Т. 1. Лирика Эдгара По в переводах русских поэтов

СТРАНА ФЕЙ [22]

Долины мглистые, тенистая река, Неясные леса — иль облака — Их очертанья различишь едва ли Сквозь слезы, застилающие дали; Стада громадных лун бледнеют, меркнут, тают, И вот уже сильней — сильней — сильней блистают — В бесконечной смене мест, В бесконечной смене мигов Задувают свечи звезд Колыханьем бледных ликов. Вот на лунном циферблате Скоро полночь, и одна Несравненная луна (Всех огромней, всех крылатей, Всем другим предпочтена) Сходит ниже — ниже — ниже — Сердце ей сейчас пронижет Треугольный горный пик, И вот — ее огромный лик Пролил прозрачное сиянье На дремлющее мирозданье, На все, что только видит взор — На море и на склоны гор, На быстрых духов рой обманный, На мир вещей, дремотно-странный, — И спрятал их, как под шатром, В том океане световом. Глубок, глубок отныне он — Земных предметов страстный сон! Но утро гонит сонмы снов, И лунный призрачный покров Взлетает ввысь — быстрей — быстрей — Так может взмыть в обитель гроз Любая из земных вещей, Быть может, желтый альбатрос. Теперь им больше не нужна Для облачения луна, Не нужен им, вещам земным, Шатер, прозрачный словно дым (Что слишком пышно, я считаю), — Но искры лунные дождем Струятся в воздухе дневном И мотыльки Земли, взлетая В просторы неба, а потом, Тоскуя о земных лугах (Кто угадает их желанья!), — Приносят лунное сиянье На чуть мерцающих крылах.

22

Перевод М. Квятковской

ВОЛШЕБНАЯ СТРАНА [23]

Над берегами седыми Деревья в белесом дыме, Внизу — невидимый плес В тускнеющих пятнах слез. То там, то здесь вырастают И тают — тают — тают Круги блуждающих лун: Плывут над россыпью звездной Подобьем белых лакун, Но поздно — поздно — поздно — Двенадцать на лунных часах, И месяц, чей блеск неверный Измерен на лунных весах (Уж верно, не самый скверный!), На горный спустился пик, И конус вершины мрачной В сердце его проник, Клубок размотав прозрачный: Струистый наброшен плащ На сумрак морей и чащ, На крыши домов, на долы, Где сон разлился тяжелый, Где духи крылатые спят: Они с головы до пят Облиты сиянием чистым, Как будто в крипте лучистом Уснули — навек — навек — О сладости смеженных век! Но лунное покрывало Уносится ввысь к утру, По воле случайного шквала, Похожее на ветру На нечто, летящее косо, — На желтого альбатроса. Назавтра другая луна В дело пойти должна (Что экономно едва ли), О солнечном покрывале Уже мечтает Земля, А прежнее — лунное — тает, Лишь бабочки, что летают В заоблачные поля Под градом крупиц блестящих, Приносят нам образцы Заветной лунной пыльцы На крылышках шелестящих.

23

Перевод Р. Дубровкина

СТАНСЫ К ЕЛЕНЕ [24]

Трирема легкая, по брызжущим волнам когда-то несшая, в лазури чистой моря, пловца усталого к родимым берегам: вот красота твоя, не знающая горя. И я ведь был пловцом. И ты, моя Наяда, меня спасти от бурь мне послана судьбой. И золото кудрей, и мрамор твой живой мне сделали родным забытый мир Эллады. И Рим, великий Рим — мне сделался родной. О, ты зовешь меня! Я вижу яркий свет: зажжен светильник твой; в твоих очах привет. Статуя дивная, мои мечты лилея, ты там стоишь в окне… О радость! о Психея страны, которой нет!

24

Перевод А. Салтыкова

К ЕЛЕНЕ [25]

Мне красота твоя, Елена, — Никейских странствий корабли… Они к отчизне вожделенной Пловца усталого несли По волнам до земли. Я плыл сквозь шторм, мечтой томимый: Наяды взор, античный лик… Влекомый им неодолимо, Я славу Греции постиг И грозное величье Рима. Ты, в нише у окна белея, Сжимаешь, статуя над мглой, Агатовый светильник свой. Там родина твоя, Психея, Там край святой!

25

Перевод Б. Томашевского

К ЕЛЕНЕ [26]

Елена, красота твоя Мне — словно парус морякам, Скитальцам, древним, как земля, Ведущим корабли в Пергам, К фригийским берегам. Как зов Наяд мне голос твой Звучит за ропотом глухим Морей, ведя меня домой, К сиянью Греции святой И славе, чье имя — Рим. В алмазной раме у окна Вот ты стоишь, стройна, как взмах Крыла, с лампадою в руках — Психея! — не оставь меня В заветных снах!

26

Перевод Г. Кружкова

К ЕЛЕНЕ [27]

Елена, красота твоя, Как челн никейский, легкокрыла, К морям благоуханным я Плыву в отцовские края! — Ты древность для меня открыла. Твои античные черты С игривой прелестью Наяды Для нас классически чисты: К величью Рима и Эллады Скитальца возвращаешь ты. Тебя я вижу в блеске окон С лампадой в мраморной руке, И гиацинтовый твой локон Созвучен певческой тоске О райском далеке.

27

Перевод Р. Дубровкина

ИЗРАФЕЛ [28]

…А так же ангел Израфел, чье сердце

лютней звучит, и голос его сладчайший

из голосов всех созданий Аллаха.

Коран

Есть в небе дух Израфел, «Чье сердце лютней звучит», И никто так не пел, Как поет Израфел: Пенье звезд умолкает, и блеск их бел, Чтоб восторгом звезд небосвод пламенел, — Так легенда гласит. В недрах тишины Звук возник, И алеет лик Влюбленной луны. В красных отблесках безмолвно Застывают стрелы молний, И Плеяды, семь сестер, Слышат, как звенит простор. И хоры звезд ночами Спешат поведать миру, Что из созвездья Лиры Дух исторгает пламя. Он звездных струн перстами Касается, звеня, И плещет над струнами Живой аккорд огня! Израфел живет в лазури, Там, где мудрость бесконечна, Где любовь — единый бог, Где, горя красой извечной, Льют на землю взоры гурий Света звездного поток. Бард небесный, Израфел, Лучший в мире ты по праву: Песнь бесстрастную презрел! Лавры — вечный твой удел, Ибо мудрых песен слава В том, чтоб голос пламенел! Если полон мудрой страсти Ритм пылающих аккордов, — Горе, радость, боль и счастье Слиты вместе в пенье гордом! Пой, Израфел, чтобы звезды молчали, В небе властвуешь ты! А в мире радости и печали, Где цветы — всего лишь цветы, Тень песен, упавшую с высоты, Мы солнечным светом назвали. Но если бы выпал мне, о Израфел, Твой горний удел, Тебе же — удел земной, Ты бы дольних песен моих не пропел, А я бы смелей, чем ты, звенел Небесною струной.

28

Перевод В. Бетаки

ИЗРАФИЛ [29]

…И ангел Израфил с лютней-сердцем

и с голосом изо всех славящих Аллаха

наисладчайшим.

Коран

Пребывает ангел в высях «С лютней-сердцем». Се — Израфил. У него на устах И в его перстах — Песнь, настолько прекрасная, что в небесах Гимны звезд замирают, ликованье в мирах, Чуть Певец возгласил. И, взойдя в зенит, Полная луна Пеньем прельщена — Блаженное, звенит, Переливаются рулады, — И встают Плеяды, Рдея, — божьи чада, Семь из мириады. И молвит звездный хор, И вторит голос лун, И зрит небесный взор: Певец персты простер Над Лирой, вечно юн, — И вспыхнул метеор Напева стройных струн! Там Израфил поет, Где мудрость воскрылила, Где Бог в любви живет, Где гурий красота Сиянием светила Над миром разлита. Божественный Певец! Ты прав, отринув холод Бесчувственных сердец. Тебе вручен венец! Ты чист и вечно молод! Ты победил, мудрец! Плачь, смейся, пламеней! Пройди надмирным лазом Сквозь лабиринт страстей Туда, где правит Разум, — Охваченный экстазом! Ты — светоч неземной, А мы, увы, земляне — Обречены заране На смерть. Наш блеск дневной — Тень твоего сиянья. И все же, Израфил, Когда б Аллах судил Тебе — петь людям, мне — взмыть в космос твой, Ты б, ангел, счастьем не затмил Певца тоски земной, А мне б — достало дерзких сил Звенеть небесною струной.

29

Перевод В. Топорова

УСНУВШАЯ [30]

В июньские ночи я во власти мистической луны: из ее золотистого облика изливается одуряющий, густой и влажный пар и, медленно сочась, капля за каплей, на тихие вершины гор, стекает с баюкающей музыкой по мировой равнине. Розмарин склонился над могилой, трепещет вервена средь пустыни, окутывая в ветерок свой стебель, развалины складываются на покой; смотрите, озеро, словно Лета, как будто наслаждается сознательным сном и ни за что на свете не проснется. Вся Красота уснула; покоится со своими Судьбами и Ирена, открыв навстречу небу свое окно. О, очаровательная женщина! Хорошо ли, что открыто ночью твое окно? Резвые ветерки шаловливо спускаются с вершины дерева сквозь твой решетчатый ставень; бесплотных духов волшебные рои порхают снаружи и внутри твоего покоя и так сильно и резко колебают покровы балдахина над бахромой твоих сомкнутых век, за которыми укрылась во сне твоя душа, что по всему полу и вверху по стенам словно призраки взбираются и спускаются тени. О, возлюбленная! Неужели тебе не страшно? Что видишь ты сейчас во сне? Ведь ты приплыла из-за далеких морей, ты — чудо для деревьев этого сада. Им чужда твоя бледность, чужд твой наряд! И чужды также твои длинные волосы и вся эта торжественная тишина! Она спит! О, если бы ее непрерывающийся сон мог быть все так же глубок! Да хранит ее небо под своей священной защитой. Придав более святой вид ее спальне, более меланхолической дремоты ее ложу, я прошу Бога, чтобы вечно покоилась она и не открылись ее очи, пока блуждают тени по затемненным складкам. Моя возлюбленная спит! Да будет сон ее так же глубок, как он непрерывен. Пусть черви осторожно ползают вокруг нее! Далеко в темном старом лесу пусть для нее откроется высокий склеп, — какой-нибудь склеп, который уж не раз смыкал черные крылья своих победоносно развевающихся сетей над обшитыми гербами покровами, на похоронах ее знатной родни; какая-нибудь тесная, уединенная гробница, в двери которой в молодости она, часто, забавляясь, бросала камешки; какой-нибудь надгробный камень пусть завалит снаружи звучную дверь, из которой она уж никогда не вызовет отголосков, содрогаясь даже при мысли об этом, бедное дитя греха! Что это смерть стонет там внутри…

30

Перевод Н. Г-ского

СПЯЩАЯ [31]

В июне в темный час ночной Я — под таинственной луной, Чей золотистый ореол На тихий холм и смутный дол За каплей каплю в каплях рос Дурманящий туман принес, — И он ползет к долине вечной, И мелодический, и млечный. В волне белеет ненюфар, К воде припал белесый пар, К могиле никнет розмарин, Спит разрушенье меж руин, Подобный Лете сонный пруд Не разорвет дремотных пут — Вся Красота уснула тут. И спит Ирен. Гляди! — она Среди Судеб своих одна. Любовь моя! Не верю я! Оконце твоего жилья Распахнуто в ночную тьму, И ветерки летят к нему, И чередой волшебных фей По спальне носятся твоей — И полог рукоплещет им, И невесомым, и сквозным. За темной бахромой ресниц Сокрыт покой твоих зениц, А по полу и вдоль стены Тревожны тени и темны! Ты здесь впотьмах, а рядом страх! Куда стремишься ты во снах? К каким морям и островам? Твой облик странен деревам — Все странно. Странно ты бледна, Странна волос твоих длина И выспренная тишина. Спит леди! Пусть покойно спит, Пусть небо спящую хранит! И сновиденья вечно длит На ложе, прежнего печальней, В иной и столь священной спальной! Господь, продли ей сон вовек, Не дай открыть смеженных век, Умерь ночных видений бег! Пусть вечно спит! Покойно спит! Пусть небо спящую хранит! Пусть червь — могильный труд творит! Пусть отворит туманный бор Семейный склеп, где с давних пор Покой таинственных могил Лишь трепетно тревожим был, Когда фамильные гроба Печально множила судьба; Таиствен склеп, как в те года, Когда она — дитя тогда — Бросала камешки туда. Но в этот раз из гулких врат Пусть эхо не звучит трикрат, Вселяя давний детский страх, Что это стонет смерть в гробах.

31

Перевод А. Эппеля

СПЯЩАЯ [32]

В ночи июня, под луной, Томим волшебной тишиной, Стоял я. Слабый свет струя, Дианы мутные края Мерцали мне издалека, С их золотого ободка Пар наркотический стекал На темные вершины скал, Густел и падал, как роса, И были капель голоса, Как еле слышный звон хрустальный Далекой музыки печальной. Вот у заброшенных руин Качнулся сонный розмарин; И ветер лилии склонил Над зарослью немых могил; Смотри! Черней, чем Стикс, вода В тумане спящего пруда, — Он не проснется никогда! Все замерло — лишь ночь кругом! Спит с распахнутым окном Ирен, в сиянье голубом! О Госпожа! твое окно Беспечно так растворено! И ветерки с ночных дерев Порхают, в комнату влетев. Бесплотные, они снуют, Как призраки, и там, и тут, Теней лишь оставляя взмах На стенах и на потолках, Над дремой сомкнутых ресниц — Взмывая вверх, бросаясь ниц! О дорогая, зла не зная, Что видишь ты, во снах витая? В раздумье шепчутся листы — Для них как чужестранка ты: Так бледен лик твой, так длинна Волос блистающих волна, Так странна эта тишина! Безмолвна ночь… в кругу теней Толпятся тени все тесней! О Небо! будь защитой ей Вы, злые чары, мчитесь мимо! Священным промыслом хранима, Пусть вечно так лежит она, Как луч, светла и холодна, В волшебный сон погружена! Ты спишь, любовь!.. в кругу теней Тот сон все глубже и темней! Как будто Рок дохнул над ней! И чудится: за тьмой укрыт, Червь, извиваясь, к ней скользит; И в дебрях полуночных — склеп, Как хищник, алчен и свиреп, Над новой жертвой с торжеством Зловещим хлопает крылом, — Гробница та вдали от глаз, В которую она не раз Бросала камень, расшалясь, И, тайной жуткою шутя, Прочь мчалась — грешное дитя! И ей, дрожащей, эхом был Стон мертвецов из мглы могил!

32

Перевод Г. Кружкова