Тахана мерказит

– - Знаешь, кто поет?

– - Мерцалова, -- слегка обиделся сторож.
– - Ирина Мерцалова. У меня с ней пластинки есть...

– - Погоди, дай послушать,

Умру ли я, ты над могилою

Гори-сияй, моя звезда-а!..

– - В Большом театре выступает, -- сказал сторож, -- Мы с супругой еще на балет с ней ходили.

– - На оперу, -- поправил председатель задумчиво.

Накидано, насоломлено,

На меня, на атаманку, наговорено.

Что хотите, говорите -- будет все по-моему, А твои штаны в полоску оболью помоями!..

– То есть?..
– - пробормотал ошалевший председатель.

– - В смысле? Это не радио...

Возле участка Васина стоял белоснежный "Мерседес". За забором на ошкуренных бревнах восседала не очень молодая красавица. Она пела, простирая роскошные руки к Петру Ивановичу. Тот стоял перед ней со стаканом желтого питья. Ах тын-перетын, Перетыннина, Любовь, как огонь, Перекинется!

Красавица закончила свою партию. Петр Иванович плесканул из граненой бутылки в ее стакан, они чокнулись, выпили и поцеловались. И только тогда она небрежно заметила:

– - Петя, к тебе гости.

Петр Иванович обернулся.

– - Заходи, мужики. Сватья моя -- Ирина Васильевна Мерцалова.

3

...И зря он сомневался насчет экипировки. Встречающие -- в основном, мужики -- все были в черных костюмах, в шляпах. Только у евреев шляпы черные, а у Петра Ивановича -- беж. И рубашки у них почему-то без галстуков. Зато волосня какая-то по бокам. Может, это пейсы и есть? Скорей всего. А у некоторых еще из-под пиджаков бахрома белая вылазит... Так. А кто ж меня встречает?.. Должны с плакатом...

– - Васина кто встречает?!
– - гаркнул он.

Из толпы выпростался запыхавшийся лысый бородатый мужик лет сорока пяти в толстых очках. На груди у него висела табличка: "Встречаю Васина Петра Ивановича". Петр Иванович никогда еще не видел свою фамилию, написанную такими большими буквами.

– - С приездом, Петр Иванович!
– - Лысый без разговоров перехватил у него чемодан с электричеством и, к немалому удивлению Петра Ивановича, не помер тут же на месте. Похилился малость, но попер без особой натуги.

– - Может, тележку взять?
– - предложил Петр Иванович.

– - У меня машина рядом, метров триста.

"Дает еврей!" -- улыбнулся Петр Иванович, и настроение у него пошло на поправку. Он кивнул на окружающую среду:

– - Тель-Авив?

– - Он самый. Не люблю, Жлобский город. На Бескудниково похоже. Иерусалим увидите, это да!

В зарубежной машине, иномарке, сидела баба, помоложе лысого, но тоже в очках, правда, не таких толстых. Малость вислоносая.

– - Алка, жена моя, -- сказал лысый и только сунул гостю вялую руку.
– Миша. По-здешнему, Моше. Так ведь и она по-тутошнему не Алка...

– - А чего, Алла -- очень красивое имя, -- сказал Петр Иванович, загружая чемоданы в багажник.
– - Вот Пугачева Алла Борисовна...

– - Петр Иванович, -- перебил гостя лысый, -- тут вот какие у нас осложнения, не знаю, говорила вам Ирина Васильевна, Наум бен Арон, ну, в смысле Наум Аронович, он... болен. Сейчас ему хуже, положили в больницу. Остановитесь пока у нас, потом разберемся. Алка, падла невеселая моя, врубай, поехали! Кушать хочется.

Алка устало улыбнулась. Петр Иванович сразу просек, что балабона своего она любит.

– - Курить можно?

– - У нас все можно. Алка, включи мазган. Он же кондиционер.

– - А разве жарко?
– - искренне удивился Петр Иванович Алка взглянула на него с такой страдальческой завистью что ему стало неловко: -- Припекает вообще-то... Как в Сочах.

– - Мишке вот жара хоть бы что, -- вздохнула Алка, выруливая на шоссе.
– - А я помираю. С мая по сентябрь ни одного дождя.

– - Полукровка, одно слово. Лучше скажи, пожрать приготовила? Алкоголь есть в доме?.. Молчит, зараза. Значит пусто.

Петр Иванович деликатно перевел тему.

– - Природа здесь как в Крыму непосредственно?..

– - Какое! Там рай! Алка сама из Ялты кстати, я ее там на пляже отловил...

– - Ну вот же -- вроде пальмы?..

– - Так не росло ж ничего! Посадили. Ничего не было -- каменная пустыня... На севере в Галилее получше, Алка, ты мне не ответила на поставленный вопрос: есть в доме жрачка с питьем или нет?

– - Я ж сутки дежурила, -- уныло отозвалась Алка.
– - Но отвлекай меня, а то врежусь. Я работаю, понимаешь?

– - Она работает, а я?

– - Тоже мне работа!.. Сидит до двух в университете, с девками треплется!..

– - Это -- да, -- скромно подтвердил Мишка, кивая лысой головой.
– Очень девок люблю. И они меня, отдать должное, тоже.

– - С такой-то лысиной?
– - усмехнулась Алка.

– - Борода компенсирует. И вообще: укороти метлу, женщина, следи за базаром.

Петр Иванович приятно оторопел, уж больно лексикон знакомый. И вопросительно взглянул на Алку.

– - Да не сидел он, не сидел!
– - засмеялась она.
– - Он просто книгу пишет по бандитскому языку, по жаргону.

– - И, между прочим, спецкурс веду в Иерусалимском университете, прошу не забывать.

– - А кому ж ты его ведешь, этот курс?
– - поинтересовался Петр Иванович, само собой перейдя на "ты".

– - Студентам-славистам. Они русский язык всесторонне знать должны. Алка, у нас газета есть? Когда сегодня звезда взойдет?

Алка достала из бардачка газету и, не оборачиваясь, протянула мужу. Мишка зашуршал бумагой.

– - Та-ак... можно не спешить. Звезда сегодня в семнадцать тридцать две. А сейчас семнадцать тридцать семь. ВсJ! Спасибо тебе, золотушница моя. Поясняю гостю наши туземные порядки. Вы, Петр Иванович, попали в гости к мудакам. До завтрашнего вечера все магазины закрыты. Алка, тормози у танка, я тебя убью, ты будешь моей прошедшей женой.

Действительно, на каменистом откосе, поросшем колючим кустарником, стоял крашенный суриком допотопный броневик. Рядом на камне была табличка. Алка останавливаться, разумеется, не стала.

– - Памятник войне сорок восьмого года, -- сказал Мишка.

– - Кто победил?
– - поинтересовался Петр Иванович.

Мишка на секунду примолк, внимательно разглядывая гостя в зеркало заднего вида.
– - Как кто?
– - стараясь погасить в себе удивление, ответил он.
– - Евреи, конечно. Арабы воевать не умеют.