Тафгай

Кстати и лучшему бомбардиру из «Орангутанг Сенаторз» тоже от подруги дней суровых перепало:

— О о о?! То бишь, что ты хорошего в этой сучке нашёл? Волос нет, морда просит кирпича! И вообще, где обещанная новая трёхкомнатная квартира с евроремонтом, взамен старого бунгало, которое смыл тропический ливень три месяца назад?

Такого удара по самолюбию от своих кармических половинок капитаны хоккейных команд не стерпели, поэтому первая игра закончилась первой же потасовкой, Примат Орангутанов дал в ухо Гомину Гориллову. А Гориллов организовал фонарь под глазом товарищу Орангутанову. После чего мужики раскурили одну маленькую сигару из листьев коки и глотнули напиток из перебродившего винограда, договорившись при этом о матче реванше на завтра, на этом же месте, в этот же час.

***

— Иван, ты чего задумался? — Спросил меня Данилыч в перерыве полуфинального матча. — Пять — три в нашу пользу. Ещё пару банок загнать? Ты только скажи.

— Ерунда всякая в голову лезет, — пробубнил я, посмотрев на трибуны, откуда мне помахали ручками Нюрка, Нелька и Лариска.

А вот соседа Василия и почти тургеневской Татьяны уже не наблюдалось. К чему бы это? Поживем, увидим. Кстати, рядом с организаторами «Спартакиады» сидела грустная принцесса Яна Снегирёва. Ещё бы ей не грустить, в полуфинале команду КБ ждёт явный фаворит заводоуправление, где шансов на победу почти нет. А это значит впервые за три года конструктора лишатся общекомандного первого места, а скорее всего и второго, если мы сейчас дожмём наш любимый цех № 2. Хотя возможно и не это огорчало красавицу Яну. Иногда девушки и сами не знают, что ими движет, и отчего налетает невыносимая тоска.

Трибуны между тем вновь засвистели, так как судья в поле, бывший «торпедовский» защитник Владимир Кудряшов пригласил наши команды на лёд. Да, первый тайм народу очень понравился, ведь за десять минут залетело целых восемь шайб. Пять забил я, и три штуки запутались в стеке ворота примерного отца большого семейства Валеры.

— Тафгай! Тафгай! — Впервые я услышал своё старое прозвище из той другой жизни здесь, в этом чудесном пролетарском городе на Волге.

— Данилыч, пока сиди, — начал я определять состав на второй отрезок игры. — Игорич, тоже отдыхай. Казимир, Палыч и канадцы за мной.

— Это почему мы канадцы? — Спросил Кирилл, недоумённо посмотрев на ПТУшника Мефодия.

— Вы же бывшие студенты профессионального технического училища, — подмигнул я ребятам. — Если коротко — профессионалы. А профессионалы у нас играют где? Правильно в Канаде. Поэтому вы — канадцы. Всё, пошли, пошли, не спим.

— Меня не передерживай! — Гаркнул в спину ветеран хоккея с мячом Данилыч. — Мышцы же остынут!

— После турнира отогреем, — хохотнул Дмитрий Игоревич, держась за бедро, по которому ему в первом тайме прилетела твёрдая как камень шайба.

Стартовое вбрасывание наша команда в моём лице легко выиграла, и мы стали перепасовывать резиновый диск на своей половине поля.

— Не спешим! Пусть сами выкатываются! — Скомандовал я защитникам Казимиру и Олегу Палычу, забирая шайбу себе.

Сборщики из второго цеха, наученные первым таймом, тоже осторожничали и сгруппировались на своей половине. Лишь бывший боксёр Иван Витальевич, которого я уже поучил хорошим манерам на баскетболе, попытался отнять у меня шайбу. Для этого он подкрался со спины и махнул клюшкой так, что своим крюком попал по моему крюку. Я сделал резкий разворот. И оставил капитана цеха № 2 за спиной.

— Пошёл вдоль борта! — Крикнул я сквозь гул толпы Мефодию, и навесиком отправил шайбу в зону атаки на правый фланг.

«Канадец» Мефодий понял меня с полувзгляда и вовремя ускорился. Я пересёк синюю линию уже следом и постучал клюшкой по льду, требуя обратный пас. Меф резко затормозил, и лишь в последний момент переправил резиновый диск на меня. Ведь через мгновение ПТУшника толкнув плечом, уронил на лёд игрок обороны. Я бортанул своего опекуна, немного подработал шайбу, вышел на убойную позицию, замахнулся, и отпасовал на открывшегося, на дальней штанге «канадца» Кирилла. И паренёк исполнил то, что мы уже неоднократно делали и на тренировках и в играх. Просто и чётко подставил крюк своей клюшки под мою шайбу, которая тут же затрепетала в сетке.

— Гол! — Заголосили возбуждённые трибуны, которые уже хорошенько подогрелись перед следующим полуфиналом и финалом.

— Виталич! Кончай волынку, коньяк стынет! — Проревел, какой-то болельщик сборщиков со второго цеха, обращаясь к капитану своей команды.

На табло автозаводского стадиона изменился счёт, по которому мы выигрывали уже 6–3. А я снова покатил на центр, ведь ещё почти девять минут нужно было развлекать народ одной из самых древнейших игр человечества.

***

— Доволен? — Ворчал мне на ухо Данилыч, когда я за минуту до конца игры при счёте 9–5 в нашу пользу сам уселся на скамейку запасных. — Шесть банок заклепал, а мне ни одной не дал! Вот так в старости и вспомнить будет нечего. Все — играют в хоккей, и лишь я в хоккей — сижу. Мышцы остыли!

— Казимир! — Не выдержал я несносного ветерана. — Заменись! Пока наши в атаке шайбу гоняют!

Казимир Петрович бросил взгляд на атакующие действия нашей дружины, и резко ускорившись, в три больших шага оказался у скамейки запасных, и затем лихо по-молодецки перемахнул через борт. Взамен на лёд, с тихим матерком себе под нос, перелез Данилыч.

— Дома сиди страхуй атаку! — Крикнул я вслед.

Но куда там, ветеран тут же рванул к чужим воротам «закрывать синюю линию». Ему что-то ещё успел сказать второй защитник команды Дмитрий Игоревич. Однако Данилыч показал рукой, дескать, всё под контролем, не суетись — всё будет хоккей, и полез толкаться на пятачок. А там его кто-то случайно зацепил локотком, и ветеран отлетел метра на три. И тут же понеслась контратака на наши ворота. Возглавил её какой-то молодой парень, который уже из пять шайб, положил нам три. Он красиво пересёк среднюю зону, выкатился на Валеру и одним простым движением закатил шестой гол.

— Данилыч, старый хрен! Ты за кого сегодня играешь?! — Окликнул какой-то болельщик нашего ветерана.

— Сам попробуй! — Огрызнулся Данилыч, и покатил обратно на скамейку запасных.

— Играй, играй! — Улыбнулся я, отталкивая ворчуна в поле. — Сам же хотел, чтоб было что вспомнить!

— А я не хочу потом вспоминать, как дураки всякие обзываются, — грустно сказал он и вернулся на место левого защитника.

Судья въехал в центральный круг вбрасывания и за тридцать секунд до конца, при счёте 9–6, подозвал к себе играющие команды. На точку от нас поехал физорг Палыч.

— В последний раз выходил в финал в 46 году, — сказал вдруг задумчиво Казимир Петрович. — Мы тогда чтобы порадовать после Великой победы горожан играли в хоккей с мячом. Голодуха, жрать хочется невмоготу. А как по стадиону туда-сюда разок пробежишь, вроде и отпускает. Может быть, через этот самый хоккей и выжили, не оскотинились.

— А финал-то выиграли? — Заинтересовался я.

— При ничейном счёте в самом конце, Данилыч в пустые ворота не попал, и тут же атака на нас и всё, вынимай. Обидно проиграли, ничего не скажешь. А после игры Данилычу в раздевалке знатно наваляли, попинали его тогда немного. Вот такой был жестокий послевоенный хоккей.

Наконец судья дунул в свиток и тревожная трель, в купе с удачной жеребьёвкой подарила мне возможность сыграть против действующих игроков горьковского «Торпедо». Но для начала мы зашли в подтрибунную раздевалку, перекусили бутербродами с чаем, которые нам принесла супруга физорга Самсонова, невысокая миниатюрная женщина, чем-то похожая на Светку. Затем я снял коньки, чтоб ноги не затекали и, напомнив мужикам про поучительную историю с волейболом, пошёл смотреть игру будущих соперников.

Устроился я на одном из верхних рядов, подальше от возбужденных болельщиков, чтобы спокойно оценить рисунок игры. И прежде всего, принялся наблюдать за тем, как действует команда заводоуправления, где в защите разгоняли атаки Астафьев и Фёдоров, а в нападении импровизировали Мишин, Федотов и Фролов. Кстати, против них играли тоже не любители. В нападении команды конструкторского бюро действовала тройка Шевелёв, Свистухин и Пахомов, а в защите Ушмаков и Мошкаров. По крайней мере, так мне сказал Олег Палыч. Кстати, я не сразу разобрался, кто где играет. Ведь всех этих ребят я впервые в жизни видел. И лишь когда, одна команда провела результативную атаку и трибуны закричали: