т.1 Стихотворения и песни

БИВУАК

Бивуак наш, словно Сочи: Лапник греет, но не очень. Залегли мы все в палатках, Спится нам не очень сладко. Снег глубокий — по колено. Не горит в костре полено. Парамоновы отроги Будут помнить педагоги. Все три группы приходили, На костер, как волки, выли. «Ну и дикая ночевка», — Буркнул сам Маландин Вовка! «Что притихли?» — крикнул Боря. А носы у всех, как море. Оторвалась тут подметка. Холод — это, брат, не тетка! Звезды светят, но не греют. У костра туристы блеют. Но шумят густые ели: До чего ж вы надоели! Наши шутки стали бедны, Наши лица стали бледны. Всю мы ноченьку не спали: Всё природу побеждали. А когда природа пала, Нас осталось очень мало, И, надев большие пимы, До «Туриста» добрели мы. 28 марта 1952

ПУТЕВАЯ

Семафор нам блеснул, как зарница. Свет зеленый зовет нас вперед. До свиданья, родная столица, Мы уходим в далекий поход. А за окнами ели мелькают, Поезд мерно на стыках стучит, И, вагонную тишь разрывая, Наша звонкая песня звучит: Нас встречают везде, как знакомых, Нам готовы и стол, и скамья, И далёко от милого дома Принимает родная семья. По снегам голубым и искристым, Мы по белым дорогам пройдем И, закончив поход этот в Истре, Мы друзьям эту песню споем. Подтянувши получше крепленья, Мы выходим, кончается день. И мелькают уже в отдаленье Огоньки небольших деревень. Пусть дороги заносит нам снегом, Пусть далёко тепло и постель, Отдыхая от быстрого бега, Мы поем сквозь пургу и метель: Когда звезды горят в небосводе, Мы подснежники рвем у межи И бессонные ночи проводим, Чтоб проблему вставанья решить. И хоть мы не туризма доценты И на лыжах несмело идем, И хоть мало мужчин стопроцентных, Мы уверенно песню поем: Друг-турист, не забудь, Уходя в дальний путь И лыжню пролагая в снегах, — Если время придет, То в опасный поход Ты вот так же пойдешь на врага! 1952

ПРОЩАЛЬНАЯ

В облаках стоят вершины, Грозные в снегу. По ущельям и долинам Ручейки бегут. Хорошо нам петь с тобою В предвечерний час. Уезжаем, уезжаем, До свиданья, наш Кавказ! Далеко от института, Где шумит прибой, Мы окончили маршруты И спешим домой. Но сегодня нам взгрустнулось В предвечерний час. Мы уходим, мы уходим, До свиданья, наш Кавказ! Отшумят зимы метели, Вьюги отшумят, И весенние капели Снова зазвенят. На московские просторы Ляжет свет луча, И потянет снова в горы Этих парней и девчат. В путь далекий по перевалам, В путь далекий к снегам, В путь далекий по диким скалам И по солнечным горам. До свиданья, родные горы, До свиданья, наш Кавказ! Уезжаем, но к тебе вернемся скоро, И вернемся не раз! 1953

СЛЕЗА

Исходная песня — народная:

А, стало быть, скатилася слеза. А, стало быть, на горючий, на песок. А, стало быть, лежала та слеза. А, стало быть, пока дворник не пришел. А дворник, стало быть, в новенькой рубашке. А дворник, стало быть, с новенькой метлой. А дворник, стало быть, песни распевает, А дворник, стало быть, и подмел слезу.

Городской комсомольский поэт-лирик: «Слеза молодежная»

Пускай слеза скатилася, пускай. Мы едем, едем, едем на Алтай. Мы едем, едем сеять и пахать. Нам время строить, а слезе лежать. Рубахи новой, дворник, не жалей, Прощальную тоску метлой развей. Слезу на сто процентов подмети — У нас с тобой широкие пути. До свиданья, бабушка, Не горюй и не грусти, Перед тобой широкие пути.

Деревенский поэт-лирик: «Слеза колхозная»

Скатилась укрупненная слеза В колхозный переполненный амбар. Твои, твои лучистые глаза Для комбайнера ярче всяких фар. Мою любовь в округе каждый знает, Звезда на новой кофточке у ей. Девчата где-то песни распевают, Имеют, стал-быть, много трудодней. Март 1954

СНОВА В ТУРГРАДЕ

Городок за озером вдали, И леса торжественно стоят. Хорошо, что снова мы пришли В знаменитый песнями Турград. И не только песнями, друзья! До сих пор забыть я не могу, Как трудилась дружная семья Вот на этом самом берегу. И опять знакомый уголок. Над лесной поляной реет флаг. Где б еще тебя я встретить мог, Мой товарищ, ленинец, земляк? Но, конечно, это не конец Нашей дружбе, крепкой с давних пор. Эй, дружок, подкинь еще дровец! Разгорайся ярче, наш костер! Всю бы жизнь я здесь прожить готов, Чтобы вечно были мне видны Синева задумчивых лесов, Голубой простор моей страны. 17 ноября 1954

Ю. КИМУ

Говорим: поэт. Представляете — Пушкин. Великий такой. Немного курчавый. В Михайловской роще стоит на опушке И смотрит вдаль величаво. Правильно. Был товарищ такой. Девятнадцатый век. Начало. И все поэты вокруг него — Как лодочки у причала. Был Маяковский. Так. Хорошо. Асеев — тоже неплохо. Тихонов. Уткин. Межиров пришел. Стоп, стоп! Тут другая эпоха. Когда отсвистели гражданские пули, Прошляпили знатоки: У нас в Союзе родился Юлий, Не Цезарь — а все же Ким. Сейчас девятнадцатая весна Греет ему глаза. Сидит молодой поэт у окна И видит такой пейзаж: Косой забор. Дальше — лужи. Еще подальше — завод. Весна, разумеется. Время под ужин. Наш пятьдесят пятый год. И вот, услаждая поэта взор, Пишет его рука: «Весна набрела на косой забор, Пробравшись по ручейкам. Стекает вода с забора того, Журчит, не умолкает…» Да слушай, поэт, душа с нее вон — Да пусть себе стекает! А вот завхозу мало забот, Что вор запчасти уносит. И очень плохо, что тот забор Стоит не прямо, а косо. И очень плохо, что, обожая розы, Афоризмы и философские разговоры, Мы не хотим помочь ста завхозам Починить сотню заборов. Стишок писануть в дневничок Наташе Может каждый, извиняюсь, дурак. А в настоящей работе не скажешь: Я маленький — чур-чура! Рабочий работает. Повар варит. Кондуктор рвет билет. А чем занимаетесь вы, товарищ? — А я… я поэт! Старо, дорогой. И тема стара. Никакие мы не певцы. Хочу, чтоб поэт выдавал на-гора Гигантской работы слова-образцы. Чтоб приходили к его словам, Как за советом в обком. За это борюсь. И предлагаю вам Бороться. Делом. Стихом. 1955

БОЛЬШОЙ ФОНАРЬ

Мы возвращались с работы поздно, Темно на улице, хоть кричи. Нам освещали дорогу звезды С предельной мощностью в полсвечи. Мы к коменданту приходим однажды: — Иван Иваныч, на нас посмотри! Долго ли будет ставить каждый Сугубо личные фонари? Дал нам примочку Иван Иваныч, Сказал: «Не будет темно, как встарь!» Вот и повесил он, глядя на ночь, Назло всем звездам большой фонарь. Радости нашей куда деваться? Но одного не могли мы учесть: Как же нам с девушками встречаться При средней мощности в сто свечей? Был комендант наш чуть-чуть поэтом И сам догадался, что надо уже Снять тот фонарь и сказать при этом: — Любовь, конечно, требует жертв. Снова идем мы с гулянья поздно, Успеть бы выспаться до зари, И не понять этим синим звездам, Зачем нам старые фонари. Февраль 1958

ВАЛЯБА

Я сам не знаю страну Китая. Я знаю Сретенку, а это не Китай. Так не грусти же ты, Валяба, по Китаю, Не тереби свое китайское кольцо. В Китае сейчас, наверно, Без вас грустят безмерно Десяток косоглазых Китайских молодцов. Я не инструктор и не конструктор, Меня не выбрали в Московский горсовет, Но, может, ты на это дело глянешь просто — Ведь мы простые люди, черт, в конце концов! Мы будем по субботам Опять бежать с работы И будем пить коньяк со Шляпцевым, А также с Лабунцом. Валяба, Валяба, не уезжай в Китай. Валяба, Валяба, ты сердце мне отдай, А после будет поздно — дни уходят навсегда. Валябочка, Валяба, уйдут твои года. Ноябрь 1959

АЛАМЕДИН

Под солнцем юга, около Тянь-Шаня, В горах Киргизии Аламедин течет. То шумен он, то снова тихим станет, Но никогда шуметь не устает. В Аламедине солнце не заходит, С Аламедина не уходит снег, Здесь кот ученый по цепи не ходит, Зато приходит снежный человек. В Аламедине есть поля и горы, В Аламедине водка хороша, И престарелой техникой упора Здесь овладеть все лыжники спешат. Аламедин, посмотри, какая база, Она нас вновь готова Принять на свой баланс. 1960