать от нас информацию?

– А с чего бы мне это делать?

Симон молча смотрел на нее. Скоро она будет невестой. Так почему же она выглядит такой несчастной?

– Ну-ну, – произнес он, поднимаясь.

Она продолжала сидеть, глядя в пол.

– Только один вопрос, – сказала она.

– Да?

– Вы тоже считаете его больным убийцей, как и все остальные?

Симон перенес вес тела с одной ноги на другую.

– Нет, – ответил он.

– Нет?

– Он не болен. Он наказывает людей. Он, так сказать, на пути мести.

– Мести за что?

– Разумеется, все дело в его отце, он был полицейским, и все считали его взяточником.

– Вы говорите, он наказывает… – Она понизила голос. – А он справедливо наказывает?

Симон пожал плечами:

– Я не знаю. Но во всяком случае, у него есть свои соображения.

– Соображения?

– Он навестил начальника тюрьмы прямо на рабочем месте, в его кабинете. Это очень дерзко, все можно было проделать намного легче и без такого риска, если бы он пришел к Франку домой.

– Но?

– Но тогда жена и дети Франка оказались бы на линии огня.

– Невинные. Он не трогает невинных.

Симон медленно кивнул. Он заметил, что с ее глазами что-то случилось. Искра. Надежда. Неужели все так просто? Она влюбилась? Симон выпрямился, посмотрел на алтарь со Спасителем на кресте, закрыл глаза, снова открыл их. К черту это. К черту все это.

– Знаете, что любил повторять его отец, Аб? – сказал он, подтягивая брюки. – Он говорил, что время милостей прошло и Судный день уже наступил. Но поскольку Мессия запаздывает, работу должны делать мы. Однако никто не может карать, кроме Него, Марта. Полиция Осло прогнила, она защищает бандитов. Я думаю, Сонни занимается этим, потому что считает, что должен так поступать ради своего отца, который именно за это и умер. За справедливость. За ту справедливость, что над законом.

Вторая женщина стояла около исповедальни и тихо обсуждала что-то со священником.

– А как насчет вас? – спросила Марта.

– Меня? Я – закон. Поэтому я должен поймать Сонни. Такова жизнь.

– А та женщина, Агнете Иверсен, какое преступление она совершила?

– Об этом я не могу вам рассказать.

– Я читала, что ее драгоценности были украдены.

– Да?

– Среди них были жемчужные сережки?

– Вот не знаю. Это важно?

Марта покачала головой.

– Нет, – ответила она. – Неважно. Я подумаю, может быть, вспомню что-нибудь, что сможет вам помочь.

– Хорошо, – сказал Симон, застегивая куртку. Громкие каблуки приближались к ним. – Вам много о чем надо думать, как я понимаю.

Марта бросила на него быстрый взгляд.

– Мы еще поговорим, Марта.

Когда Симон вышел из церкви, у него зазвонил телефон. Он посмотрел на дисплей. Драмменский номер.

– Кефас.

– Это Хенрик Вестад.

Полицейский, расследующий убийство жены судовладельца.

– Я в отделении кардиологии Центральной больницы Бускеруда.

Симон уже знал, что сейчас последует.

– Лейф Крогнесс, свидетель с сердечными проблемами. Они думали, он вне опасности, но…

– Он внезапно скончался, – сказал Симон, вздохнул и сжал переносицу большим и указательным пальцем. – Когда это произошло, он находился в палате один. Вскрытие не покажет ничего странного. А вы звоните потому, что не хотите быть единственным, кто не сможет уснуть сегодня ночью.

Вестад не ответил.

Симон засунул телефон в карман. Ветер усилился, и он посмотрел на небо между крышами домов. Еще ничего не было видно, но по головной боли он уже знал, что надвигается низкое давление.

Мотоцикл, стоявший перед Ровером, вот-вот должен был восстать из мертвых. «Харлей-Дэвидсон Хэритедж Софттейл», модель 1989 года с большим передним колесом, как Ровер и любил. Когда он поступил к Роверу, на нем стоял немощный 1340-кубовый двигатель, с которым владелец обращался без той заботы, терпения и понимания, какого требуют «харлеи» в отличие от своих более покладистых японских братьев. Ровер поменял коренной подшипник, шатунный подшипник, поршневые кольца и расшатавшиеся клапана, после чего оставалось сделать совсем немного, чтобы превратить мотоцикл в 1700-кубовый, со 119 лошадиными силами на заднем колесе, где раньше было всего 43. Ровер вытер масло с руки, на которой была вытатуирована церковь, и заметил, что освещение изменилось. Сначала он подумал, что наступила облачность, как и обещал прогноз погоды. Но, подняв голову, он увидел тень и силуэт человека, стоявшего в отрытых дверях автомастерской.