"Та самая Аннушка", третий том, часть первая: "Гонка за временем"

— И что теперь?

— Да ничего, наверное. В конце концов, я ей не нянька. Сама ушла, сама вернётся.

— Или не вернётся?

— Или так. Чёрта ей в нашей компании, если вдуматься? Может быть, у неё другие планы на остаток жизни. Зато наши планы на вечер снова актуальны. Разве ты не доволен?

— Ну, так-то да, но… Всё-таки не совсем чужая.

— Слушай, а может, станешь тут главным? Им всё равно, за кем гуськом топать, забавно покрякивая, а ты такой весь заботливый. Лично меня они бесят неимоверно.

— Нет-нет, — замахал руками я, — у меня нету нужной харизмы. Пойдём лучше в комнату, примем душ и реализуем вечерние планы.

Душ занят. В нём моется Сашка. Она, как обычный ребёнок, пачкается, потеет и ходит в туалет. У неё с собой рюкзачок с трусиками, носочками и платьицами, есть чемоданчик «приданого», где кеды, джинсы, футболки, курточка и даже заколочки и резиночки для волос. Если бы там нашлись кукла и плюшевый медвежонок, я бы, наверное, впал в панику, но ничего такого, к счастью, нет. Домылась, вытерлась, оделась, вышла, села на стул, сидит.

— Голодная? — спросила её Аннушка.

— Не критично. Но поем, если есть возможность.

— Сходи на кухню, там тебя кто-нибудь покормит. И если, вернувшись, найдёшь дверь закрытой, не ломись, а иди в соседнюю комнату, она будет твоей, пока мы здесь.

— Вы будете заниматься сексом?

— Не твоё дело, — фыркнула Аннушка. — Мала ещё такие вопросы задавать!

* * *

Утром нас встречает делегация: во главе Ирина и Джен, и с ними ещё несколько пар укоризненных синих глаз.

— У тебя ребёнок! — палец Ирки указывает на Аннушку острым, крашеным в чёрный цвет ногтем.

— Дисруптор! — подтверждает Джен.

— Ты смогла родить! — снова Ирина.

— И никому ничего не сказала! — вступили незнакомые, их имён я не знаю.

— И притащила сюда дисруптора!

— Когда мораториум и так еле дышит!

— А сама на Калеба гнала!

— И на Грету!

— Отставить базар, — сказал я веско. Аннушка даже глазом не моргнула и, демонстративно проигнорировав, прошла на кухню за кофе. — Кто вам сказал, что Сашка её дочь?

— Так сама девчонка и сказала, — ответила мне Джен. — Я, говорит, дочь Аннушки и Лёхи, зовут меня Александра, а вы кто такие, и что тут можно съесть? Мы её покормили, конечно, но блин, Лёха, что за нафиг? Я думала, вы с Аннушкой недавно знакомы, а ей сколько? Тринадцать? Четырнадцать?

— Или вы её в ортогонали растили? — спросила Ирина. — Ото всех прятали? Вы понимаете, какой создаёте риск?

— Сашка! — заорал я. — Поди сюда!

Рободевочка невозмутимо вышла из комнаты, подошла и встала рядом, с интересом глядя на собравшихся.

— Ты им сказала, что наша дочь?

— Не говорила.

— Эй, ты сказала, что Аннушкина и Лёхина! — возмутилась Джен.

— Да.

— А чего отпираешься?

— Я не сказала, что дочь.

— Ну не сын же?

— Вы спросили, чья я. Я ответила. Мой ответ был точен. А сейчас, если можно, я бы поела.

— Так она вам дочь или нет? — совсем растерялась Джен.

— А это точно касается кого-то кроме нас с Аннушкой?

— Но, если это дисруптор…

— … то мы разберёмся без сопливых, верно? Эй, белобрысая, это Аннушка вас вытащила из той жопы, куда вы от большого ума залезли, и нашла вам убежище. Ты правда думаешь, что она не знает, что делает?

— Саш, ты же знала, что тебя поймут неправильно? — спросил я её за завтраком.

— Учитывала такую вероятность.

— Тогда зачем?

— Так было смешнее.

Да, чувство юмора у неё явно в мать.

— Эта яичница невкусная, — заявила Сашка громко. — Она пересушена и пересолена. Тому, кто её готовил, следует уточнить рецепт.

— Она ещё и нос воротит! — возмутилась Джен. — Нормальная яичница! Я, вон, жру, и ничего! Нафиг мне никакой рецепт не нужен!

— Не ешь, если не хочешь, — сказал я.

— Мне всё равно. Она съедобна. Просто отметила, — девочка продолжает спокойно есть.

— Ты знала, что завтрак готовила Джен? — спросил я из чистого любопытства.

— Да. В яичнице был её волос.

— То есть ты её специально дразнишь?

— Я всего лишь отметила объективно невысокое качество блюда, вызванное несоблюдением рецептуры и нарушением рекомендуемой кулинарной процедуры.

— Издеваешься, в общем, — кивнул я. — Ну-ну.

Яичница, и правда, пересолена и подгорела. Бывшие корректоры готовят по очереди, прилично с этим справляется один только Сеня.

* * *

Меланта смотрит на нашу робот-девицу долго и пристально, а потом сурово спрашивает:

— Что это такое, и зачем вы притащили его в мой дом?

— Я Александра, — ответила Сашка недовольным тоном. — И я личность.

Она прекрасно интонирует, когда хочет. А когда не хочет, переключается в режим бубнилки.

— Если вы не можете считать мои эмоции, это не значит, что их нет. Если вы не можете мной манипулировать, это не значит, что я не разумна. Кайлитов пугают те, кто им не подвластен, но я не представляю опасности.

— Мне не нравится это существо, — заявила Мать Кайлитов. — Она не человек и плохо воспитана.

— Вы тоже не человек, — парирует Сашка. — Кайлиты не в полной мере относятся к человеческому виду, являясь генетическими конструктами. И вы первая начали обращаться ко мне «это» и в среднем роде. Ваши утверждения обидны и нелогичны. Если я не человек, то не могу быть «плохо воспитана».

— М-да, — шепнула мне Аннушка, — характер у нашей Сашки не сахар.

— Наследственность, — шепнул я в ответ.

Имея набор генов от меня и Аннушки, а также комплект мыслительных паттернов от Алины, огонь-женщина вырастет из этого ребёнка! Ах, да. Не вырастет. Ну и славненько.