"Та самая Аннушка". Часть вторая: "Это ничего не значит"

Я ожидал, что Аннушка схватится за пистолет, но она за ним даже не потянулась. Вместо этого крутнула перед собой руками, отчего все звуки заглохли, солнце погасло, накатил лютый холод и туман — и тут же всё вернулось как было. Кроме караванщиков и Мирона. Машины, дорога, я, Донка, Аннушка, мёртвая девчонка — а их нет.

— Ох, — выдохнула, оседая на трясущихся ногах, Донка, — я чуть не описалась. Разве так можно? Думала, нам конец.

— Если б меня было легко убить, — фыркнула Аннушка, — кто-нибудь давно бы это сделал. Ты поспешил, солдат, всё было под контролем.

— Разумеется, — кивнул я. — А как же. Непременно.

— Сходи, успокой беженцев. Выстрел их мог напугать.

Я закинул оружие за спину, поднял костыли и заковылял к машинам. Из вахтовки и автобусов происходящее в голове колонны не видно, так что среди пассажиров царит тихая паника.

— И снова здравствуйте, — сказал я, постучав костылём в окно. — Вылезайте, есть новости.

* * *

Больше всего беженцев взволновало не то, что их обманули, что везли в рабство или на смерть, а то, что им вернули святыни. Их главный чуть не рыдал, обнимаясь с замшелым древним сундуком, который мы нашли в багажнике «лендкрузера». Я не стал просить его открыть, хотя, признаюсь, было любопытно. Золоту они обрадовались куда меньше, впрочем, его и немного было. Остальное барахло растащили женщины, суетливо разбирая, где чьё.

— Что дальше? — спросил я у Аннушки.

— Давайте похороним девочку, — сказала Донка. — Она не виновата, что её посадили на гранж. Даже если бы Мирон не заставил перенапрячься, всё равно бы долго не протянула. Эти, гранжевые, сгорают, как свечки.

На костылях из меня могильщик никакой, но немногочисленные мужчины беженцев справились сами. Среди них нашлось трое, умеющих управлять машинами, так что женщин и детей загнали обратно в вахтовку и два автобуса. Я сел за руль «лендкрузера», благо он на «автомате» — две педали, справлюсь. Рядом со мной устроилась Донка.

— Остальные бросим тут, — деловито распоряжается Аннушка. — Я поеду на Алинкиной, её я никому не доверю. Не дай бог поцарапаете! Донка доведёт до Терминала, там встретимся. Пить ей не давай, в остальном слушайся, она глойти опытная. Будешь потом хвастаться, что водил караваны по Дороге!

— Кому хвастаться-то?

— Не знаю. Бабе какой-нибудь. Будет же у тебя когда-нибудь баба? Кто-нибудь да позарится, мир не без добрых женщин. А если нет — вон, у тебя три автобуса ничейных, многие уже с детьми, вообще ничего делать не надо.

— Детей себе я предпочёл бы делать сам, — мрачно ответил я. — Тут весь смысл в процессе.

— Ну, как знаешь. Постарайтесь не заблудиться, не потеряться и не вляпаться в какое-нибудь говно. Или хотя бы не очень глубоко в него лезьте. Всё, я погнала, с вами тащиться скучно.

Взревел мотор, ретро-кар шлифанул колёсами по песку, рванул к горизонту и почти сразу исчез. На Дорогу, надо полагать, ушёл.

— Что мне надо делать? — спросил я старуху. — Никогда не водил караваны.

— Почти ничего, — вздохнула та, — рули, куда скажу. Остальное на мне. Ох, бедненькая я, старенькая, усталенькая, тре-е-езвенькая…

— Заводимся, — сказал я в рацию. — Ехать за мной, соблюдать дистанцию, не отставать. Все услышали, приём?

Подождал, пока откликнутся вахтовка и автобусы, включил на коробке «драйв», вывернул руль, выезжая с обочины и покатился вперёд.

— Чуть быстрее давай, — сказала Донка. — Надо хотя бы километров шестьдесят в час набрать, так переходы легче. Но сильно тоже не разгоняйся, мало ли какие сюрпризы. Так и держи шестьдесят-семьдесят, самая нормальная скорость.

— И когда переход? Мне бы подготовиться…

— Ты что, совсем дикий?

— Абсолютно.

— Ладно, учись, пока старая Донка жива. Смотри, срезов в Мультиверсуме как бы дофига, значит, теоретически, из одной точки в другую можно попасть бесконечным числом путей. Самый короткий — просто тупо переть по Дороге. Но это надо до хрена энергии или здоровья, иначе будешь еле колупаться и сдохнешь раньше, чем доберёшься. Поэтому все идут «зигзагами», чередуя срезы с Дорогой. Понятно?

— Не, вообще непонятно. Как двигаясь по одному миру, можно добраться в другой?

— Блин, как бы тебе объяснить-то… Ну, типа, считается, что все дороги всех миров — это проекция одной Дороги. И если ты знаешь направление, то в целом пофиг, едешь ты в срезе или между. Лишь бы в правильную сторону.

— И как узнать, какая правильная?

— Тебе? Никак. Для этого нужны либо глойти, либо всякие древние странные хренюшки — маячки, резонаторы, локаторы, прочая чушь. Раньше была всякая техника, которая работала вместо нас. Большое движение было, даже дирижабли между миров летали, хотя это совсем давно. Теперь всё стухло, а глойти остались.

— Как-то не укладывается в голове, — пожаловался я. — Сложно вообразить.

— Ну и забей, — отмахнулась бабка. — Суть в том, что я вижу направление. Нам туда, — она махнула рукой вперёд. — Пока дорога тут идёт в нужную сторону, мы едем по ней и не паримся. Движемся тут и движемся вообще. Мотор работает, я отдыхаю. А если шоссе свернёт, то мы уйдём на Дорогу и будем ехать по ней. Теперь уже я усираюсь, потому что на одном моторе там хрен уедешь. И так пока я не увижу новый кусок в нужную сторону. Тогда мы выскочим и поедем по нему.

— А просто продолжать ехать прямо, когда шоссе свернёт, нельзя? Ну, типа, по целине. Тут местность ровная…

— Не, служивый, это так не работает. Потому что дорога — это одновременно и Дорога, а целина — это просто земля под колёсами. Нет связи.

— То есть если вообще дорог нет, то туда не попасть?

— Я, блин, хрен его знает, — призналась Донка, — я просто караваны вожу. Может, нельзя, а может, как-то можно. Я среза без дорог не видала ни разу, но мало ли чего я не видала. Я вообще большую часть времени пьяная или упоротая была раньше. Эх, хорошие были времена…

— Не ной, дальше рассказывай.

— В общем, путей в нужную сторону один чёрт дофигища, и все бы катались, ни разу не встретившись, но есть нюансы. Во-первых, как ты, надеюсь, догадался, удобнее всего ехать там, где есть длинные прямые трассы в подходящих направлениях. Во-вторых, желательно, чтобы они были более-менее в приличном состоянии. В-третьих, чтобы никто там не жил, иначе сразу шлагбаумов навтыкают.

— Серьёзно?

— Прикинь, есть такие места, которые не то чтобы совсем не объехать, но очень большой крюк выходит. Хрен его знает, почему. В то болото, где Мирон вас подобрал, думаешь, от хорошей жизни ныряют? Не, просто точка такая. Однажды дорогу там совсем размоет, придётся-таки искать объезды, но пока проще мокнуть. Так вот, встречаются такие же узости в населённых срезах. Мало, но есть. И что первым делом аборигены делают? Натурально, вводят сбор за проезд. Все ругаются, но платят, потому что объезжать дороже. Вот так-то.