"Та самая Аннушка", третий том, часть вторая: "Долгий привал"

— Соболезную, — сказал я.

— Не стоит. Они не умерли. Просто… Неважно. Считай, что их нет.

Оказавшись беспризорницами в чужом городе чужого мира, девчонки ухитрились выжить, хотя стоило им это дорого. Девушка явно не хочет об этом вспоминать. В результате она оказалась втянута в местные разборки и впервые выстрелила в человека. Лирания с детства занималась спортивной стрельбой, однажды навыки пригодились. Нашла, так сказать, себя. Не в том месте, может быть, но так уж вышло.

Девушка совсем молодая, лет двадцать, не старше, но война уже навсегда поселилась в её глазах. Я такие вещи вижу, насмотрелся.

— У Слона тогда как раз ушла из команды Змеямба, его предыдущий снайпер, я попробовалась и получила её место. Хотя он говорит, что мне до неё ещё долго учиться.

— А сестра твоя где?

— Ты, я слышала, был у Дока? Бывшего медика нашего?

— Да, пару раз заезжал по делам.

— Видел Онию?

— Внучку его? Дочь старшего сына? — я вспомнил девочку-школьницу азиатской внешности и только сейчас сообразил, кого мне напоминает Лирания.

— Приёмную, — кивнула та. — Это моя сестра. Не с собой же её таскать по располагам? Её официально удочерили, живёт в семье, учится в школе, я иногда навещаю. Уже зовёт Дока дедом, а его сына Диму — папой.

— Ты довольна?

— Ну… Любой вариант лучше, чем я, поверь. Они хорошие люди, в целом. Док нас с сестрой вытащил тогда из полнейшей жопы. Он всех вытаскивает, человек такой, неравнодушный.

— Да, я заметил. Нам он тоже помог.

— Оньке у них хорошо. Димка с Алькой к ней как к родной. А что она иной раз с трудом припоминает, кто я такая, так оно и к лучшему. Я та ещё сука бешеная.

— Молода ты ещё для «суки бешеной», — засмеялся я. — Так, «сучечка бесючая», не больше.

— Проверять не советую, первый.

— Принято, снайпер.

— А ты, Лёха, чем занимаешься, когда не разминируешь древние артефакты?

— Да так и не скажешь в двух словах… — задумался я. — Встретил Аннушку, влюбился, таскаюсь с ней с тех пор, куда занесёт. Приключенец второго плана, в общем.

— А она?

— Что она?

— Любовь-то у вас взаимная, или так, одни твои страдания?

— Слов «люблю тебя, Лёха» я от неё не слышал. Но надежды не теряю.

— Берёшь упорством и терпением?

— Так уж вышло. Что есть, тем и работаем.

— Ну, счастья в личной жизни тебе тогда.

— Спасибо.

— Не за что. Как я понимаю, мы тут только на прочность её чувства и рассчитываем. Так что моё пожелание более чем искреннее.

— А, ну да, верно. А у тебя как с личной жизнью, снайпер? Или лучше не спрашивать?

— Не спрашивай.

— Почему-то я так и подумал. Ну, может быть, однажды, ты тоже найдёшь кого-то, ради кого стоит жить или сдохнуть.

— Звучит как говно в сиропе, Лёха.

— Кому как, Лирания. Давай уже спать ложиться. Кровати тут пыльные, но мягкие. Или здесь у камина, или, хочешь, в соседнюю комнату иди, там такая же. Мне всё равно, выбирай ты.

— Лягу тут, если ты не против.

— Да на здоровье. Тогда я там. Надеюсь, завтра нас разбудят клаксон «Чёрта» и ругань Аннушки.

Глава 28

Жара и жажда

Воды хватило на три дня. Увы, дожди тут, похоже, редкость. Решил бы, что не бывает вообще, но зачем-то у крыш делали водостоки? Есть плюс — когда мучает жажда, есть меньше хочется, поэтому еда ещё не кончилась.

— Не очень-то спешит к тебе твоя любовь, да? — скрипит пересохшим горлом Лирания, пока мы качаем в подвале рычаг насоса.

Насос тоже скрипит, но толку ноль. Хорошо, что у него есть ручной привод, а не только электрический, плохо, что вода, которую он раньше качал, куда-то делась. Это уже сотый насос или около того. Мы обходим дом за домом, спускаемся в подвалы, надеясь, что где-то сработает. Зачем-то же их тут ставили?

— Наверное, что-то пошло не так, — отвечаю я не менее скрипуче.

— Например, она про тебя забыла. С глаз долой, из сердца вон.

— Не в её стиле. Захотев избавиться, она бы меня нашла, спасла, обругала и выгнала. Аннушка не из тех, кто зассыт поставить в конце точку.

— И где она?

— Скорее, вопрос, где мы.

— Мы в полной жопе, это и так понятно.

— Из жопы есть выход, а тут нет, — возразил я. — Бросай, всё равно даже не булькает. Пойдём дальше.

— Ладно, — Лирания отпустила рычаг. — Твоя версия?

— Какая-нибудь хрень с метрикой, я думаю. Мораториум поломался особенно неудачно, локаль хитровывернуло, теперь хода нет ни к нам, ни от нас. Двери-то так и не отвисли, может, и по Дороге не добраться. Аннушка небось рвёт и мечет.

— Угу, верь в это, если тебе легче.

— А ты что думаешь?

— Думаю, что с насосами мы зря время тратим. Наверное, водоносный слой пересох или ушёл глубже. Тут зелени нет совсем, ты заметил? И жара эта чёртова…

— Да, все деревья мёртвые и трава высохла, — подтвердил я. — Но насосы хоть какой-то шанс.

Жара, и правда, тяжёлая, сухая, выматывающая. Даже в подвале хреново, а уж на улице… Небо за три дня не показало ни облачка. Я хожу в одних штанах, Лирания в импровизированном топике из разорванной рубахи, но всё равно теряем с потом драгоценную влагу.

Следующий подвал тоже ничем не радует — сухая пыль, сухие трубы, влагой даже не пахнет. Насос скрипит и щёлкает, рукоятка ходит почти без сопротивления, не похоже, что шток пытается поднять воду, он мотается вхолостую. Не могут они все быть сломаны, наверное, вода ушла, и скважины пересохли.

К вечеру добираемся до окраины. Последний дом, а дальше как обрезано — пустошь. Сухая, ровная, растрескавшаяся земля без единой травинки. Смутная надежда, что за городом найдётся какой-то водоём или хотя бы перспективное место для рытья колодца, сгорела на солнце вместе со здешней природой.

— Говорят, можно пить свою мочу, — сказала Лирания. — Но я совершенно не хочу писать.

— Сомневаюсь, что это сработает, — ответил я. — Если хочешь, я могу поднапрячься, и…

— Ну уж нет, ещё мне мужики в рот не ссали. Свою ещё туда-сюда. Тем более, что всё равно сдохнем, похоже. Забила на тебя твоя красотка.