Таежный спрут

– Это из какой области?

– Это тренажер, мужик, – ответил «Леопольд». – Ты не бойся, ближе посмотри. Там есть крышечка колодца, она иногда открывается и происходит такая катавасия…

– Скажи уж лучше, дренажер, а не тренажер… – не понимая сути дела, сглупил Туманов и нагнулся…

И вдруг почувствовал, как «Леопольд» уходит прямо. И не просто уходит, а увлекает его за собой! Вернуться поздно, он уже падал. Еще чуток – и вода… «Но ведь это дурь, – мелькнуло в голове, – он не может не понимать, что за такие фокусы я сотру его в порошок. Потому что сильнее!..» Но происходили странные вещи. Едва очутившись в воде, он камнем пошел на дно. Вода не держала! Он понял, что переворачивается. Судорожно нажал на спусковой курок, но был ли выстрел, уже не понял. Скорее нет, иначе его бы отбросило. Тысячи «волшебных пузырьков» подхватили Туманова, завертели. Он превратился в юркий волчок, идущий головой ко дну. Это конец, увы, – подсказал внутренний голос. Но он не разбился о крышку колодца, а продолжал падать. Кончилась вода, пошел космос, потом был какой-то вертикальный, спиралеобразный желоб, по которому он летел, применяя сильнодействующие выражения. Потом был лихой трамплин, удар, еще удар… и полное понимание расхожей фразы: «разлететься песчинками по галактикам»…

Красилина Д.А.

Посмотри на это дело с юмором, предлагал мне мой лучший советчик – внутренний голос, должно полегчать.

Но нет, не получалось. С юмором как раз ничего, но вот с «этим» делом…

Шаги спускающегося охранника затихли. Я осталась один на один (или одна на одна?) с тяжелой вонью. Брезгливо прощупала носком пол: не справляют ли нужду по-крупному? Вроде гладко, не липнет. Продвинувшись по стеночке, припала к вертикальной щели в воротах. Показались искаженные прищуром штабеля ящиков. Сместилась правее, прилипла к следующему зазору. Штабеля кончились, появился охранник, аппетитно жующий сигарету. Он смотрел на меня! Я отпрянула. Мурашки по спине. Но быстро сообразила – не может он на меня смотреть. У страха глаза велики. Он пялится в ворота, как баран, и думает о своем, а мой напряженный глаз через щель воспринимает все иначе. Я отвернулась и прижалась спиной к воротам. Куда пойти? Вернуться в темный угол и ждать, пока кому-нибудь по-настоящему не приспичит? А долго ли ждать? Охранник явно испытывает позывы.

Перед глазами мерцал узкий прямоугольный колодец. Глубоко под землю уводили ступени, освещенные красноватым светом. Или я не любопытная?

Стоит ли говорить, что у меня оставался единственный выход?

Поначалу лестница имела божеский вид. Ступени сложены из гранита, со стен еще не отпала благородная отделка. Но первый пролет закончился. За последней ступенью вместо проема возникла сплошная кирпичная кладка – причем кирпич не родной, проем заделали, и совсем недавно – приметы старения еще не бросались в глаза. Но это не тупик. Направо уходил короткий коридор – без отделки, но с гирляндой маломощных лампочек под потолком.

От земляных стен тянуло затхлостью.

Я перевела дыхание, прислушалась. Положение воистину дурацкое. Только представить: ради сохранения жизни я вынуждена лезть в самую глубь звериного логова.

Нелогично.

Я должна была вернуться. Хватит. Оставить в покое любопытство. Встану под дверью, и любой желающий облегчить пузырь получит пулю. Если дверь будет открыта, попытаюсь удрать. Если нет – умру.

Я пошла обратно. Но дошла до середины марша. Затрещало на входе, и кто-то грузно ввалился в подвал.

– Тяжел, бычара… – прохрипел осипший голос.

– Давай, давай, Серега! Скантуем вниз, там перекурим…

Пошла возня, злой мат. Вниз тащили что-то тяжелое. Худо дело. Полагаю, это был весомый аргумент не ходить на попятную. Я чуть не захлебнулась от страха. «Не паникуй, все нормально, – затвердила я. – Что тебя тяготит? Давай, через левое плечо – кругом! – и в ритме тарантеллы – шпарь отсюда!!!» Я бросилась вниз. Ситуация глупейшая. Пойди кто-нибудь навстречу – я окажусь меж двух огней и непременно влипну. Я окунулась в коридор, увешанный лампочками. Криво вписалась в поворот, ободрала плечо. Снова лесенка – ступеньки земляные, неудобные. На стенах деревянные укосины, на потолке брусья – чтобы не обвалилось все к чертям… Осторожно, приступочка. Я запнулась и вылетела в темный, скупо освещенный коридор. Пахло землей, но спертости не было, помещение вентилировалось. У проема висела лампочка, направо, метров через двадцать – еще одна, за ней – другая… Свет бледный, дрожащий. Я прижалась к стеночке, отдышалась. Коридор был похож на шахту метро, из которой вынули рельсы. На стенах – хитросплетения кабелей, сложные монтажные разводки, ответвления. Я оторвалась от стены. Страх не проходил – ни в одном глазу.

По лестнице продолжали тащить тяжелый груз. В запасе минута, не больше. Попытаться убежать через коридор? – совсем глупо. Там же люди! Поймут, что не местная. Я опять прижалась к стеночке. Перебирая руками, попятилась. Через несколько шагов освещенная зона кончилась, и я окунулась в полосу мрака. Левая рука нащупала угловатый выступ вроде косяка, за ним – пустое пространство. Еще один проем напротив – через коридор. Черная, почти квадратная дыра, ведущая бог знает куда. А был ли выбор? Я втиснулась в проем, ободрав второе плечо – о какую-то шершавую трубу, торчащую из стены. Замерла..

Темно… Тихо. В тихом омуте всегда кто-то водится.

В отдалении капала вода. Редкие тяжелые капли разбивались о каменный пол, и с каждым ударом я вздрагивала.

– Добрались, б… – прокряхтел хрипатый. – Бросай его, Толян…

– Тащи, тащи, – второй, похоже, был посильнее. – До второй линии допинаем – там передохнем…

Я подобралась. В проем было видно: двое протащили третьего. Ноги человека безвольно волочились по земле.

Я стала считать до десяти. Зачем-то зажмурилась. Досчитав, выглянула из укрытия.

Это был не только страх. К панике и отчаянию подмешивалось чувство необъяснимой ярости. Я готова была растерзать этих парней, стоящих над распростертым телом. Они о чем-то разговаривали, посмеивались, а мне хотелось поднять «Кипарис» и изрешетить их пулями, а потом попинать и потоптаться. Чтобы помнили о смерти. Ну чего ты разъярилась, вопрошал трезвый и благоразумный участок мозга. Ты их знать не знаешь. Угомонись. А я сама не понимала, что со мной. Чувство, сродни испытанному пару часов назад, когда пьяненькие туристы выпали из «уазика» и тот уезжал – вовсе не «Летучий Голландец», однако напрочь выведший меня из себя. На волне той ярости я и забралась в дом, и влипла в историю, и то ли еще будет…

Опять на «а-ля гер» потянуло? Стиснув зубы, я прислонилась к прохладному косяку. Двое продолжали болтать, забыв про третьего, а тот лежал между ними и не шевелился. Пустое пространство разносило отрывистую нецензурщину, перемежаемую кашлем. Это не Прага, к сожалению. Манера выражаться на одной шестой неизменна – этакий загогулистый «фасон ле парле», когда матерщина означает не ругань, а всего лишь шлепки цемента для скрепления кирпичиков.

Тембр голосов невыносимый. Я заткнула уши. А те очень кстати засобирались, подхватили за локти третьего и потащили куда-то направо. По всей видимости, на «вторую линию».

А я, интересно, на какой?

Можно было на цыпочках удаляться. Но не успела я выйти из своего укрытия, как с правой стороны вновь зашумели. Звук иной: шарканье множества ног и ни одного мата. Я юркнула обратно. И как нельзя вовремя: люди уже подходили. Много, десятка полтора. В колонну по одному они медленно двигались мимо проема, опустив головы. Лиц не видно. Понурые, согбенные силуэты и ничего конкретного. Призраки таинственного подземелья – прошли и растворились в черноте коридора.

Так и нарваться можно… Не в силах заставить себя выйти наружу, я стояла и кусала губы. Где-то в углу продолжала капать вода. Заунывно гудело в трубах. Решение не приходило. Постепенно проступали очертания предметов. Я находилась в прямоугольном мешке с низким потолком, где соединялось множество труб – целые переплетения, они опутывали стены и тянулись по потолку, уходя в другие помещения. Громоздкими наплывами выделялись вентили, топорщилась войлочная обмотка, витки ржавой проволоки. От пола тянуло холодом.