Та-Ро

– Спасибо.

Ли бережно приняла парчовый прямоугольник. Аккуратно сложила. Повторила еще раз.

– Спасибо.

– С любовью вышито. Может и сгодится.

Снова два взгляда соединились.

– В моем городе правит крир.

Рука княгини, протянутая к чашке, на мгновение застыла.

– В твоем городе правит чудовище, дорогая.

– Вот и я говорю, крир.

– Пусть так. Будешь пить холодный чай, или велеть принести нового, горячего?

* * *

Ли не могла оценить всей меры своей бестактности. Даниил, провожающий ее на подвиг - иди и покажи им всем, раз уж тебе неймется... Много чего важного поведал, объяснил. Старался. Но всего не предусмотришь. Увы. Легко ЕМУ было, почти с небес советовать. Вновь рожденный дракон поторопился уйти...

– Иного варианта нет. Моя связь с этой основой непрочна. Останусь - кранты.

– Звездец.

– Можно и так сказать. Не знаю.

ОН пожал плечами - сильный и счастливый, мгновенно отдалившийся на невозможное количество парсеков. Плотно увязнувший в эгоизме чудом спасенного страдальца.

– Не знаю. Познать себя, а иначе я не смогу путешествовать. Это процесс не короткий. Прости.

Сердце у Ли ухнуло, точно в яму. Вот и все. Ступай девочка... А ведь надеялась, до последнего надеялась. Наивная идиотка.

– Я заброшу тебя в твой мир. Спасай Город. Круши врагов. Имеешь право.

– Спасибо.

– Сердишься?

– Ни капли.

И ведь - в самом деле ушел. На прощание - чмокнул в щечку. Гад чешуйчатый!!! Ли негодовала и бесилась первый месяц. Особенно обидно показалось, что даже присниться ОН не сможет.

– Прости, но....

– Избавь от объяснений, ради Бога. Я поняла.

* * *

Она вела бесконечные внутренние диалоги с ушедшим другом. С покинувшей ее любовью. Она все себе объяснила сама. И приняла ЕГО выбор. Но не душой - рассудком.

– Ты такая свинья, Даня!

– Знаю.

Часто снился Кот. Романом, или Романистом, она теперь называть его не могла. Ложился рядом, мурлыкал. Изредка отвечал на вопросы. От его присутствия, пусть и нереального, на душе становилось теплее.

* * *

– Зима!

– Да?

– Ты прекрасна, как сказка. Просто слезы восторга на глаза наворачиваются. Скажи, это очень трудно?

– Быть такой привлекательной?

– Да.

– Дурочку, размазню, истеричку или обычную бабу такая внешность убила бы. Красота это оружие, обоюдоострое. Можно не просто порезаться, знаешь ли. Но я буду лицемерить, если не скажу главного. Быть красивой - здорово!

– Выгодно.

– И очень-очень очень приятно. Во многих смыслах. Честное слово.

– А муж?

На холеное личико Зимы набежала тень.

– Муж ревнует. Увы. Ему не достает уверенности в себе. Силы. Наш брак - голый расчет, с моей стороны. Россы для меня - единственные близкие. И я помогу. Я нужна. Здесь и сейчас. Знаешь, у нас перестают запирать двери. Так было при отце Димитрия. Так будет и при мне. На улицах спокойно. Торговля оживилась. Со Степью заключили мир. Особенный.

Ли слышала эту невероятную историю. Как новоявленная супруга правителя послала вызов на поединок трем степным царям. Одновременно. И победила честно, мощно, красиво. А Степь силу чтит. Мир провозгласили очень выгодный.

– Княжеский суд вернул популярность. Дел невпроворот накопилось. Не жалуюсь. Справимся. Тут уже шушукаются, что правит баба. Но...

Она помедлила. Продолжила твердо.

– Плевать. Пусть скрипят. Дмитрий у меня вот где.

Сделала вид, что слушает жужжащую в кулачке муху. Ли расхохоталась.

– Чай совсем остыл.

Серьезно заметила княгиня.

– Невежливо то как. Гостью пойлом потчевать.

Россы уважали кипяток.

* * *

Иногда выбранный для беседы язык определяет стиль изложения. Попробуйте рассказать пошлый анекдот на классическом романском, или даже изложите его по-латыньски. Знаете, что услышите? Милую, капельку неприличную историю. Другой вариант: переведите на росский небольшой кусочек настоящего эротического текста. Письмо соскучившегося в разлуке мужа к жене, например. Чтобы уж не лезть в поэтические дебри. Что получится? Ни фига, вообще. Две сотни глаголов, описывающих тонкости любовной игры, никак не заменишь десятью матерными выражениями и еще десятью чисто лекарскими словами. Они и звучат то противно. Почему россы выбрали грубые названия детородных органов для самой грязной ругани? Ли старалась и не могла понять. Безусловно, мат был полон примитивной энергии. И очень легко приходил на язык, особенно в некоторых случаях. Но все же, все же - как это странно, избрать физический аспект любви для обозначения самых ужасных оскорблений. Глупо же. (Ли была полна желания изучить здешний вариант росской речи. Не так уж и сильно отличающейся от языка ее второго детства. Просила княгиню обращаться к ней исключительно по-росски. С каждым днем говорить становилось все легче.) Когда Ли и Зима переходили на романский, враз преисполнялись важности, речь обрастала округлыми вежливыми выражениями, наполнялась цитатами из классических стихов. Стоило только завести разговор на росском, и шелуха цивилизации улетала прочь, сдутая невидимым ветром. А грубые слова сами собой вползали в беседу.

– Россы и Степь поддержат тебя. Обещаю. Валяй, свергай врага. Чудовище он там, или нет, сама разберешься. Напяливай корону. Потом посольствами меняться будем. А вот войско дать не смогу. Опять зашевелились свеи с алийцами. Как бы не полезли по осени. Купцы франские, мне много чего интересного порассказали. Так что мы с князем, готовимся. Не взыщи.

– У меня есть деньги.

– Много?

Ли кивнула. Чем-чем, а деньгами милый друг обеспечил ее старательно. Не одна тонна золота ждала своего часа. Спасибо ЕМУ огромное.

– Это меняет дело. Можно завербовать хоть две армии, в Степи. Было бы - чем платить.

Ли скривилась, точно кислого кваса хлебнула.

– Мне не нужны наемные бандиты.

– Морока с тобой. А кого ж тогда? Личную гвардию?

– Именно.

Зима прикусила алую губу, потерла белым пальчиком переносицу.

– Ну, ты даешь, дорогая. Я что, ромских солдат, как грибы выращиваю? У меня со своей гвардией проблемы. Прости.

Тяжело вздохнула. Добавила.

– Ну, вот что мы сделаем. Сходим завтра в храм.

– Я не суеверна.

– Прости грешницу, Господи. Ибо не ведает, что мелет. Сходим в храм, говорю. С отцом моим духовным посоветуемся. Ума - палата. Глядишь, подбросит мыслишку какую. Человек он редкий. Мудрый. Немного жестковат. Что есть, то есть. Ну да - не пряник.

– Как зовут его?

– Отец Филарет.

* * *

– Здравствуй, отче!

– Княгиня и принцесса в гостях у скромного слуги Божия. Велика честь.

Сварливо и пасмурно встретил их невысокий человек в простой темной рясе. Порыжевшее от времени одеяние, с пообтрепавшимся подолом, подпоясанное простеньким (как у захудалого мастерового) веревочным ремешком. Жиденькая бороденка. Знак Бога на груди, вырезанный из дерева, подвешенный на алую тесемку. Принцесса видела такие у нескольких дружинников. Возможно самых верующих. Весь народ предпочитал медные и серебряные цепочки. Знать щеголяла золотыми. Россичи, вообще любили пышность. Одежда мужчин была яркой и безвкусной. Малиновые шапки, зеленые шаровары, желтые рубахи - далеко не самое скромное сочетание. Встречались наряды и позаковыристее. Пестротой росская толпа ошеломляла. Поэтому, насмотревшись на одежду бояр и горожан, в первое мгновение Ли была готова посчитать вид пастыря театральным. Ах, так? Сдвинула брови. Показным смирением нас не впечатлишь!

Монах осенил знаком княгиню, повернулся к принцессе. Взгляд не ударил, не обшарил, не прилип - мягко и тепло накрыл. Такого с Ли не случалось никогда. Она умолкла внутренне! Мысли соприкоснулись, на девушку повеяло благостной, светлой Силой. К ней хотелось прильнуть. И... заплакать.

– Бедное чадо.

Сотворил знак, допустил к целованию своей мозолистой (отец Филарет был происхождения самого скромного - из крестьян) руки.

– Досталось тебе...

Зима смотрела на них слегка ревниво. Она еще и слова не успела молвить, объяснить - кого привела к духовнику, да почему. Ан и не понадобилось никаких речей! Эта заморская гордячка, с наглым носом и вздернутым чуть не к небу подбородком, опустилась на колени, уткнулась лицом в подол рясы священника и? Рыдает?

– Крепись, дитя. Ты, и только ты.

Зима скрестила ручки на груди, откинулась к бревенчатой стеночке, прислонилась. Прикусила губу. Как бы лишнего не ляпнуть. Замашки у нее уже стали княжескими. Смирение с трудом давалось. Чтоб внимание мужчины, а отца Филарета не смотря ни на какие обеты, она причисляла к мужчинам... Чтоб внимание умного и сильного мужчины целиком переключилось на кого-либо еще в ее присутствии? Моря горят, леса текут, мышка в камне утонула! Этой парочке сейчас было абсолютно не до нее! Ведут себя, как старые знакомые. Можно подумать, что отец Филарет духовник этой носатой умницы. Ли подняла зареванное лицо. Покачала головой.