Сюжет из подвала

– Давай сюда букет, – примирительно сказал женщина в черном. Таджик захлопал темными ресницами, но не двинулся с места.

– Делай, что тебе говорят! – заорала Марька и выбежала из-за своего цветочного ларька. Ее глаза горели, челюсть тряслась от ярости, а рука уже поднялась, чтобы ударить непослушного гастарбайтера. Трясущийся от страха парень быстро сунул женщине в черном букет и пропал.

– Беда с этими чурками! – в сердцах пожаловалась Марька, но черная фигура женщины уже удалялась по дорожке, ведущей в сторону проспекта Мира.

– Эй, девушка, а деньги? – нагло крикнула Марька, но что-то вспомнив, мгновенно стихла. Она долго провожала взглядом темную фигурку, пока та не растворилась в падающем снеге.

– Все! – сказала вслух Арина, смахнула с потного лба волосы и…вышла из образа «дамы в черном». Ей было приятно снова почувствовать сладость скоморошества и ощутить дыхание публики, пусть даже и рыночной. На душе стало легче, как будто бы кто-то взял и снял постоянно давящую ее тяжесть. Сыграв этот, в общем-то, ненужный и претенциозный спектакль, Арина почувствовала некоторую уверенность в себе, и ее уже не так пугало предстоящая встреча с таинственным Лукой. Она сыграла. Сыграла хорошо. Только на рынке.

«И все-таки я окрутила я эту торговку и заставила ее плясать под мою дудку!» – подумала Арина и, посмотрев на букет, улыбнулась свисающим бахромой цветам, которые белой пеной струились из-под продолговатых зеленых листьев.

– Куда едем? – раздался откуда-то сбоку глуховатый мужской голос.

Арина повернула голову и увидела припаркованный белый Пежо, за рулем которого сидел молодой светловолосый парень в темных очках.

– На Пятницкое кладбище.

– Так это же совсем рядом, – удивился парень, – хотя …. Садитесь, мигом домчу!

– Я не останусь в долгу. Поехали. – И Арина, словно бабочка, впорхнула на заднее сиденье.

Мельком взглянув на черное облачение Арины и плачущий букетик белых ландышей, парень строго сказал:

– Я не возьму лишнее.

Арина откинулась на спинку сиденья, расстегнула полушубок, смахнула с глаз упрямую прядку волос, посмотрела в окно и только сейчас заметила, что на улице шел снег.

«Надо же, а погоды я и не приметила, хотя и куталась в шарф».

– Приехали, – сказал парень и плавно затормозил на мокрой дороге.

– Спасибо, – ответила Арина и протянула ему три тысячи рублей.

– Но это много, – смутился парень.

– Берите, – отрезала Арина и выпорхнула из машины. Перед глазами маячило жерло подземного перехода. И вдруг замешкалась Арина, и огляделась, и обернулась, словно ища помощи. Но сгинул белый Пежо. Улица была пустынна. Проспект молчал. И Арине ничего не оставалось делать, как спуститься по ступенькам вниз, уйти под землю и через несколько минут вынырнуть на другой стороне.

Вдали замаячили ворота Пятницкого кладбища.

Около входа Арину уже ждал Лука, которого было не узнать. Приоделся дворник, расфуфырился. Из-под расфрантенной серой куртки виднелась белоснежная сорочка с черным галстуком. Брючки были выглажены, а коричневые туфли вычищены. Даже его подслеповатые глазенки были открыты и хитрыми лужицами смотрели на мир. Видно Дуська его постаралась на славу. В руках Лука держал связку красных свечей.

«А этот рыжий Алексей еще говорил, что наш дворник вредный! Отличный мужик, хоть и странный», – подумала Арина, подходя к Луке.

– Вы шикарно выглядите, Лука.

– Все для вас, Арина Павловна, – улыбнувшись беззубым ртом, ответил Лука и церемонно раскланялся. Однако время не ждет, Арина Павловна. Вы опоздали, а нам уже пора начинать нашу печальную церемонию. Следуйте за мной.

И Лука вошел в ворота. Пройдя метров двадцать, он свернул на боковую дорожку, которая уходила вглубь и извивалась между наплывающих друг на друга плит, оград, памятников, одиноких цветников и каменных крестов.

«До чего же наши кладбища отражают нашу жизнь», – подумала Арина, которая не любила подобные места, где время остановилось навсегда, и все живое казалось погруженным в глубокий сон. «Все вихляющее, невнятное, наступающее друг на друга и окруженное тайной, которую лишь избранные могут разгадать. И никто ничего не может понять».

Они долго петляли среди могил, и Арине уже начало казаться, что Лука заводит ее в лабиринт, откуда нет выхода.

«Да, жизнь у меня не сахар, но и здесь делать нечего», – сделала вывод Арина.

Лука остановился в самом дальнем углу кладбища у полуразрушенной стены, где вкривь и вкось стояли надгробия с каменными крестами и плитами с неразборчивыми надписями.

– Все. Мы пришли, – сказал Лука.

– Это и есть старый погост? – спросила Арина.

– Да, здесь уже давно никого не хоронят, а старые могилы отец Василий запрещает трогать. А вот, кстати, и он сам собственной персоной. Только почему-то один. – Здрасьте, отец Василий, – поздоровался Лука и отвесил сердечный поклон подошедшему молодому священнику в длинной черной рясе. В руках он держал золотистое паникадило и молитвослов.

– Здравствуй, Лука, – поздоровался отец Василий с дворником и дружески пожал ему руку.

– Здравствуйте, – обратился он к Арине и, улыбнувшись молодыми озорными газами, спросил. – Почему так накрашены, матушка?

– Она актриса! – возвышенно изрек Лука и поднял в воздух длинный указательный палец.

– Простите, – выдавила из себя Арина, но отец Василий уже переключился на другие, более насущные дела.

– Куда же они подевались? – посетовал священник. – Слава Богу! Вот они, легки на помине!

К старому погосту, не спеша, подошли двое рабочих в синей спецодежде, легко неся на плечах небольшой, похожий на коробку гробик, обитый голубоватой материей. Крышку украшал небольшой букет из искусственных цветов.

– Ставьте сюда, – указал отец Василий на небольшое пространство рядом с чьей-то заброшенной могильной плитой. Рабочие осторожно поставили гроб на указанное место и молча стали ждать дальнейших указаний священника, но тот теперь разговаривал с Ариной.

– Вы приходитесь родственницей усопшей?

– Нет, я ее коллега, – запинаясь, ответила Арина.

– Очень хорошо, что вы так относитесь к вашим старым коллегам, – улыбнулся священник, подчеркнув слово «старый».

Арина не поняла его и начала оправдываться.

– Понимаете, так получилось, что меня попросили разыскать останки танцовщицы Амалии Яхонтовой, и я не смогла отказать. Она сгорела заживо в 1918 году во время спектакля…

На этом месте Арина осеклась. Она не могла рассказать священнику историю о своих видениях, снах и страхах, но отец Василий, кажется, обо всем догадывался.