т.2. Проза и драматургия

Кондаков.Да, вера может исцелить меня. Кстати, я не представляю, как можно идти вперед без веры.

Косавец.Однако вы не рискнете утверждать, что у вас не было ошибок?

Кондаков.Ошибок? Глупый совершает одни и те же ошибки. Умный совершает новые. Послушайте, я все-таки хочу вернуться к своему рассказу… Когда мы приступаем к главному делу жизни, оно часто нам кажется просто эпизодом, очередным назначением, очередной командировкой, очередным опытом или мероприятием. Только время потом покажет: вот главное дело твоей жизни. И пусть после будут замечательные свершения, но, оглядываясь назад, ты всегда будешь вспоминать его, главное дело жизни. Так и я… Оставив чемодан в камере хранения, я ехал из аэропорта на такси и еще не знал, что все вы ждете меня. Что ждет меня и он — Иван Адамович Короткевич, больной. Лев Михайлович, вы помните тот день?

Косавец.Кому же, как не мне, помнить?

Чуприкова.А я ждала вас в кабинете, думала, что вы зайдете сначала ко мне, как и положено… но потом пошла сама в ординаторскую. Интересно было на вас взглянуть. Не каждый день в нашу больницу приезжают новые врачи, тем более — кандидаты наук.

Кондаков.Значит, мы были втроем…

Лариса.Была и я, между прочим.

Кондаков.Извините, Лариса.

Лариса.Ничего, я привыкла.

Кондаков.У вас, Лев Михайлович, кажется, был в это время на приеме больной?

Косавец.Был. Очередной алкоголик. Алкоголики мои, цветики степные…

* * *

^{Ординаторская. Косавец и Сысоев.}

Косавец.Хороший мой, а вы не нарушаете мои инструкции? Не… позволяли? Только честно?

Сысоев.Помилуй Бог, Лев Михайлович! Пивной ларек обхожу, чтоб не было, как раньше: головка бо-бо, денежки тю-тю. Вот поставьте, Лев Михайлович, стакан водки передо мной и скажите: «Или выпьешь стакан, Сысоев, или я тебя расстреляю». Ну вот только вместо расстрела выпью. С отвращением.

Косавец.Хороший мой, а спите спокойно?

Сысоев.Сны снятся.

Косавец.Сны всем снятся.

Сысоев.Вот как проснусь — хуже. Замечаю чтение своих мыслей, слежку и провокации.

Косавец.С чьей стороны?

Сысоев.Со всех сторон. Понимаю про себя, что меня готовят к работе в контрразведке, подсказывают путь к этому мастерству. Стал походку свою менять.

Косавец.Это для чего?

Сысоев.Чтоб враг не узнал.

Косавец.Хороший мой Сысоев, вы по профессии — сварщик?

Сысоев.Пятого разряда.

^{Дверь в ординаторскую открылась, вошел Кондаков.}

Кондаков.Не помешаю?

Косавец.Вы ко мне?

Кондаков.Да.

Косавец.Минутку. (Сысоеву.)Что вы принимаете?

Сысоев.Два кубика гипроксина уже принял… и эти… заграничные таблетки… в такой коробочке. Укол раз в неделю по средам.

Косавец.Все в порядке, хороший мой. Значит, принимайте и дальше, а через неделю — ко мне. Если будет ухудшение — приходите раньше. На работе все нормально?

Сысоев.Работаю. Только вот будто кто-то за спиной стоит…

Косавец.В таком случае, хороший мой, приходите ко мне послезавтра. Я найду время, и мы с вами займемся… фундаментально.

Сысоев.Как скажете. (Ушел, подозрительно покосившись на Кондакова.)

Косавец.Слушаю вас. На что-нибудь жалуетесь?

Кондаков.На судьбу разве что…

Косавец.Хороший мой, на судьбу жаловаться бессмысленно. У каждого она своя. Ну, поведайте мне о своих конкретных огорчениях… Только сначала заполним карточку. Фамилия?

Кондаков.Кондаков Рем Степанович.

Косавец.Возраст?

Кондаков.Тридцать шесть.

Косавец.В вытрезвителе бываете частенько?

Кондаков.Не бывал.

Косавец.Ну а если честно, хороший мой?

Кондаков.Честно — ни разу не был. Вот в психбольнице — приходилось.

Косавец.А я что-то вас не помню. Кондаков… Кондаков? Рем Степанович? Ну, слушайте, вы шутник! Садитесь! Вернее — раздевайтесь! Я очень рад! Как хорошо, что вы приехали! У меня насчет вас есть далеко идущие планы. Господи, я и не представился. Косавец Лев Михайлович, кандидат, заведую отделением. Так что вместе будем трудиться.

Кондаков.Спасибо за прием, Лев Михайлович!

Косавец.Разве это прием! Прием организуем. Ну, вы меня разыграли здорово!

Кондаков.Не желал. Лев Михайлович, а разве я похож на больного? Хабитус? Глаза? Речь?

Косавец.Есть такой старый, кажется, даже дореволюционный врачебный анекдот, но очень верный. Врач, задерганный за целый день, сидит, пишет. Входит мужик. «Доктор…» Врач ему: «Раздевайтесь». Мужик: «Доктор, я….» Врач: «Раздевайтесь, вам сказано!» Мужик разделся. Наконец врач оторвался от бумаг и поднял на него глаза: «Так, что у вас?» — «Доктор, я в больницу дрова привез».

Кондаков.Ну, будем считать, что я мужик, который привез дрова. Больных много?

Косавец.Нет. В основном — алкоголики мои, цветики степные.

Кондаков.Есть тяжелые?

Косавец.Есть уникальные.

^{Вошла Лариса.}

Лариса.Здравствуйте. Это вам, доктор. (Протянула Кондакову халат.)Завтра будет крахмальный, как положено.

Кондаков.Кондаков Рем Степанович.

Лариса.А у нас тут слух был — старый приедет.

Косавец.Лариса, как там Максаков?

Лариса.Спит.

Косавец.Хорошо. Вы свободны.

^{Лариса ушла.}

Персонал у нас хороший. Вообще у нас тут все по-семейному. Хороший город, хорошая больница. Вы на стены не смотрите, у нас и в коридоре течет. Наша шефиня Лидия Николаевна — депутат горсовета и не сегодня завтра пробьет новое здание. Она баба пробивная. А больные… обычные. Вот Максаков. Шизофрения. Поступил к нам недавно, трех месяцев нет. Аутизм, как всегда, разорванность мышления. Ничего существенного пока не предпринимали. Общие процедуры. Ну, лежит у нас и Короткевич Иван Адамович, двадцать седьмого года рождения… Я слышал, вы с Марковским работали?