Тафгай. Том 8

* * *

На следующий день в пятницу 25-го мая, после часового ожидания в шикарных коридорах Сенатского Дворца московского Кремля, меня наконец вызвали в кабинет товарища Брежнева. Испытывал ли я какую-то робость или пиетет перед первым лицом в государстве? Скорее я чувствовал себя путешественником, который заскочил в историческое здание, чтобы посмотреть на антураж рабочего кабинета и восковую фигуру генерального секретаря ЦК КПСС. «Вся жизнь игра, — вот что крутилось в моей буйной голове. — А к членам ЦК меня выступить не пригласили, значит что-то пошло не так».

— Здравствуйте, товарищ Тафгаев, — произнёс раскатистым голосом Леонид Ильич, сидящий за длинным столом. — Проходите, садитесь.

— Спасибо, Леонид Ильич, — громко по военному ответил я и, пройдя по красной ковровой дорожке метров семь, присел напротив секретаря, который молчаливо конспектировал беседу.

— Поздравляю вас с выигрышем кубка Стэнли, — сказал Брежнев. — Теперь перед вами стоит более серьёзная задача, привести к победе нашу советскую команду. А то тут некоторые считают, что нам слишком рано играть в чемпионате НХЛ. Как вы думаете — кто прав?

— Прав тот, кто меньше говорит и больше делает. Даже ошибаясь, мы всё равно движемся вперёд, развиваемся. Кубок Стэнли — это цель амбициозная и достойная, но хочу сразу предупредить с первого раза эту вершину можем не взять, опыта у хоккеистов мало. Ответственно обещать могу только одно — выход в финал кубка Стэнли.

— Да? — Пророкотал Леонид Ильич. — Хорошо, финал — тоже достойный результат. Я посмотрел ваши предложения по поводу состава команды и мне понравилось, что вы привлекли в неё чехословацких хоккеистов. Но тогда мы должны пригласить так же спортсменов из Польши и ГДР. Чтобы, так сказать, объединить этим хоккейным проектом все страны социалистического лагеря.

— Отличная идея, — обрадовался я и подумал, что если трёх толковых ребят из Польши и ГДР можно будет заявить, то горьковская молодёжь останется на радость старшего тренера Чистовского в чемпионате СССР. — Только нужно устроить товарищеский матч между этими сборными, чтобы выявить достойных. Признаюсь честно, я не знаток польского и восточно-немецкого хоккея.

— По этому поводу обратитесь в Спортивный комитет, — кивнул головой Брежнев, который производил впечатление человека не глупого и пока очень даже дееспособного, без заметных проблем с речью.

— Сегодня же буду в Спорткомитете. Время — деньги, — выпалил я.

— Замечательно. Скоро вам представят вашего начальника команды и он многие организационные вопросы возьмёт на себя. Так что вы пока, товарищ Тафгаева, поработайте самостоятельно. Кстати, рад был нашему знакомству. — Товарищ Брежнев привстал и протянул мне свою руку.

— Спасибо от всего советского хоккея, что не даёте ему вариться в собственном соку. — Я резво вскочил и аккуратно пожал ладонь генерального секретаря.

«Не так прост, товарищ Брежнев, — подумал я, покидая просторный, но довольно аскетичный кабинет первого лица в государстве. — Захотел наш хоккей привезти в НХЛ, продавил своё решение. Наверняка многие члены ЦК были против этой затеи. Однако на рожон никто не полез. Значит понимают — кто хозяин в Кремле».

Глава 10

В последний день весны, в четверг 31-го мая, я и Валерий Харламов посетили с дружественным визитом город Берлин, точнее ту его часть, которая являлась столицей ГДР и пряталась от западной части за каменной стеной. На легендарной крытой арене Вернер-Зееленбиндер-Галле, где ещё в 1953 году готовилась сборная СССР к своему дебюту на чемпионатах Мира, мы присутствовали на товарищеском матче сборных Польши и хозяев льда, восточных немцев. Этот смотр хоккейных талантов организовал председатель нашей Федерации Андрей Старовойтов, а вот загадочный начальник будущей команды так и не проявился на горизонте.

Что же касается самой игры, то поляки ползали по льду в красной форме, гедеэровцы ковырялись у бортов в белых хоккейных свитерах. И если бы игроки во время очередной паузы случайно поменялись свитерами, то на площадке ничего бы не изменилось — унылая игра, очей в кавычках очарованье.

— Зря ты согласился на поляков и немцев, — недовольно заворчал Валерий Борисович, когда мы смотрели на весь этот цирк, стоя около борта. — Это же уровень первой лиги. Ну, куда они пасуют? Защита, точнее передавай шайбу нападающим! — Гаркнул армейский нападающий на русском языке парням, которые этот язык не понимали.

— По-твоему я должен был сказать Брежневу, что вы товарищ в хоккее ни хрена не смыслите, поэтому не суйтесь, куда вас не просят? Так? — Хмыкнул я. — Ничего, лиха беда начало. Вэхзель! Змина! — Скомандовал я, дунув в свисток.

И поляки с немцами уразумели, что от них требуется. Поэтому покатили на скамейку запасных, чтобы дать шанс следующим ребятам. Кстати, сам матч судил наставник сборной ГДР Йоахим Цише, здоровый мужик под метр девяносто пять ростом и под сотню килограмм весом, который закончил хоккейную карьеру всего три года назад.

— Валер, смотри какой экземпляр, — кивнул я на 34-летнего тренера берлинского «Динамо» и сборной Восточной Германии. — Вот кто нам в команду нужен, чтобы его в НХЛ боялись, как огня. Он даже здоровее меня будет.

— Не знаю, не знаю. Может он и большой, а скорость у него маленькая. Давай сами переоденемся и проверим парней в игре три в два, зря что ли баулы везли, — предложил Харламов.

— Хорошая идея, — кивнул я и, снова дунув в свисток, крикнул. — Пауза, мужики! Пауза! Йоахим, комм цу мир!

Товарищ Цише, немного странно улыбнулся, так как не знал чего ожидать от странных русских, но, остановив игру, подъехал к нам. Затем Йоахим что-то затараторил по-немецки, показывая рукой на невысокого маневренного игрока обороны своей команды. Из всей тирады я лишь разобрал имя — Дитер Френцель. Что-то в парне и в самом деле было, но с такими габаритами мне бы пришлось этого защитника самого защищать от агрессивных северо-американцев.

— Фюнф минут, Йоахим, — буркнул я. — Кляйде дишь ин униформ. Ты надевать хоккейную форму.

Повторил я фразу по-русски и, не надеясь на свои скромные познания в немецком языке, сопроводил моё пожелание кивком головы в сторону Валерия Харламова, который уже переодевался. Цише опять о чём-то затараторил, отрицательно качая головой. «Что ты, родной, раньше времени отказываешься? — подумал я, с безразличием глядя на здоровенного мужика. — Что значит закончил игроцкую карьеру? На тебе пахать надо! И потом сама партия сказала волшебное слово — надо».

— ШТАЗИ лассен шпилен, — ответил я коротко бывшему защитнику сборной ГДР, намекнув на плохом немецком, что приказ «играть в хоккей» поступил от министерства государственной безопасности ГДР.