Та сторона времени

На борту трехмоторного «мэйфлауэра» могут с удобствами разместиться семь человек, с меньшими удобствами — десять, трое же могут устроить турнир по настольному теннису или строить карточные домики, естественно, при условии, что погода будет идеальной. Такой она сейчас и была. Клод образцово выполнил взлет, после чего во время короткого диалога с башней, а затем с компом, проверявшим условия на всей трассе, набрал запланированную высоту и передал управление автопилоту, не забыв незаметно изменить курс так, чтобы вместо официально указанного в качестве цели полета озера Нью-Сильвер-лейк отклониться на несколько градусов к северу, взяв курс на нашу истинную цель, то есть Южную Дакоту. Феба покинула сумку, лишь только колеса оторвались от взлетной полосы. Первые полчаса она нервно принюхивалась и вертелась по не вызывавшему ее доверия полу. Весь мой багаж мы перенесли из «химеры» в «мэйфлауэр» и теперь занимались его сортировкой. Разобрав два скорострельных «дракона», я почистил их и собрал снова, потом занялся «биффаксом» и «элефантом», хотя относительно их состояния у меня не было никаких сомнений. «Запомните, салаги, — любил говорить сержант Мак-Керн по прозвищу Кашель, — есть огромная разница между „не иметь сомнений" и „быть уверенным". В этом убедится каждый, кто не поверит мне на слово». Клод проверял фонари, тросы, абордажные крюки, а Ник занялся химикалиями — одурманивающими газами, дымовыми шашками, парализаторами, баллонами с кислотой для прожигания отверстий, тюбиками с быстросохнущей пастой для блокировки замков. Закончив первым, я проверил еще три комплекта микропередатчиков, а потом помог поделить снаряжение так, чтобы получилось три не сильно отличавшихся друг от друга комплекта. От пистолета-пулемета я отказался, несмотря на то что он был снабжен лазерным прицелом, взяв вместо него ни разу до сих пор не подводивший меня «биффакс» и превосходный, по крайней мере в некоторых ситуациях, «элефант». Так прошел первый час полета. Клод сел перед экраном компа и занялся просмотром карт. Я приготовил для всех кофе и уселся с Ником за партию в шашки. Мы дважды сыграли вничью, когда Клод позвал нас к экрану.

— Смотрите, — ткнул он большим пальцем. — Это интересующий нас штат. Почти идеально плоский, верно? — Сетка горизонталей подтверждала его слова. Я что-то буркнул. — А теперь смотрите… — Он показал несколько последовательных приближений.

Выглядело это очень эффектно — мы словно падали с головокружительной высоты на юго-восточную оконечность штата. Среди однородной светлой желтизны неожиданно появилась более темная точка и разрослась до коричневого пятнышка. В какой-то момент падение прекратилось, и светло-коричневое пятно заполнило весь экран. Оно имело почти идеальную овальную форму с небольшой впадиной на восточном конце.

— Плоскогорье, — сказал я. — Не удивлюсь, если это именно то, что мы ищем. Оно так и просится, чтобы огородить его забором и, удобно сидя, свесив ноги с обрыва, стеречь свое хозяйство. Но не все обязательно столь же умны, как мы. На всякий случай присмотрись получше. — Я очертил пальцем овал. — Идем, — я толкнул Ника в плечо, — решим, кто из нас лучше играет.

Вскоре к нам присоединился Клод и глупыми советами довел меня до проигрыша. Честно говоря, советы были не такими уж и глупыми, только я поступал вопреки здравому смыслу, чтобы меня не заподозрили в том, что я воспользовался подсказкой. Я просто должен был проиграть. Клод многозначительно фыркнул и вернулся к компу. Мы отстегнули от стены складной стол для электронного бильярда. С обратной его стороны имелась надпись, гарантировавшая работоспособность под водой, на больших высотах и при наклоне под любым углом. Вскоре первый шар, мягко ударившись о край, вкатился в лузу. Я горел желанием продолжить игру, но подошел Клод и бесцеремонно толкнул меня в плечо. Я едва не стукнул его кием.

— Повезло, — сказал он, не обращая внимания на мою разъяренную физиономию. — Это и есть Нитла. Плоскогорье Клемента.

— Откуда ты знаешь?

— Я связался с компьютером на бензоколонке. В региональных компьютерах всегда есть кое-какая информация, которая не попадает в федеральную сеть — так называемые информационные шумы. Например, какие-нибудь жаргонные определения или названия. И это как раз то самое.

— Даже не знаю, как назвать твою проницательность. Что ж, одной проблемой меньше. — Я положил кий на стол. — Когда мы можем пролететь над Нитлой? И с какой высоты можно все отчетливо увидеть?

— Вот в том-то как раз и проблема. Зона над этой возвышенностью закрыта. Это бывшая территория военной базы, и запрет на полеты над ней действует до сих пор. Мы можем лишь облететь вокруг.

— Ну да, как же! Чтобы все запомнили самолет и ждали нас с противотанковым снарядом или сразу сбили на лету, — саркастически сказал я.

— Можешь мне этого не объяснять. Нам остается только лететь дальше по плавной дуге над плоскогорьем Клемента. Сфотографируем что удастся и сколько удастся. Можно еще выяснить, кто выкупил эту территорию и чем он там официально занимается, — предложил Клод.

— Нет. Я не особо разбираюсь в программировании, но знаю, что не так уж сложно добавить в программу несколько операций, которые сообщат кому надо о наших интересах. Не будем рисковать.

— Впрочем, и так у них наверняка камуфляж высшего качества, — добавил Ник.

— Наверное, да, — согласился Клод. — Ладно. Значит, я меняю курс и устанавливаю камеры так, чтобы во время съемки их уже не двигать, а вы не подходите к окнам. На месте будем минут через сорок.

Он вернулся в кресло пилота и взял управление на себя. Я почувствовал, что мы мягко снижаемся. Феба встала и тихо заскулила. Самолет начал плавно разворачиваться вправо. Я навалился животом на бильярд. Когда машина снова выровнялась, Ник помог мне сложить стол и закрепить на стене. Клод показал, где находится аварийный монитор. Таким образом, в нашем распоряжении было четыре камеры и три дисплея. Плоскогорье Клемента появилось с левой стороны от самолета — удивительное творение природы, подобное знаменитой Чертовой Скале. Оно вырастало ни с того ни с сего из простиравшейся вокруг равнины, словно ломтик сваренного вкрутую яйца, разрезанный вдоль продольной оси и лежащий на куске хлеба. Только цвета были другими. На месте желтка возвышался комплекс зданий, окруженный широкой дорогой. Бросив взгляд на экран компа, я проверил размеры Нитлы. Двенадцать на пять километров. Немало. Там наверняка имелась сотня человек охраны или десятка полтора тонн оборудования для выявления незваных гостей. Меня бы больше устроило оборудование. Я приложил глаз к видоискателю камеры. В центре находилось двенадцать сооружений, в том числе четыре больших — ангары или производственные цеха. На орбите этого ядра располагались десятка полтора зданий поменьше, выглядевших как жилые дома. Монитором я не пользовался, хотя мог на нем увидеть в приближении отдельные фрагменты. На это еще будет время, сейчас же мне хотелось составить общее впечатление. На более узком конце яйца находилось низкое строение с плоской крышей, построенное в виде двух соединенных друг с другом квадратов. По краю комплекса я заметил еще шесть зданий, но намного меньших. Самое большое находилось на тупом конце Нитлы, где ее соединяла с внешним миром дорога. Здесь вертикальный обрыв был срезан и уложена насыпь, так что на расстоянии почти в полкилометра дорога плавно поднималась, постепенно достигая уровня в двести тридцать шесть метров, то есть уровень плоскогорья Клемента. Скорее всего, насыпь была сооружена с мыслью о тяжело груженных машинах, вынужденных в будущем, а может быть, и сейчас преодолевать возвышенность. Я успел еще заметить, что стены на видимом краю Нитлы в превосходном состоянии, то есть почти вертикальные и без следов растительности. Я не сомневался, что, кто бы ни был хозяином Нитлы, он заботился о поддержании ее стен в девственном, первозданном виде. Я представил себе, какие это таит возможности даже для не слишком изобретательного инженера — сколько электронных ловушек можно поставить на краях, каким образом можно опутать эти края паутиной термодатчиков, сейсмодатчиков, датчиков запаха, детекторов движения или содержащейся в организме воды. Наверняка имелись и акустические датчики, и детекторы металла, сигнализировавшие о пломбе из амальгамы в зубе. К сети таких датчиков можно подключить несколько сотен маленьких лазеров, окружить территорию предупредительными знаками и спокойно уехать на несколько лет в солнечную Италию. В столь защищенную Нитлу может проскользнуть разве что вирус. Я сосредоточился на строениях в центре, поставив максимальное увеличение, при котором можно было бы разглядеть сгоревшую спичку, но не увидел ни единого признака жизни на дорогах или в окнах.

— У кого-то есть вид на ворота? — спросил я.

— У меня, — ответил Ник, вглядываясь в центр экрана своего дисплея.

— Видишь то же, что и я? — спросил Клод. Наверняка он имел в виду наши небольшие шансы.

— А что, по-твоему, я морду в унитаз засунул? — рявкнул я.

Я знал, что не прав, но он задел мое больное место, из-за чего я мог либо наорать на кого-то, либо удариться головой о крышку стола. Надо было, конечно, сделать последнее. Клод сорвал наушники и швырнул их на пол.

— Раз уж так, то набери немного дерьма и напихай себе в башку, а свои чересчур умные мозги выкини. Тебе кажется, будто ты вместил в себя весь разум человечества! — заорал он. — Ты настолько уверен в себе, что мог бы выпрыгнуть из самолета без парашюта, лишь бы доказать всем, что умеешь летать. От своей самоуверенности ты раздулся бы как воздушный шар и в самом деле приземлился бы целым и невредимым! Чтоб тебе провалиться! К чертям тебя и твою работу!

Он сел в кресло и повернулся к носовому иллюминатору самолета. Феба, вскочившая, когда он начал кричать, подошла и положила морду ему на колени. Клод опустил руку ей на голову и почесал за ухом. Наступила неприятная тишина. Ник вернулся к своему видоискателю.

— Крепость, — неожиданно сказал он.

Я подошел к Клоду и примирительно кашлянул.

— Все нормально, — сказал он. — Не напрягайся. Все равно выдержишь только до первой возможности.

Повернувшись ко мне, он улыбнулся, похлопал Фебу по спине и встал, чтобы пересесть ближе к дисплею. Я уступил ему дорогу и посмотрел на свой экран. Камера уже миновала Нитлу. Я подошел к плитке и заварил кофе. Возбуждение спало. Может, причиной тому была выкуренная сигарета. Начав наливать кофе в чашки, я почувствовал, как центробежная сила отталкивает меня от стола. Пришлось слегка напрячься, чтобы не пролить кофе. Мы возвращались на прежний курс. Я подождал завершения маневра и отнес кофе остальным. Автопилот взял на себя заботу о нашей жизни. Мне же нужно было позаботиться о самочувствии, своем и моих коллег. Я знал один способ, но то количество, которое мы могли выпить на борту самолета, не могло дать надлежащего результата. И не дало.

— Не хочу особо умничать, — заявил я с нарочито важным видом, когда мы закончили просматривать отснятые виды Нитлы, — но я не вижу никакой возможности пробраться в Нитлу по склонам, или краям, как их там ни называй.

— Отсюда вывод, что мы можем туда попасть только через ворота, — подытожил Клод. — И делать вид, что, с точки зрения тамошних обитателей, это не пришло бы нам в голову.

— Угу. Ворота наверняка охраняются еще лучше.

— Наверняка.

— Сам не знаю, зачем я послал Ника на дорогу. Туда наверняка что-нибудь возят, но через систему паролей нам не пробиться, даже если мы выколотим их из водителя. — Я потянулся и самокритично добавил: — Зря теряем время.

— Ну что ты расчувствовался? — холодно бросил Клод. — У нас нет выбора. Остаются только ворота. Подождем удобного случая… — Он наклонился, гася сигарету, и неожиданно замер. — Погоди… — Он задумчиво пошевелил губами. — Сейчас…

Он слегка прищурился и уставился в стену рядом со мной. Я не шевелился, чтобы не спугнуть мысль, зарождавшуюся в голове Клода. Столбик пепла на конце моей сигареты сломался под собственным весом и упал на жалкий тонкий коврик, лежавший на полу дрянного придорожного мотеля со звучным названием «Оазис». Удивительная преданность, поскольку хозяин ни разу с момента покупки не проходился по нему пылесосом. На месте коврика я свернулся бы и пошел куда глаза глядят. Я отважился протянуть руку к пепельнице, и в то же мгновение Клод что-то пробормотал и покачал головой.