Та-Ро

– ...

Даниил хорошо понимал, что девочка просто не взяла себя в руки. Для него, пережившего тысячи переходов и обновлений, это было яснее ясного. Глупышка действовала нерасчетливо, импульсивно. Вон, каких дров успела наломать. Через малое время опомнится. Вспыхивать как порох воину не положено. Всему виной проснувшаяся сила. Пьянит почище деревенского мордовского семидесяти градусного самогона... От употребления которого валятся даже комбайнеры и директора колхозов.

Осведомился меланхолично.

– Ли, у нас есть время? Час-два.

– А что?

Перешел на другой регистр. Обжег взглядом. Подарил плотоядную улыбочку.

– Да так... Соскучился.

Иногда он думал, что сумел бы совратить и святую. И гордился своими способностями чрезвычайно. Ли ответила тихо.

– Нет.

Приговор обжалованию не подлежал. В данную минуту, во всяком случае. Перед Даниилом точно стенку опустили. Пуленепробиваемую. Что ж. По крайней мере, начало положено. Имел место неплохой самоконтроль. А все остальное проснется следом.

– Ли...

Позвал он негромко и нежно.

– Душа моя. Ты главное. Помни это.

Зябко повела плечами. Нахохлилась. Вдруг опять вспомнила, (взгляд упал) про его окровавленные бинты, спросила.

– Почему перевязанный? Что случилось?

Даниил ответил не сразу. Поднялся, приблизился. Заглянул сверху вниз в фиолетовые зеркала. Не каждый раз можно отразиться в глазах своей судьбы.

– Срезал татуировку. Теперь я твой.

Посмотрела пристально, удивленно. Покачала головой.

– Разве ты больше не любишь эту девочку?

– Ее любил Даниил. Мальчик из Несебра. А не я.

– ...

В баре сменили диск. Клаус Майне хрипловато и проникновенно запел о ветре перемен. Даниил не воспринимал творчество "Скорпов", мог с удовольствием выслушать максимум три-четыре медленных баллады. Эта, впрочем, ему нравилась. Мелодия вплыла на балкон, обняла и сблизила. Даниил и не заметил, как начал тихонько насвистывать. Ли прислонилась к нему. Вздохнула. Он почувствовал, что бронированные створки невидимой перегородки между ними медленно поднимаются. И не ошибся. Ли прижалась плотнее, обвила руками талию, забралась ледяными пальцами под черную футболку.

– Какой горячий...

Ткнулась лицом в грудь. Вздохнула, прошептала непоследовательно.

– Возьми меня. Возьми меня, пожалуйста. И... не надо никаких презервативов. Я не могу иметь детей. Это раз.

Он медлить не стал, не то опять передумает, поднял ее, внес в комнату. Ли продолжала сбивчиво объяснять.

– У меня никого не было никогда, кроме мужа и... Стыд какой! Я тебе говорю такое... Знаешь, как в пошлой песенке про то, что каждый кто не первый, тот второй. Как глупо. Да!!! Глупо! Не смей смеяться! Ну, почему ты смеешься?

– От счастья.

Она не слушала.

– И я здорова, я знаю. Проверялась. Это два. И мне только жаль, что я ничего не умею. Потому, что... Это, наверно, самое главное. Я ужасно боюсь разочаровать тебя! Да!

Он положил ее на покрывало. Потребовал гнусно и весело.

– Проси.

– Что?

– Проси. Я хочу услышать ЭТО еще раз. Проси.

– Даниил, пожалуйста. Возьми меня.

Через малое время, она кричала, царапалась, плакала. Билась под ним. Снова и снова скрученная в сладкой судороге. То умоляла жалобно и тонко: "Еще, еще, еще!" То требовала. "Ну! Давай! Давай же! Сильнее! Еще сильнее!" Соседи слева дипломатично включили на полную громкость телевизор. Соседи справа ушли из номера. Как еще полицию не вызвали! Даниил доводил Ли до заветной вершины снова и снова. Сейчас она была с ним. Она хотела его. И эгоистично, торопливо, жадно пила бокал за бокалом все удовольствие, которое ей доставляли его талант, щедрость и опыт.

– Даня!

– Да?

– А ты?

Спросила она, наконец, сытым, сонным голосом существа довольного жизнью, собою и моментом. Герой хмыкнул недоверчиво.

– Что я?

Облизнул пересохшие губы. Положительно, мир полон сюрпризов. Минуту назад он готов был побиться об заклад сам с собой, что его обожаемая пуританка не поинтересуется подобной "мелочью". Хорошо еще не заключил пари со своим внутренним "Я", пришлось бы расплачиваться! А кто его знает, подлое подсознание. Запросило бы вовсе чушь несусветную. Пришлось бы исполнять. Долг чести, видите ли. Надо. Он трепался мысленно сам с собой, пока Ли не положила ладонь на плоскую дощечку живота своего мужчины. Потому, что внутренний голос, захлебнувшись восторгом, смолк. Не ожидал, парень? Мимолетно удивился, какими горячими стали ее пальцы. Не зря старался?

– Даня. Так неправильно. Ты ведь не... расслабился?

Слово "кончил" она произнести вслух не решилась. Потерлась носом о его грудь, слизнула языком каплю пота со смуглой кожи. Дальше - больше, верх неприличия, притянула одну его руку к себе, зажала ладонь бедрами. Пробормотала сладким голосом.

– Мне так хорошо...

Даниил игриво пошевелил пальцами. Ли отозвалась на ласку. Выгнула спинку, зажмурилась. Мурлыкнула. Вдруг отстранилась, села, отвела взгляд. Прошептала смущенно.

– Хочу попробовать. Сделать. Я никогда, никогда... Ты только не... Ладно? Скажи если что совсем не так...

Он сдержал вопли протеста. Свернул невысказанным словам шеи, как куренкам. Момент того стоил. Его принцесса собралась... Не может быть! Конечно техники у нее не было никакой. Но Даниил завелся мгновенно. Ее губы были такими нежными и горячими. А напряженный, изгибающийся язычок - жадным. Вот отвлеклась, перевела дыхание, спросила с толикой лукавства.

– Я все делаю правильно? Господин учитель?

– Не вполне. Но это не важно.

– А что важно?

– Твое желание.

Длинного урока не получилось... Даниил извернулся, вырвался, и кончил через минуту бешеной скачки на трепещущем, горячем теле любимой женщины. Слитный, общий восторг подхватил их души.

– Даня! Даня! Даня!!! Да-а-а-ня!

Он еще не вполне вернулся обратно, из сияющей радости, омывающей сознание. Не без труда уловил последние слова. Ли щебетала уже минуту. Или больше? До чего же непростительно болтливы бывают даже лучшие из женщин.

– Я совершенно счастлива. Это была очень правильная идея.

– Какая?

Переспросил совершенно ошалевший Даниил.

– Провести последние часы... так.

– Почему последние?

Она удивилась.

– А ты думаешь иначе?

Даниил сцепил челюсти, ругаться не стал. Предложил почти спокойно.

– Айда отсюда. Поговорим на воздухе.

Оттолкнулся рукой, взвился, как игрушка на пружинке из коробочки, перелетел через девушку. Сгреб с пола свои расшвырянные вещи. Ли смотрела на него с постели. Растрепанная и смущенная.